Чужие миры - Галина Дмитриевна Гончарова

не умела, в бумагах путалась, готовила вкусно, но там еще и продукты надо заказывать, и с поставщиками ругаться, и порядок поддерживать, и...

Очень много всего надо, если у тебя таверна.

Марион не справлялась. Тут еще соседушка ее, лавочник по имени Арман Пажо (точно — большая жо... кхм, простите) положил глаз на симпатичную вдовушку с таверной и вознамерился вслед за глазом туда еще и руки выложить.

Пакостить начал.

Всякую шушеру в таверну приводить, чтобы дебоши устраивали, с поставщиками говорил... да много чего нехорошего сделал.

Лиля бы ему голову оторвала.

Марион оказалась добрее, она попросила не трогать поганца, лишь бы он оставил женщину в покое. На том и порешили, и остался Пажо живой. Злобой исходил, как дышал, но не убили же? Так, чуточку побили и опозорили.

Лиля и Марион заключили договор.

Лиля оставалась в таверне, жила, готовила, получала часть прибыли, делилась опытом и рецептам и, не тая ничего, а когда она уедет — все останется Марион.

В накладе никто не будет.

Так и получилось.

Пельмени в этом мире тоже пошли «на ура», Лиля ввела еще кучу разновидностей любимого блюда, добавила вареники, чебуреки, гамбургеры, хот-доги (а чего, если изобретение хорошее?) и дело пошло.

Скидка для стражи.

Обеды на вынос.

Обеды на заказ.

Какое там разорение?!

С ног женщины сбивались, готовить втроем не успевали, пришлось помощников нанимать, что на кухню, что на разнос... тут уж Марион развернулась.

В людях она разбиралась неплохо, да и знала всех, кто рядом жил. Знала, кого звать, кого гнать...

Может, и не получилось бы у девушек такого прорыва, но Лиля умудрилась заключить договор с прево Ларусом.

Прево...

Где-то таких людей называли шерифами, где-то комиссарами, а суть все равно одна — следить за порядком. Следить и защищать.

Не допускать беспорядков, гонять стражников, сажать преступников... есть что-то новое? Вот и Лиля не увидела. И в любом мире такая работа сопровождается невысокой зарплатой, ненормированным рабочим днем и частенько — бытовой неустроенностью.

А тут прево попал...

В таверну...

Да в руки Марион Сали.

Что-то подсказывало Лилиан, что скоро у таверны появится хозяин. Или, что вероятнее, не будет Мартин лезть • в дела супруги. Будет помогать, защищать, беречь, а с остальным Марион и сама справится. Это она при муже серой мышью была, потом растерялась, а сейчас свою силу почувствовала! Так и носится.

И глаза горят, что у той кошки...

Устроит свою жизнь, наверное, и Лари — девушка, которую Лилиан подобрала по дороге. Вдова, она сбежала от любящей семейки в город и собиралась вовсе уж пропадать — или продавать себя на панели, когда повстречала на дороге Лилиан.

Сначала-то Лари не сообразила, с кем дело имеет. Потом поняла, и прилипла к подруге.

Сейчас она по праву была первой помощницей Марион. И гоняла поставщиков.

Продать Лари что-то тухлое или несвежее было невозможно. Деревенская девушка сама продуктами торговала, и гнилье с тухлятиной за версту чуяла, а обвес и обмер улавливала на подсознательном уровне.

Марион нарадоваться не могла.

А Лиля видела — на Лари положил глаз ее знакомый трактирщик. Дядюшка Патни, как она его прозвала. Не то, чтобы он ухаживал, как это у благородных принято.

Цветы, конфеты, украшения — этого не было.

И как у крестьян — хлопнуть по заду, да и предложить прогуляться до сеновала, этого тоже не было.

А вот оказаться так ненавязчиво рядом, пригласить за прогулками, подарить теплую шаль, посидеть после закрытия в уютном трактирчике...

Лари привыкала, оттаивала, и Лиля была искренне рада за подруг.

Все же — они из Авестера.

