Степка - Сергей Владимирович Аванесов

окна подъезда. Варвара Семеновна, подняла коврик на полу, взяла ключ и открыла дверь своей новой квартиры. Все жильцы дома знали, где лежит ключ от квартиры. Но после отъезда в эвакуацию, никто не заходил в эту квартиру.

– Вы осваивайтесь Варвара Семеновна, а мы пойдем посмотри, что у нас дома.

– Таня, зови меня по имени. Я тебя только на десять лет старше.

– Хорошо, я согласна.

Они вошли в квартиру. Все стекла были выбиты ударной волной. И только одно стекло в раме было целым. Оно находилось в спальне. Та половинка окна, через которую забирался в квартиру Степа. Катя выпустила кота из сумки. Татьяна подхватила его на руки, обняла, поцеловала, и нежно сказала, – Защитник ты наш.

Глава 4. Октябрь месяц 1941 года

Конец октября выдался холодным. Еще не было снега, однако холодный ветер и низкая температура остудили квартиру. Зимние пальто и ботинки мужа, Татьяне удалось поменять на печку – буржуйку. Печным отоплением, которое было в квартире, в этом году еще не пользовались, так как оно тоже требовало много дров. Но так как дров было мало, разжигали буржуйку пока только для того, чтобы чуть прогреть комнату и сварить пишу. Печку установили в маленькой комнате, которая до войны считалась только Катиной. Сюда вместо Катиной кровати перетащили, полутора спальную кровать Татьяны и Матвея. И теперь на ней спали трое, Татьяна, Катя и Степа.

Татьяна, сидела на стуле возле стола, а рядом с ней при тусклом свете керосиновой лампы Катя читала в слух сказку о царе Салтане. Под негромкий голос дочери, она в очередной раз пыталась ответить себе, как дальше жить? Если на первый вопрос, где взять дрова, чтобы не замерзнуть, она нашла ответ довольно быстро. Вокруг стоят полуразрушенные дома, и там есть мебель, паркет. Если сильно будет холодно, можно будет использовать половые доски собственной квартиры. Их конечно трудно рубить, но зато никуда ходить не нужно. Пока дрова есть. Она с Катей натаскала досок из разрушенной части их дома, и свалили в большой комнате. Но этого все равно мало. Печное отопление требует много дров. На второй вопрос, где взять еду, ответа не было. Татьяна, как и многие понимала, что дальше будет еще хуже, дальше будет еще голоднее. Вчера соседка Варвара Семеновна, предложила ей съесть Степку. Обещала приготовить вкусное жаркое. Татьяна на такого предложения, сначала не нашлась, что сказать. Она некоторое время молчала, переваривая услышанное, а потом ее понесло. Пропажа мужа на фронте, приближающаяся холодная и голодная зима, неотвратимое, без надежды, очень страшное будущее для себя и дочери. Видимо сказалось большое нервное напряжение. И теперь эти все переживания и страхи, которые она держала в себе, выплеснулись, наружу. Предложение об убийстве ставшего родным и близким, любимца всей их семьи, прорвало всю ее замкнутость последнего времени, прорвало, как лавина воды прорывает дамбу сметая все на своем пути. Татьяна почти не помнила, что кричала. И даже, когда Варвара Семеновна, закрывая за собой дверь своей квартиры, прокричала, – Ты Танька совсем ненормальная. Татьяна продолжала какое-то время кричать, рассказывая соседке, что она о ней думает. Дело было вечером, когда она вернулась из больницы. Наверняка все соседи их двухэтажного дома сидели по своим квартирам слышали ее. Но никто так и не вышел. Она так орала, что наверно и через закрытые двери было все слышно.

– Ну и ладно, подумала она. Пусть знают, что мы можем за себя постоять. Татьяна поискала глазами кота, но не увидела.

– Катя, ты не видела Степку. Я его не выпускала, где он, не вижу.

– Смотри лучше, куда от может деться. Дверь не открывали, окно закрыто, ответила дочь.

Татьяна, осмотрела комнату, приподнялась со стула, заглянула под кровать.

– Странно, куда он мог залезть? Здесь и спрятаться негде.

Подошла к печке буржуйке, сняла крышку, колдуя над супом из последней рыбной консервы, чудом сохранившейся с мирных времен, и горсточки пшеничной крупы.

– Все начиталась, закрывая книгу, сказала Катя. – Ма, когда суп будет готов? Я есть хочу.

– Уже готово, беря тарелку и наливая половником суп, ответила она. Катя наклонилась над тарелкой и втянула носом воздух.

– Вкуснотища какая, сказала она.

– Хлеб возьми, – наливая себе суп, сказала мать.

– Не, не хочу, ответила Катя. Вернее, хочу, но не буду. Пусть лежит, потом съедим. Супа еще на завтра хватит, а потом только хлеб. Консервы больше нет, и купить не за что. Так что пусть лежит. – – Не расстраивайся Катенька, что – нибудь придумаем.

– Ага, кивнула Катя, не отрываясь от еды.

Татьяна взяла маленькую железную миску, налила супа и поставила рядом с печкой.

– Степа, иди есть. Кис, кис. Степка ты где? Она начала снова осматривать комнату. Заметила движение. – Катька смотри он пробрался в клетку. Неужели Мотьку съел? Она быстро подошла к клетке, которая стояла на небольшом железном ящике. Этот ящик, до войны, ее муж использовал для своих инструментов, а теперь в нем хранились скудные запасы продуктов. Это была защита от мышей и крыс. Татьяна и сама не ответила бы зачем, хранила там продукты. Ни мышей, ни тем более крыс она не видела давно. Кот очень хорошо нес службу. А после того, как она сварила суп, в ящике осталось только несколько небольших кусочков хлеба. Мотька был цел и невредим. Скрутившись комочком, спал на нагретом Степкиным телом куске шерстяной ткани. Степка, поднялся на зов хозяйки, теперь стоял в клетке изогнувшись дугой, попытался вытянуть лапы, чтобы потянуться. Клетка была очень мала, и помешала выполнить задуманное, поэтому кот начал протискивать свое тело через дверцу клетки. Татьяна взяла вылезшего Степку под передние лапы, и сделала ему «потягушки». Кот с удовольствием вытянулся во всю длину, и по комнате разнеслось громкое мурлыканье. Татьяна прижала Степку к груди.

– Надо же ты какой. А я думала, что хочешь его съесть. Гнала от клетки, ругала. А ты друга себе нашел. На, кушай супчик. Она опустила его на пол рядом с миской, и поглаживая его по спине. Степкина песня изменилась. К громкому мурлыканью добавилось несильное похрюкивание.

– Мой же ты певец, последний раз проведя по спине сказала Татьяна. Ну кушай, кушай. Она взяла со стола хлеб, отломила кусочек, просунула в клетку и поднесла его Мотьке. Последние дни он хоть и плохо, но ел. Сегодня даже не стал нюхать еду. Она положила кусочек хлеба рядом с хомяком, и села за стол.

– Мотька заболел, сказала она, отправляя ложку с супом в