Девушка с тату пониже спины - Эми Шумер

Наверное, неудивительно, что иногда я предпочитаю человеческому общению социальные сети. Это, видимо, тоже свойственно интровертам. Социальные сети просто лучше работают – ну, как интернет-свидания. Все можно делать быстро и безболезненно, а когда выясняешь, что кто-то псих или с ним не смешно, можно одним движениям пальца выйти из разговора. Даже фотографии, которые люди выбирают, чтобы вывесить в Instagram, могут сэкономить кучу времени. Как-то раз я оборвала отношения, которые могли перерасти в романтические, из-за того, что чувак запостил похороны собаки друга. То есть реально, как тело собаки опускают в землю в мусорном мешке. И написал, что для него было честью поучаствовать. Это даже не его собака была!

Я считаю, надо думать, что ты вешаешь в Instagram. Надо, чтобы посты делали людей лучше. Похороны собаки – явно не о том. Но из его поста я поняла, что его прет от печали, что ему нравится быть частью трагедии – так он себя чувствует живым и значительным. А вот я больше всего люблю постить, как моя сестра собирает какашки за своей собакой, когда мы идем гулять. Почему не быть самим собой и не показать себя как есть? Чуть ли не в первый раз, когда меня застукали папарацци, я каталась на доске на Гавайях. Я себя даже не узнала. Увидела фото в журналах и подумал: «Круто. Альфред Хичкок жив и любит водные виды спорта». Но нет, это я была. Когда подруга мне сказала, что видела снимки в сети, это так прозвучало, как будто мои родители, оба, погибли на пожаре. Но я тут же с гордостью запостила самую жуткую фотку в Instagram, потому что мне показалось, она смешная до уржачки. Я часто над собой смеюсь в этой книжке, но поймите, чувствую я себя хорошо, я здорова, сильна и вдувабельна. Я не самая горячая телочка в помещении. Я типа третья по горячести барменша у «Дейва и Бастера» в Цинциннати. А в другой раз, когда папарацци меня поймал за возмутительным актом поедания сэндвича, я тут же вывесила уточнение по поводу мяса (они написали «с ветчиной», но он был с прошутто).

С другой стороны, есть же мужчины и женщины, мы все их знаем (и знаменитости, и обычные люди), которые постят только потрясающие фото своего брюшного пресса или снимки, на которых они внезапно такие все ослепительные. Нет, ну их всех. Я даже знать не хочу никого, кто не едва держится из последних сил. Социальные сети – отличный инструмент для нас, интровертов, и приличных людей вроде того. В них проходит меньше времени между тем, как подумаешь, что кто-то крутой, и поймешь, что он же – отстой. Не понимаю, как интроверты выживали без интернета. Да и с интернетом. Я вообще не понимаю, как мы выживаем. Кажется, это невозможно.

Теперь, зная, что я интроверт, я лучше управляюсь с этой своей особенностью – и, в общем, начала видеть в ней положительные стороны. Например, широко известно, что многие СЕО – интроверты, и я тоже хорошо себя чувствую, когда руковожу, над чем бы ни работала. Я собираю вокруг себя умных, талантливых людей, позволяю им делать свою часть работы, выслушиваю их идеи и просчитываю, как успешнее с ними сотрудничать, чтобы на выходе получить лучшее из возможного. Я сама пишу себе шутки, когда дело касается стендапа, но все остальное я создала благодаря совместной работе небольших команд смешных людей, которые работали самостоятельно; так я больше всего люблю делать дело. Никого не удивит, что многие писатели – интроверты, так что сценарная группа моей программы с удовольствием по чуть-чуть работает бок о бок, а потом все исчезают по одному и прячутся в свои творческие коконы по домам, чтобы заняться делом. Мы в основном пещерные жители, общаться у нас получается только очень ограниченное время. Если взять любой рабочий день сценарной группы, расписание его будет выглядеть примерно так:

Полдень: Группа собирается в офисе.

12.15: Группа заказывает обед. Все хотят супа, но суп доставляют по два часа, так что останавливаемся на Bareburger. Кайл Данниген всегда заказывает дольше всех, потому что не употребляет глютен и лактозу, и нам всем вечно приходится это выслушивать. (В этом году он слез с безглютеновой и безлактозной диеты, и мы все злимся, что он бросил – после того, как мы столько об этом наслушались.)

12.16–12.59: Группа обсуждает, как долго везут обед, и ноет.

13.00–13.15: Обедаем и треплемся про шоу «Холостяк».

13.15–13.30: Перерыв на сходить в туалет. Курт Мецгер рассказывает, как он отлизал стремной девице.

13.30–14.00: Обсуждаем идеи сцен либо моем кому-нибудь кости. Смотрим ролики на Joutube.

14.00–15.00: Обсуждаем, чем перекусить. Я в сотый раз иду пописать.

15.00–16.00: Переписываем сценарий, чтобы стало поживее.

