Слишком много тайн - Патриция Поттер

Но успокаивающее присутствие книг сегодня на нее не действовало. Наклонившись, Джесси погладила Бена. Пес вздрогнул от неожиданности, но в следующий момент завилял хвостом. Джесси стало немного легче.

Она вернулась к просмотру почты. Ничего особенного — счета, каталоги, рекламные проспекты.

Из одного из каталогов выпал странного вида конверт. Он не походил на официальный, но Джесси уже попадались рекламные проспекты в подобных конвертах. Джесси скептически повертела конверт в руках, не зная, стоит ли его открывать.

Бен потерся о ее руку, словно почувствовав, что вниманием хозяйки завладело нечто другое. Джесси ласково погладила пса, и он улегся у ее ног.

Она открыла конверт, прочла приглашение, затем еще раз перечитала. Приглашение было адресовано Джессике Клейтон. Ее имя. Ее адрес. По всей вероятности, произошла какая-то нелепая ошибка.

Приглашение на семейное торжество.

На торжество семьи, о которой она никогда прежде не слышала…

Она не нуждалась в напоминании о том, что на всем свете у нее нет ни одного, даже дальнего, родственника.

Сами слова «семейное торжество» вызывали в сознании смутные завораживающие образы, олицетворявшие ее детские мечты. Когда ее отец возвращался в квартиру, которую они снимали в каком-нибудь дешевом районе, весь пропахший виски, или пивом, или недорогим вином, Джесси закрывала глаза и представляла, что у нее есть мать, сестра, любящий дедушка — словом, настоящая семья, которой у нее никогда не было, но о которой она много раз читала в книгах или смотрела в сериалах.

Джесси повертела в руках конверт, не зная, что ей делать. На нем не было обратного адреса, но это было обычно для приглашений такого рода. Но на самом приглашении его тоже не было. Не был указан и номер телефона. Это было неофициальное приглашение, набранное на компьютере, с эмблемой в виде скачущих лошадей вверху листа. И не было никакой просьбы подтвердить свое согласие приехать.

В сущности, это было скорее объявление о торжестве, а не приглашение, и оно было послано человеку, хорошо знающему отправителя, его телефон и адрес. Джесси не могла даже попросить почтальона вернуть письмо, а значит, настоящий адресат никогда не получит его.

Джесси, никогда в жизни не получавшей таких писем, было искренне жаль неизвестную ей женщину, носящую такое же, как у нее, имя. Возможно, другие члены семьи успеют ее предупредить о намечающемся событии, ведь в дружных семьях не теряют друг друга из виду. По крайней мере, так поступают в ее воображаемой идеальной семье.

На миг она представила себе, что приглашение действительно адресовано ей. Но тут же все воспоминания, которые она хотела спрятать в дальний угол сознания, нахлынули на нее, а вместе с ними вернулся страх и чувство незащищенности.

Ее семья всегда состояла из одного отца, в лучшем случае отстраненного, почти чужого, в худшем — мертвецки пьяного. Его образ возник перед ее глазами. Его глаза, полные отчаяния, и бурное возмущение очередным увольнением из-за его пристрастия к алкоголю. Она вспомнила долгие одинокие дни, когда отец пропадал в поисках работы, а она пыталась найти что-нибудь поесть в пустых шкафчиках. Она помнила запах спиртного, исходящий от отца, когда он возвращался поздно вечером, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.

И все же она любила отца. Он был уже немолод, когда женился на официантке гораздо младше его. Она оставила их, когда дочери исполнилось два года, и с тех пор никто о ней не слышал. Джесси не пыталась разыскать свою мать. Ее мучила мысль о том, что она была нежеланной для одного из родителей и тяжким бременем — для другого. Джесси не знала, уход ли матери разбил сердце отца, но иногда она видела в его глазах такую неизбывную тоску, что ей становилось страшно. И всякий раз, когда у него появлялось это выражение, он исчезал на несколько дней.

Когда отец в очередной раз терял работу, они в очередной раз переезжали. Штаты сменяли друг друга. Нью-Йорк, Мэриленд, Кентукки, Теннесси. Джесси подросла, она начала расспрашивать отца о матери, но ни разу не получила ответа. Постепенно она свыклась с мыслью, что часть ее прошлого навсегда останется во мраке, и даже отец был скорее тенью, чем живым человеком.

Единственное, что позволяло им держаться на плаву в течение многих лет, — репутация отца. Он был отличным наездником и умел с любой лошадью добиваться хороших результатов. Он понимал их, и животные отвечали ему любовью. Но в конце концов его увольняли, они переезжали туда, где еще один владелец конной фермы был готов дать ему еще один шанс.

Смахнув слезы, Джесси снова взяла в руки приглашение. Она никогда не плакала с той ночи, когда умер отец. Но сегодня… сегодня чаша ее терпения переполнилась.

Даже полицейские отчитали ее, вместо того чтобы сделать что-то полезное, например снять отпечатки пальцев. Она не должна была входить в дом, а сразу вызвать полицию, заподозрив взлом. Бен не вызвал восторга блюстителей порядка, спрятавшись за Джесси и считая себя невидимым.

— Он не очень похож на сторожевую собаку, — скептически заметил один из полицейских.

— Я не собиралась заводить цепного пса, — резко ответила она.

— Не лучше ли избавиться от него, раз от пса все равно нет никакого толку, — предложил другой.

— Я бы лучше избавилась от вас, — Джесси начала терять терпение. — Вы собираетесь делать что-нибудь?

— Составьте список пропавших вещей, — равнодушно сказал полицейский, — и привезите в участок. Потом обратитесь в свою страховую компанию.

— И все?

— И все, — подтвердил он.

— Никаких отпечатков пальцев?

— Послушайте, леди, у нас не хватает людей, чтобы расследовать каждую рядовую кражу.

Однако для нее это не было рядовой кражей. Это было вторжение в ее дом, хотя единственной пропажей была небольшая сумма наличными, которую Джесси на всякий случай хранила в ящике письменного стола.

Ей не было дела до нескольких долларов, которые украл вор. Самой страшной для нее была потеря чувства защищенности.

Джесси повертела в руках приглашение. Этот маленький кусочек картона оживил события, о которых она хотела забыть. В памяти, как моментальные снимки, замелькали картинки из прошлого. Жестокая борьба. Боль. Сжигающий душу стыд. И полные холодного триумфа глаза Миллса, ее кумира. Лицо отца, уволенного два дня спустя. В последний раз, когда она видела его живым.

Она не сказала ему, почему он потерял работу. На этот раз его уволили по ее вине.

Джесси десять лет жила с камнем на сердце.

Она сбежала с той фермы в Кентукки. Она пыталась убежать от смерти отца и предательства человека, которому доверяла. Она нашла спасение в книгах и, наконец, в маленьком, едва ли прибыльном книжном магазинчике на окраине университетского городка.