Третья жертва - Лиза Гарднер

– Я постараюсь. Просто из-за всего этого шума почти ничего не слышно.

Рейни указала на патрульную машину Шепа:

– Видите ее? Там, на заднем сиденье, мегафон. Сделайте так, чтобы вас услышали. Потом, когда устроите пункт медпомощи, у меня будет для вас другая работа. Вы меня слушаете?

Консультант кивнул. Он был бледен, но держался собранно и слушал внимательно, хотя над верхней губой выступил пот.

– Видите, сколько народу собралось на парковке? Нам нужно перевести всех на другую сторону улицу. Пусть учителя построят свои классы и проведут перекличку. Потом можно передать детей родителям. Но с парковки нужно убрать всех, кроме раненых, понятно? Здесь оставаться опасно. И еще. Никто не должен уходить, пока не будет разрешения полиции. Ясно?

– Да. Я постараюсь.

– Вы видели шерифа О'Грейди?

– Видел, как он вошел в здание. Думаю, искал своих детей.

Ричард Манн поспешил к машине Шепа. Рейни прошлась взглядом по белому школьному зданию, которое еще только надлежало проверить, и посмотрела на напарника. Чак нервно поглаживал оружие.

Рейни глубоко вдохнула. Весь ее опыт в такого рода делах сводился к практическим занятиям на курсах подготовки, а с тех пор прошло уже несколько лет, но ничего другого не оставалось. Уолт и Эмери уже были в школе. И Шеп тоже. Почему бы и им с Чаки не присоединиться?

Она повернулась к нему:

– Идешь за мной, Чаки. Глаза открыты, оружие не трогать. Уолт там без разрешения, но стрелять в него из-за этого не стоит.

Чаки послушно кивнул.

– Есть три вещи, о которых ты должен помнить на месте преступления. Ничего не трогать. Ни в коем случае ничего не трогать. И вообще ни хрена и ничего не трогать. О'кей?

Чаки снова кивнул. Рейни взглянула на часы. 13:57. На парковке все еще творилось черт знает что, и весь этот шум и гам, детский плач, крики и звон сигнализации мешали думать, мешали сосредоточиться. Тем более что она уже заметила красные пятна на дорожке, очевидный кровавый след, тянувшийся из школы во двор. Там бежали раненые дети. А другие? Те, которых, по словам Ричарда Манна, видели учителя?

Думать об этом она пока не могла.

С собой у нее был «глок» в правой руке и запасной двадцать второго калибра в кобуре на щиколотке. Рейни надеялась, что этого хватит. Она кивнула Каннингэму и, держа в левой руке «уоки-токи», переступила порог.

Здесь было еще шумнее. Неутихающий свист пожарной сигнализации эхом разлетался по длинным коридорам и дождем обрушивался на голову.

– Диспетчерская! – крикнула Рейни в рацию. – Один-пять вызывает диспетчерскую. Линда, ответь!

– Один-пять, диспетчерская на связи.

– Дай мне Хэнка. Пусть скажет, как отключить эту чертову пожарную сигнализацию.

– Э… о'кей. Один момент.

Они остановились в вестибюле, морщась от нарастающего шума.

Главный коридор был, на удивление, чист. Ни брошенных рюкзаков, ни книг, раскиданных по выложенному белой плиткой полу. Справа – приемная, окна которой были оклеены вырезанными из бумаги цветочками и бодрым приветствием – «Добро пожаловать!» Никаких признаков насилия.

«Уоки-токи» затрещал, и Рейни прижала рацию к уху, вслушиваясь в передаваемые Линдой инструкции. Войти в главный офис. Найти приборную панель. Она посмотрела на закрытую дверь. Что там, с другой стороны? Неизвестно. И не послушаешь. В том-то и проблема.

Рейни сделала знак Чаки – отступи в сторону. В таких делах лучше ничего не откладывать.

Пригнуться пониже и вперед, с пистолетом наготове. Ногой в дверь, упасть и перекатиться. Вскочить и вперед… Ничего. Ничего. Ничего. Офис безопасен.

Рейни подошла к панели управления, и уже секундой позже звон пожарной сигнализации оборвался.

Чаки даже вздрогнул от неожиданности. Внезапная тишина оглушила. А еще в ней было что-то неестественное и пугающее.

– Так-то лучше, – сказал через секунду Чаки, пытаясь придать голосу уверенности, хотя лицо его уже приобрело цвет пергаментной бумаги.

– Колумбайн[3] многому научил, – негромко ответила Рейни. – Пожарная сигнализация заглушала все прочие звуки, и спецназовцы долго не могли определить местоположение стрелков в здании.

– Тебя обучали на случай стрельбы в школе? – с надеждой спросил Чаки.

– Нет. Об этом писали в журнале «Тайм». – Рейни мотнула головой. – Идем. Не тушуйся. Смотри и слушай. Все будет в порядке.

