Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - Паркинсон Кийз

— Игорную залу?!

— Совершенно верно. Это прямо через холл, напротив столовой. Мой муж считал, что этот дом должен во всех отношениях отличаться от других домов. Он заявил, что не желает, чтобы в нем витал дух чопорности; ему хотелось, чтобы вокруг царило веселье. Он намеревался превратить дом в центр развлечений, и не только для нас, но и для всех наших друзей. Кроме того, ему хотелось, чтобы дом стал как бы постоянным напоминанием об удовольствиях, которые он испытал, — от огромных речных пароходов… чтобы дом напоминал о них как своей атмосферой, так и архитектурой. Вот почему он придавал такое большое значение игорной зале.

Она замолчала, переводя дух. Затем поднялась и взглянула на Клайда.

— Разумеется, если вас не интересует игровая зала, мы можем выйти из дома. И, пока вы курите сигару, можно осмотреть сад Сен-Клода.

— Сен-Клода?

— Да. Это первоначальное название плантации. Рабы исказили это название, превратив его в Синди Лу, — печально проговорила Доротея.

Клайду совершенно не хотелось осматривать сад. Среди дошедших до него слухов об этом доме его взволновали сведения о том, что весь третий этаж оборудован как огромная танцевальная зала и что ее потолок собран из разноцветных стекол, установленных в решетках. Посредством сложного устройства из мощных карбидных ламп и прожекторов это разноцветное стекло придавало одеждам танцующих некий калейдоскопический эффект, когда они кружились и порхали по зале под ритмичные звуки музыки. По крайней мере так говорили, и Клайду очень хотелось лично оценить достоинства этой залы, а не прогуливаться по тропинкам запущенного сада. Однако он решил, что сейчас не время выражать нетерпение посетить бальную залу, поскольку, чтобы добраться туда, необходимо пройти через верхний вестибюль, где, несомненно, оставлены открытыми двери в спальни; так что, если он выскажет подобное желание, это может показаться бестактным, а ведь хозяйка только что одарила его комплиментом насчет его деликатности. Кроме того, хотя он совершенно не разбирается в садах и не любит их, их очень любит Люси, как и большинство виргинцев. Вот ради нее он и не мог отказаться от предложения осмотреть сад.

— Конечно, конечно, давайте прогуляемся по саду, — с улыбкой согласился он.

Мадам Лабусс прямо-таки выплыла из комнаты, и вновь Клайд, следуя за ней по пятам, ощутил соблазнительность ее тонкой талии, и вновь его совершенно не интересовала излишняя пышность ее немодных юбок. Ему показалось, что в углу темного вестибюля мелькнула неопрятная негритянка, и он убедился, что не ошибся, решив, будто она подслушивает. Это нисколько не разозлило и не обеспокоило его, К нему лишь пришло веселье, смешанное с некоторым презрением. Как быстро и насколько умело справилась бы Люси с подобной личностью! Да за какую-нибудь неделю негритянка стала бы у нее опрятной, учтивой в обращении и услужливой — иначе мигом вылетела бы на улицу! И, проделывая со служанкой все эти метаморфозы или при необходимости увольняя ее, Люси совершала бы все это, не повышая голоса и с ангельской безмятежностью на лице.

Думая об отличительных чертах Люси, он не переставал восхищаться ею. Однако это отнюдь не мешало ему производить и другие оценки. Он почти не отрывал взгляда от черного корсажа мадам Лабусс, когда та, миновав галерею, начала спускаться по широкой лестнице. Как только они оказались внизу, ему стало совершенно ясно, что он должен идти рядом с Доротеей, а не позади. Сожалея об этом, он медленно двинулся в ногу с ней, попыхивая сигарой, а она тем временем рассказывала ему о саде.

— Как видите, у нас только один фонтан. Мы намеревались построить их целый каскад, чтобы они спускались вниз по уступам. Вам, конечно, известно, что к большинству плантаторских домов Луизианы ведет аллея виргинских дубов. А вот, например, в Эшланде сады террасами спускаются к реке, и подъехать к ним можно через красивую рощицу, расположенную сбоку.

— Да, с реки я неоднократно обращал внимание на это зрелище и всегда восхищался им.

— Когда нас с мужем пригласили в гости в Эшланд, мы увидели все это своими глазами вблизи, — отозвалась мадам Лабусс. Ей явно хотелось дать понять постороннему человеку, что когда-то она была вхожа в дом Дункана Кеннера, который являлся посланником в Европе у Джефферсона Дэвиса[9] во время Конфедерации. Ведь наступившая война и ее последствия изолировали мадам Лабусс, хотя социального статуса она не лишилась. И, вероятно, поэтому она решила снова привлечь внимание Клайда к дому. — Как я уже говорила, мужу не хотелось, чтобы этот дом был похож на другие, дом должен был стать единственным в своем роде…

— Каков он и есть в действительности! — перебил ее Бачелор.