Они здесь родились, росли, жили и живут, им здесь комфортно. Пусть тут и остаются.

Да и сложно будет объяснить, откуда у графини Иртон появились друзья из Авестера. И знают они Лилиан под другим именем.

Аля.

Здесь она вернула себе родное имя, чтобы ненароком не услышал о Лилиан никто из стукачей и соглядатаев. И... здесь же обнаружила, что имя стало для нее чужим.

Когда-то в чужом мире она надела чужую маску.

Маску ее сиятельства Лилиан Иртон.

А теперь обнаружила, что маска стала лицом. И что прикажете с этим делать?

Окажись Лиля сейчас в родном мире, она бы там волчицей взвыла, так-то. И как она так незаметно преобразилась? Ведь не ответишь...

Самой себе не ответишь....

Была Алевтина Скороленок, стала графиня Иртон, и это не игра. Играет она сейчас, пытается натянуть на себя старую шкурку, и это, как ползунки надевать на сорокалетнего мужика. Аккурат, на одно запястье. Долго такую одежку не проносить. Да, пора уходить.

Не совсем сейчас, но скоро, очень скоро, иначе ее разоблачат. Какое-то время она еще сможет играть, но рано или поздно проколется. Люди — практичные существа, видя от кого-то пользу, они не станут задумываться о странностях. НЬ когда эффект новизны спадет, когда дело наладится, когда работа станет рутиной...

До этого времени Лиле надо уехать.

Она покосилась на малыша в кроватке.

Тот спал.

Смешно нахмуренный лобик, посапывающий крохотный носик, темный вихор на лбу...

— Я надеюсь, Ганц, ты мне не доставишь больших хлопот? Будешь умницей?

Ребенок словно почувствовал, что о нем говорят.

Открыл ротик и запищал, подтверждая, что да-да, он готов быть умницей. Но — кормите!

Сейчас!

НЕМЕДЛЕННО!!!

А то я вам тут устрою...

Лиля фыркнула.

Старшего ей кормить толком не дали. Она хоть и старалась, но... обязанностей куча, графини так не делают, дорогая, у нас дел полно, нам спешить надо...

Потом еще и зубы прорезались.

Старшему повезло меньше.

А этого она выкормит до года, не меньше. Болыие-то ник чему, что бы там не писали и не говорили. Если кормление малыша пойдет во вред материнскому здоровью, то и мелкому оно не на пользу будет. Если мать себя плохо чувствует, неужели это на молоке не отразится?

Посыпались у тебя зубы? Ну так и в молоке кальция не хватит... откуда?

Начались проблемы со здоровьем?

Так это тоже отразится...

Так что Лиля малыша прокормит, сколько получится. А дальше...

Корабль.

Ативерна.

Дом...

Лиля посмотрела на темную головку, прижатую к ее груди.

Справимся, малыш?

Хотя... что это за глупые вопросы и пораженческие настроения!?

Обязательно справимся.

А помирать нам, рановато, есть у нас еще дома дела...1

Песня фронтового шофера вспомнилась неожиданно. Но Марк Бернес дряни не писал. И Лиля почувствовала себя вдруг удивительно спокойно.

Чужие миры?

Чужие дороги?

Чужие лица?

Идите вы к Альдонаю, граждане! А она скоро будет дома. И никак иначе.

И графиня Иртон уснула с чувством выполненного долга. А что там творилось в окружающем мире?

А это неважно, лишь бы ей спать не мешали. И малыша не будили...

И снился Лилиан Иртон — ее Иртон. Так незаметно и уверенно ставший домом. ЕЕ родной дом...

М. Бернес. Песня фронтового шофера. — Прим. авт.

ГЛАВА 1

Ативерна, Лавери.

— Лялечка, детка! Ну, давай! Ты справишься!

Собака посмотрела на Миранду весьма неодобрительно.

Справишься!

Молчи лучше! Сама бы рожать попробовала! Посмотрим, как ты тогда меня подбадривать будешь!

Миранда гладила собаку по голове.

— Вот,