Дом в Черёмушках - Михаил Коршунов

— Мяукать? — вначале не сообразил Леонид Аркадьевич. — А, да-да… мяукать. Так что ж это, мы все ночи и будем мяукать?

— Нет, зачем все. Одну ночь. Мыши подумают, что у нас живёт кот, и уйдут.

— Кот, да. Нам он действительно необходим.

— А где же его в лесу отыщешь, кота?

— Да, задача…

В этот вечер Гарька уже не бубнил, как дьячок, а мяукал на кухне, пока Леонид Аркадьевич не уложил его спать.

3

Гарьке захотелось поймать сойку, поглядеть на неё вблизи.

От кого-то он слышал, что надо взять ящик, приподнять с одного края, подперев палочкой, а к палочке привязать бечёвку и оттянуть куда-нибудь в укромное место. Под ящик насыпать корма.

Птицы заприметят корм, подлетят, начнут клевать, а тут — дёрг за бечёвку! — палочка выскочит, и ящик захлопнет птиц.

Ящика не оказалось, и его решили заменить корытом.

Сперва Гарька сидел с бечёвкой за углом дома.

Но сойки то ли не замечали кусков хлеба, набросанных на земле, то ли не желали есть их под корытом.

Гарька скучал, томился.

Леонид Аркадьевич тоже принимал участие в ловле: он поминутно высовывался из окна и шёпотом спрашивал:

— Ну как?

— Никого нет, — с грустью вздыхал разомлевший на солнце Гарька.

Но вот начались загадочные явления: стоило Гарьке на минуту отлучиться, как приманка под корытом исчезала.

Гарька пытался дознаться, в чём причина исчезновения приманки, но ему ничего не удавалось выяснить.

Гарьке наскучило бесплодное сидение с верёвкой в руках, и в один из дней он оставил свой пост и пошёл в дом что-нибудь порисовать, где бы не требовалась зелёная краска.

Вдруг железное корыто зазвенело, свалилось с палочки. Гарька бросил кисточку и вылетел из комнаты:

— Попалась! Попалась!

Леонид Аркадьевич брился.

Он немедленно оставил бритву и выбежал вслед за Гарькой. Но с полдороги вернулся за очками и потом опять устремился во двор.

Гарька и Леонид Аркадьевич почти одновременно навалились на корыто.

Гарька в нетерпении тут же хотел подсунуть под него руку.

— Тсс… Погоди, — остановил Гарьку Леонид Аркадьевич и приложился ухом ко дну корыта.

Но и уха прикладывать не надо было — под корытом кто-то громко, с неудовольствием колотился.

— Наверно, целая ворона поймалась!.. — в восхищении проговорил Гарька.

— Тсс… — опять прервал его Леонид Аркадьевич и растянулся животом на траве.

Гарька лёг рядом.

Начали осторожно приподнимать корыто, чтобы заглянуть в щель: кто там такой?

Конечно, со стороны картина была довольно-таки странной, потому что молочница, которая появилась в калитке, так и застыла с бидонами в руках: два человека, из которых один пожилой, намыленный и в очках, лежали на земле и заглядывали под обыкновенное железное корыто.

— Здесь! — тихо сказал Гарька и от напряжения громко сглотнул. — Глаза какие, видите? И нос, видите? Нюхает. Это он нас нюхает.

— Вижу, — ответил Леонид Аркадьевич, волнуясь не меньше Гарьки.

На дядьку и племянника из-под корыта, в узкий просвет, глядели чьи-то немигающие круглые глаза, и шевелился, принюхивался маленький нос. Чем выше приподнимали корыто, тем ниже пригибались глаза и нос.

— Это кот! — первый догадался Гарька.

— Да, — сказал Леонид Аркадьевич и откинул в сторону корыто. — По всей видимости, это кот.

На траве, съёжившись, замер пыльный облысевший кот с необыкновенно большими ушами и тонким вытертым хвостом. Внимательно глядел на людей. Удирать не собирался.

Кот настолько был худ и несимпатичен, что не понравился даже Гарьке.

Леонид Аркадьевич и Гарька, разочарованные, пошли домой покупать у молочницы молоко. Кот побрёл за ними: очевидно, он прекрасно понимал, что такое молочница.

В кухне Леонид Аркадьевич налил коту большую банку молока.

Кот расстелил свой длинный хвост и принялся за молоко.

Вылакав его, отошёл от банки и, забравшись под стол, завалился спать. Живот настолько вздулся, что не было видно даже головы.

— Экая бесцеремонность! — сказал Леонид Аркадьевич, разглядывая через очки кота.

— Пусть останется пожить, — предложил Гарька. — Мышей распугает.

— Хорошо, — ответил Леонид Аркадьевич, снимая очки и готовясь продолжать бритьё. — Пусть останется.