16.00–19.00: Все пишут у себя дома, в безопасности.

Трудно быть на людях, когда пытаешься что-то придумать, и я не понимаю, как работают авторы вечерних шоу: они весь день вместе, выдают шутки и сцены. По-моему, мне повезло, что у меня огромная команда, в которой все позволяют другим делать свое дело, а когда каждый пишет свое – это самое лучшее. Мы с сестрой Ким часто садимся рядышком на диван и пишем один и тот же фильм, тихонько, не разговаривая – даже не часами, а день за днем. Скажем друг другу по паре фраз, и все они о еде.

Так что в заключение я хочу отдать должное секретному оружию интровертов – одному из величайших приемов, который позволяет нам справляться с ситуациями, требующими пребывания на людях. «Уход по-английски» – его я довела за годы до совершенства. Никакой обиды для англичан в этом названии нет. Вы, ребята, просто гении, раз придумали и запатентовали способ слиться так, что никому ничего не приходится объяснять. Даже если я напилась, я могу выскользнуть отовсюду, незаметно, как ниндзя, никого не предупреждая, – классический поступок интроверта, всегда так делаю. Я как Омар Литтл из «Прослушки». На самом деле нет. «Эми, я не видела, как ты вчера ушла… ты не попрощалась!». Ну а то, зайка моя. Если я с тобой попрощалась, то по чистой случайности, потому что ты стояла в дверях, когда я взяла на них курс.

Хотела бы я по-английски уйти из этой главы – ведь я, что характерно, вымоталась из-за того, что так долго писала о себе. Но сначала, прежде чем профессионально слиться, хочу напомнить, чтобы вы не судили шумную, часто бестактную, неуравновешенную блондинистую книжку по обложке. (Разве что эту книжку, потому что у нее и обложка хороша, и внутри тоже все хорошо.) Моя работа требует, чтобы я над собой смеялась в микрофон и жила с душой нараспашку, но это само по себе не значит, что я не могу в то же время быть интровертом. Хотите – верьте, хотите – нет, но у меня сложная внутренняя жизнь, как и у вас, и мне нравится быть одной. Мне это необходимо. И я никогда в жизни не была такой счастливой, как тогда, когда, наконец, это про себя поняла. Так что, если вы, как я, интроверт, особенно женщина-интроверт, или если вы из тех, кому приходится отдавать силы всем вокруг, я хочу вам сказать: найдите время побыть в одиночестве. Не бойтесь извиниться и уйти. Подзаряжайтесь столько, сколько вам нужно. Прислонитесь к дереву, отдохните от других медведей. Я там тоже буду, но обещаю вас не беспокоить.

О том, каково быть «новыми деньгами»

Nouveau riche – это такое выпендрежное название для богатого человека, который свое богатство заработал сам. Не унаследовал от прадедушки. Вкалывал ради него. Или вот так вот просто взял и купил лотерейный билет. Но мне больше нравится термин «новые деньги», потому что ты как бы говоришь: «Да, я быдло, и мне норм!»

Я – новые деньги.

Считаю, мне повезло, что я живу в Америке, где к таким, как я (к быдлу), относятся так, словно они по прямой линии происходят от сотенной купюры. В Англии с теми, кто сам себе при жизни заработал бабла, так не носятся. Там новые деньги считают вульгарными. А в Америке новые деньги уважают больше, чем старые, потому что их так или иначе заработали. Мы тратим свои новые деньги на всякую фигню вроде спа, где угри объедают отмершую кожу с пальцев наших ног, или нам закачивают в жопу жир тюленят-бельков, чтобы мы опять казались молодыми. (Кучу морских обитателей вот так утилизируют.) Нам аплодируют. Вперед, сделай благотворительный проект, верни немножко, и в Штатах всем плевать, откуда у тебя бабло. Тебе заделал ребенка баскетболист, и ты его выпотрошила? Отлично, вот тебе свое личное телешоу. Записал секс со средней руки рэпером? Держи ключ от миллиардной корпорации. Или как в моем случае: шутила про члены перед пьяными в зальчиках заведений типа «Косточка-пищалка» или «Банановый гамак»? Круто! Хочешь контракт в кино?!

Оглядываясь назад, я понимаю, что технически второй раз попадаю в категорию новых денег. Когда я была маленькая, мои родители жили в типичнейшем для новых денег стиле… пока не сорвались в стиль без денег, как раз в мои нежные предподростковые годы. Но я забегаю вперед.

Я родилась сокровищем-полуеврейкой в больнице Леннокс Хилл, в Западном Ист-Сайде, и прибыла за пять кварталов домой, в наш огромный дюплекс, на лимузине. Это папа придумал. Раскроем карты, родители у меня были богатые. Мы купались в деньгах. То есть они купались. Брали частный самолет на Багамы прямо перед вылетом и думали, что эта шикарная жизнь никогда не кончится. А она кончилась.