Держа наготове оружие, они осторожно вернулись в главный коридор. За офисом шли ряды голубых шкафчиков. Все они были закрыты. Скорее всего, стрельба случилась после того, как учащиеся вернулись в классы с ленча, решила Рейни. Но имеет ли это какое-то значение? И что она найдет в классах?

Они двинулись дальше. На полу валялись несколько деформированных пуль – то ли залетели случайно, то ли их запинали сюда ноги разбегавшихся школьников и учителей. Рейни аккуратно обошла их, хотя и не питала иллюзий относительно того, что ждало их впереди.

Первая задача каждого полицейского при подходе к месту преступления – сохранить человеческую жизнь. Вторая – схватить, если это возможно, преступника и обезопасить место происшествия. Третья – отыскать свидетелей и обеспечить сохранность улик, поскольку работа полицейского еще и в том, чтобы смотреть дальше момента трагедии. Уже в самое ближайшее время жители городка потребуют ответов, захотят восстановить события этого дня и установить, кто что и с кем сделал. Что пошло не так. Кто виноват.

Рейни уже знала, что ответить на эти вопросы будет нелегко. Школа находилась в жилом районе города, и слишком много горожан попали к ней раньше полицейских. Родители, медики, учащиеся – все оставили здесь свои следы, все поучаствовали в нарушении неприкосновенности места преступления. А теперь здесь еще и они, двое вооруженных и неопытных полицейских, впервые оказавшихся в столь сложной ситуации. Собственно говоря, проблемы начались до того, как она вошла в здание, и теперь ей не оставалось ничего другого, как только продолжать.

Рейни слышала за спиной хрипловатое дыхание Каннингэма; впереди, ярдах в пятидесяти, ругался Уолт.

– Черт бы тебя побрал, Брэдли, – бормотал он. – Не вздумай свалить. Держись, у нас же покер в пятницу.

Рейни и Каннингэм тихонько подошли к Уолту сзади и огляделись. На пересечении двух широких коридоров лежал школьный уборщик Брэдли Браун. С этой новой стратегической точки Рейни видела с десяток классных дверей слева. Все они были закрыты. По спине у нее пробежал холодок.

Она взглянула на Чаки, но волонтер смотрел вправо, в сторону двух стеклянных боковых дверей, разбитых и измазанных чем-то темным, возможно кровью. Следы повреждений были заметны и на многих шкафчиках. Очевидно, основные события произошли именно здесь.

Неподалеку от дверей лежало тело. Длинные темные волосы, свободное летнее платье. Возможно, учительница. Подойдя ближе, Рейни увидела еще два тела. Поменьше. Неподвижные. Не взрослые.

Каннингэм икнул.

Рейни отвернулась.

– Уже посмотрел, – бросил сквозь зубы Уолт.

– Вам нельзя быть здесь.

– Это же дети, Рейни. Просто дети. Не бросать же их.

Выговаривать ему она больше не стала. Уолт был военным фельдшером и имел немалый опыт добровольческой работы. Он оценил ситуацию и знал – что сделано, то сделано, – а потому оказывал помощь уборщику.

Брэдли – пожилой мужчина с седыми щетинистыми волосами, в коричневых брюках и поношенной синей рубашке, со скромными золотыми часами из разряда тех, что дарят на двадцатилетний юбилей службы, – получил пулю в грудь. Тонкие марлевые повязки не могли остановить кровотечение, и красное пятно безжалостно расплывалось.

– Как другие? – шепотом спросил он.

– Все в порядке, Брэдли, – твердо ответил Уолт. – Ты о своей шкуре беспокойся. Это надо же – словил пулю… А ты о чем думаешь? – Он вставил в руку Брэдли иголку от капельницы, рассчитывая компенсировать кровопотерю.

– Вы отлично держитесь, – заверила уборщика Рейни, опускаясь рядом с раненым на колени и ободряюще ему улыбаясь. – Так все-таки что здесь случилось?

– Подстрелили…

– Кроме шуток. – Она принужденно усмехнулась, словно они просто болтали за ленчем. – Видели, кто это сделал?

– Вышел… из-за угла.

Рейни кивнула, ожидая продолжения. Лицо Брэдли начало синеть. Рейни знала: за синюшностью последует вызванной потерей крови гиповолемический шок, а потом раненый потеряет сознание. Если кровотечение не остановить, он умрет. Уолт и Эмери делали все возможное, но повязки, которые они накладывали на рану, почти мгновенно окрашивались красным.

– Услышал выстрелы… – выдохнул Браун. – Хотел… помочь.

– Вы смельчак, Брэдли.

Уборщик поморщился.

– Только вышел… бац… Не видел…

– Не видели, кто стрелял?

– Нет. – В горле у раненого заклокотало. – Был… во Вьетнаме. Забавно… думал… это будет там.

Глаза у него вдруг закатились. Уолт выругался.