К вечеру кот вышел из-под стола, дерзко, во весь рот зевнул, потянулся на своих высоких, худых ногах («сделал верблюда») и отправился осматривать дом.

Он обнюхивал мебель, пристально и долго смотрел в поддувало печки, наставив туда усы и брови, дважды прикоснулся носом к метёлке, а когда добрался до комнаты Леонида Аркадьевича, то заглянул в чемодан.

Чемодан стоял на полу, крышка была открыта.

Кот случайно толкнул её, крышка захлопнулась и захватила голову.

Кот заорал, пытаясь освободиться.

На шум прибежали Гарька и Леонид Аркадьевич и вызволили его.

Он весь растопорщился, шипел, ругался и долго брезгливо тряс лапами.

Вообще кот оказался очень крикливым и обидчивым.

За большие уши Леонид Аркадьевич и Гарька окрестили его Ушастиком.

4

Леонида Аркадьевича всё больше увлекала вольная, ни от кого не зависимая жизнь в Черёмушках.

Галстук, резинки для рукавов и даже косточки от воротничков лежали в чемодане нетронутыми: Леонид Аркадьевич разгуливал в рубашке с расстёгнутым воротом, с подвёрнутыми рукавами.

Арабские и персидские книги были оставлены в покое.

Леонид Аркадьевич с любопытством постигал премудрости варки лапши или капустника, приготовления салата из помидоров и огурцов, ухода за керосинкой.

Приятно было плотничать, малярничать, пилить дрова.

Общение с Гарькой пробудило в Леониде Аркадьевиче лучшее, что было когда-то у самого в детстве.

И он теперь часто подумывал о том, что каждый человек до глубокой старости должен сохранять в душе частицу детства, частицу той поэзии и счастья, которое в детстве бывает во всём: в круто посоленном куске житного хлеба, в игре в лапту или чижика, в разгуливании босиком по росистой утренней траве, в кислых, ещё зеленоватых яблоках, в подслушивании в лесу птичьих разговоров…

Однажды Леонид Аркадьевич принёс от Якова Даниловича косу и объявил Гарьке:

— Ну-с, молодой человек, идём на косовицу.

— Куда это?

— Траву косить.

— А для чего?

— Набьём матрацы.

Оба в майках вышли на участок перед домом. За ними вышел и Ушастик. Трава стояла жаркая, высокая, Гарьке по колени.

Леонид Аркадьевич только видел, как косят, но сам пробовал впервые.

Раз! Широкий замах косой.

Два! Коса с силой врезается в землю.

Три! Леонид Аркадьевич с трудом выдёргивает из земли косу.

Опять раз — замах!

Два — ж-ж-жик в землю!

Три — выдёргивает…

Смеётся Гарька, смеётся Леонид Аркадьевич.

Ушастик, пока коса бездействует, осторожно её обнюхивает.

Вдруг через забор с соседнего участка перелетает цветной резиновый мяч, и вслед за мячом между планками забора появляется голова девочки.

Все молча смотрят друг на друга.

— Меня зовут Диля, — говорит девочка. — А это мой мяч. Дайте, пожалуйста!

Гарька поднимает мяч и подаёт девочке.

— Спасибо, — кивает девочка. — А вы давно здесь живёте?

— Давно, — отвечает Гарька. — А ты?

— А я только приехала с бабушкой. Очень скучно… А это ваша кошка?

— Наша.

— У меня тоже есть. Мы из города привезли. Хотите, покажу?

— Покажи.

Девочка скрылась среди кустов жимолости.

— А как же, Гарька, твоя свинка? — призадумался Леонид Аркадьевич.

— А ведь уже прошло три недели.

— Но всё-таки близко к забору не подходи.

Девочка вскоре вернулась. В руках у неё, перехваченный поперёк живота, барахтался большой кот.

— Вот видите какой! — сказала девочка, просовывая морду кота сквозь забор. — Это Мамай. А вашу кошку как зовут?

— Нашу — Ушастик, — ответил Гарька.

Мамай оказался ещё хуже Ушастика: с клочковатой шерстью, какой-то рваный, с мускулистыми лапами и с жадными на драку раскосыми глазами.

Заприметив в траве Ушастика, Мамай съёжился, напружинился и начал вырываться у девочки из рук.

Ушастик прижал уши, вздыбил хвост и тихонько заворчал.

— Диля! — позвали со двора.

— Я здесь, бабушка.

— Где здесь?

— Ну здесь.

Показалась бабушка.

Леонид Аркадьевич поправил очки, убрал косу за спину и раскланялся.

Когда он раскланивался, из-за спины всё равно высунулась ручка косы.

— Вы, значит, наши соседи, — сказала бабушка. — Очень приятно! Хозяйством занимаетесь?

— Да так, понемногу, — ответил Леонид Аркадьевич, всё ещё продолжая укрывать за спиной косу.