— Но все равно муж чувствовал себя на земле иначе, чем на реке… Так или иначе, ему не удалось воссоздать в этом доме атмосферу, подобную той, что есть на пароходах. Каким бы он ни был богатым и изобретательным, он не мог цветочными клумбами воссоздать подобие волн и течений!

Она откинула голову назад, ибо впервые за весь их разговор рассмеялась. Звон сережек слился с ее звонким смехом и оказался весьма приятен. Ее волосы пришли в легкий беспорядок, и она изящным движением поправила их. Клайд заметил, что это движение не лишено кокетства.

— Так вот, мы с мужем решили сделать все так, как нам было привычно, — продолжала она. — Нам захотелось напомнить себе о наших счастливых днях во Франции, то есть иметь наш собственный Сен-Клод здесь, на Миссисипи, но в то же время мы не собирались рабски копировать французский сад. Нас вдохновляли и местные удачные образцы, как, например, в Эшланде. Но нам хотелось превзойти их. Захотелось иметь нечто сногсшибательное. Чтобы в этом краю выросли редкие деревья и расцветали многочисленные экзотические цветы. Чтобы всех ошеломить. Нам хотелось, чтобы от террасы к террасе с гордым видом прохаживались павлины! Еще мы хотели, чтобы у нас здесь был лабиринт…

Наконец-то она сказала хоть что-то, что он мог мысленно себе нарисовать. Клайд признался, что никогда не был во Франции и ни разу не видел Эшланд глазами почетного гостя, как она, наверное, догадывается. Он совершенно не разбирается в благоустройстве садов и парков, имеет весьма слабое представление о лабиринтах, террасах и фонтанах, редких деревьях и экзотических цветах. И, конечно же, ничего не знает о павлинах. Но вспомнил, где их видел. Действительно, их переливчатые радужные перья украшали разноцветные фрески дома и, казалось, все время быстро меняли цвета, как в калейдоскопе. Он взглянул на неухоженную полосу травы, позолоченную лучами солнца, и вдруг словно наяву представил себе этих царственных птиц, степенно расхаживающих здесь, к радости детей Люси…

— И вы не тоскуете по Франции? — неожиданно спросил он.

— Я не тоскую по Франции! Мсье, да как вы только можете задавать подобные вопросы? Знайте же, что бывают дни… и ночи… когда мне кажется, что я умру от тоски по ней!

Вот и раздался крик души. Непритворный. Она больше не вставала в позу, не лукавила, не старалась произвести на него впечатление страданиями, разбитым сердцем и своими достоинствами, на которые якобы некому обращать внимание. Сейчас она без всякого жеманства, искренне призналась в том, что одинока, причем одинока на чужбине.

— Тогда почему бы вам не вернуться туда? — все так же резко спросил он.

— Почему я не возвращаюсь? И снова скажу вам: как вы можете спрашивать такое? Неужели вы считаете, что, если бы я смогла найти человека, который купит этот дом, я осталась бы здесь хоть ненадолго? Я солгала вам, когда говорила, что люблю этот дом. Да я ненавижу его! Однако не могу покинуть. Это уже не богатая плантация, мсье, и если вы подумали обратное, то глубоко заблуждаетесь. Но она все-таки дает мне кое-какие средства к существованию. А других у меня нет. Я… я была небогатой девушкой. Моя семья ничего не смогла сделать для меня. Даже дать мне нормальное приданое. Мой муж взял меня без всякого приданого — по любви. И этот дом, который он выстроил, — единственное, что у меня осталось.

— Ну, что ж, в таком случае… — начал было Клайд, но немного помолчал, прежде чем заговорить снова. — Если вам угодно остаться здесь, то скажу без всяких сантиментов — это ваше дело. Однако ежели вы не хотите оставаться здесь, если сказанное вами несколько минут назад о том, что вы ненавидите этот дом и страстно хотите вернуться во Францию, правда, то никак не пойму, почему бы вам не сесть на ближайший пароход?

— Я… я не вполне понимаю вас, мсье.

— Я хочу сказать вам, что у вас есть покупатель на этот дом и на все остальное. И если вы продадите — я куплю его вместе со всем имуществом сегодня же.

Она прижала ладони к щекам и растерянно смотрела на него.

— В-вы шутите, — запинаясь, проговорила она. — Вы просто разыгрываете меня, мсье! Подобное поведение недостойно вас.