Записки ветерана космических войн - Мухлис Мустафаевич Гасанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я всего лишь человек! – я сжал кулак злостью и бросил в сторону астероида. – Как мне сражаться с вечностью? Я остался один на один с ней!
– Я рядом, – нежно ответила она.
Вихрь остановил свой танец, и облака рассеялись в белой пыли. Бал окончен. Меня ослепил свет. Посыпанные золотой пылью солнца океаны отражали божественно голубоватый свет. Как мама обнимет ребенка, так этот свет грел меня.
– Я помогу тебе. Но есть одно условие, человек: ты должен сказать мне в чем смысл вашей жизни?
Откуда мне было знать. У меня не было звезды-путеводителя, всяких знамений или вещих снов, диктующих мне как жить. Моя жизнь просто, будто стрела, выпущенная моей детской мечтой, и подхваченная подростковыми амбициями, залетела в самый космос. Многие вообще живут по принципу: если есть остановка, то рано или поздно появится автобус как цель его жизни.
Однако, всё мои замешательства были ничем перед страхом, что этот разговор закончится. Ведь вместе с ним закончится и моя жизнь. Я завис в паузе перед вечностью, удовлетворяя любопытство нашей планеты. Я готов был бесконечно отвечать на её вопросы, любые, лишь бы… жить.
– Не знаю. Мы живем, боремся, смеемся, где-то идет дождь, где-то снег. Одним словом, покупаем личное счастье, не уточняя цены у отведенного нам времени, – отвечал я. – Вот и я заплатил налог судьбе, цена… Знаешь, ты светишь мне как маяк тонущему кораблю. Не уходи, что бы я ни сказал, не уходи.
– Я не уйду. Уйдете вы. Ваши жизнь, борьба и смех, уже привели вас в космос. Настанет день в одном месте, ночь в другом, и вы уйдёте от меня навсегда, – она говорила, и откуда-то издалека доносилась мелодия. Я не мог разобрать что это. Музыка постепенно, по мере её слов, становилась всё ярче и ярче. «Когда-нибудь, прозвенит и затихнет последний шаг человека по моей земле. Когда-нибудь, вы заберёте своих богов и исчезнете в далеком космосе. Ваши города навсегда замолчат, и свет электрических ламп перестанет меня украшать. Погаснет вечный огонь. Но я не стану кладбищем вашей истории. Время затопчет и съест все ваше наследие. Правда, в её пасть не влезут ваши поступки. Я обещала тебе помочь. Так послушай, над чем время не властно».
Мелодия, наконец, заиграла во всю силу. Это были вдохновляющие симфонические мотивы, в них представилась первородная истина: бегите, превозмогайте, боритесь, живите. Я испытывал опыт незнакомых людей, живших раньше, «странствовал» в различные эпохи и переживал их воспоминания от первого лица. Их очень много – чужие жизни хлынули в меня, и каждая из них хотела рассказать свою историю. Будто сотни рек с разной окраской вод столкнулись в одном устье, в моей голове, и они все вспыхнули, забурлили яркими красками за право главного цвета.
Десять, девять, восемь…
Я в горной долине, одет в меха, мы загоняем животное, взмах копьём – кабану не сбежать. Мясо и шкуру мы продаём. Я покупаю ей бусы. Мы с ней купаемся в нежных реках Евфрата. Ночь. Чужое племя пришло забрать наше. Я не буду рабом, и она тоже. Нас убили.
Семь, шесть, пять…
Под ногами серая пыль, грязные пальцы в сандалиях, ржавые короткие поножи. Клинок из бронзы блестит в моих руках, тут много клинков. Меня толкает молодой парень в грязном хитоне. Его губы дрожат, он шепчет молитву, что-то про Афину. Трубит боевой горн, воздух наполнился ревом и неистовым возбуждением, и мы все ринулись в атаку. Меня снова убили.
Четыре, три, две…
Я, слепой и босой, иду по горячему песку. Я иду день и ночь. Семьдесят лет на этих дорогах. В деревне кричат мне: «Дядюшка, спой». И я пою. В моём голосе звучат старые поцелуи. Слышу, как бьются их сердца, я обнимаю их. Мои песни много кого обняли. Тем вечером я прекратил идти.
Одна…
Мне семь лет, всех мужчин забрали на войну, забрали и брата, и сестру. Ночью пробираюсь в грушевый сад, забираюсь на самые верхние ветки деревьев и смотрю на звездное небо. Сестра ведёт меня в школу, тяжелый ранец с книгами несет брат, они вернулись. Я в коридоре, жду решения комиссии, сижу на подоконнике, смотрю в окно. Кто-то вышел из кабинета, человек в орденах, он говорит мне: «Юра, ты полетишь в космос. Первый среди людей».
Ноль…
Я вернулся из покинутой действительности. Моё тело было снова моим, моё сознание, мои руки, все зашевелилось свежими силами. Отсутствие кислорода, оторванность от корабля, столкновение с километровым астероидом – эти тяготы реальности больше не сковывали меня. Робость перед смертью сменилась дерзким зовом природы – жить! Нужно действовать.
В моей укладке инструментов было устройство для нанесения специальных пленочных покрытий. Мы использовали его для термоизоляции и ремонта обшивки. Фёдор Иванович – лучший человек, будь он здоров, положил его для непредвиденного случая. Этот случай, вне всякого сомнения, наступил.
Не скажу, что быстро, но все-таки я достал это устройство. Нащупал пальцем пробой в шлеме, глазами я его не видел, придавил машинку к нему – выстрелил пленкой. Быстро протянул вниз и разровнял полученное чудо. Получился первый космический пластырь. Для надежности я еще раз прокатил роликами по пластырю, и хорошенько придавил его над пробоем.
Давление частично восстановилось. Я переключил клапан резервного запаса кислорода, в скафандре родился воздух, и я, наконец, задышал. Смесь была не самой приятной, воздух был со вкусом горящих проводов. Главное, теперь можно было оценить ситуацию. Когда есть кислород в голове – это делать легче.
Давление было двести пятьдесят – это всего пятнадцать минут борьбы за свою жизнь. Помимо пугающего таймера, трагичности прибавляло и расстояние между кораблем и мной, мной и астероидом. Первый отдалялся, второй приближался. Использовать систему аварийного возврата не было смысла, такое расстояние им не сократить. Выходило, что в этой цепи объектов, я был самым слабым звеном, который никак не контролировал своё положение. Не долго совещались мои инстинкты. Следующая мысль пробила дно всех моих изощренных планов.
Я отцепил от себя всё лишнее: инструменты, гермоблоки, укладки. Всё, кроме «Дашки». Её я обнял и направил на астероид. Можно было не целиться – в качестве снаряда был скорее я, чем выпущенные гарпуны. Нужно попасть собой точно на корабль.
Сделать выстрел не получилось, в драму моей жизни вмешалось
