Джамп. Патруль будущего - Олеся Шалюкова

С родителями Эми встречалась в отелях, когда они выбирались со своих раскопок. В это время девушка прыгала в то место, что они выбирали. Проводила с родителями вместе выходные, выслушивая невразумительные вопли по поводу очередной совершенно шикарной, невероятно изумительной находки. Послушно восхищалась очередной книгой, которую выпускали родители в соавторстве по археологии или отдельно — на художественно-творческом поприще. А затем возвращалась обратно домой.

Очень редко удавалось провести время с прадедом. Старик работал на военных и изучал уникальных джамперов. В число которых, кстати, входила и его собственная правнучка.

Уникальность была вообще первой чертой, характеризующей всех оперативников русского патруля. На то, чтобы разобраться, кто что умеет, у Эми ушло почти три года. Из тринадцати оперативников тайной за семью печатями для нее остался только Змей.

Нелюдимый, хладнокровный, опасный, красивый, молчаливый…

Этот тип работал практически всегда в одиночестве, ни один из оперативников не выдерживал его присутствия дольше трех дней. Исключений было два. Котик, который с позиции начальства мог приструнить Змея. И Эми, которая смирилась со странностями этого мужчины и научилась ими пользоваться.

Пройдя в прихожую, девушка толкнула дверь в кухню, заглянула в холодильник, вытаскивая пластиковую коробочку со свежей клубникой — подарок от тетки. На ходу наслаждаясь крупными терпкими ягодами, прошла в свою спальню, вызвав по дороге Змея.

Гудки вызова прошли и стихли, в «эфире» повисло тяжелое молчание.

— Интересно, ты когда-нибудь научишься говорить «алло»? — уточнила Эми, ныряя почти с головой в шкаф с одеждой.

— Зачем? — уточнил Змей, отворачиваясь от своего рабочего стола к видеовизору[1].

Эми выглянула из-за дверцы шкафа.

— Чтобы знать, что прошло соединение, и ты готов меня слушать.

Мужчина промолчал. Девушка засмеялась.

— Да, да. Я поняла. Если бы соединение не прошло, я по-прежнему слышала бы гудки. А если бы ты не готов был меня слушать, то просто бы не поднял трубку. Какой ты холодны-ы-ый!

— Ты зачем позвонила? — перебил Змей словоизлияния девушки.

— Ну, конечно, я могла бы сказать, что просто поболтать с тобой. Точнее, чтобы вываливать на тебя много-много информации и искренне наслаждаться тем, как ты пытаешься из-под нее выбраться! Но вообще не поэтому. Тебе Котик скинул секретку по новому делу?

— Да.

— Можешь мне передать по SH-протоколу[2]? Мы же мастер-ключи не сдали после того дела? Или ты сдал?

— Нет.

— Как всегда! — захохотала Эми. — Ты краток настолько, насколько возможно! Так передашь?

— Да, — по губам Змея скользнуло слабое подобие улыбки.

Когда Эми только пришла в патруль, она готова была на всё, чтобы узнать, умеет ли этот мужчина смеяться. В ход шли ужимки, ухмылки, флирт, подставные девушки, подставные мальчики, цирковые представления.

Эми сама не знала, что заставляло ее так стремиться познать этого мужчину… Все планы провалились. И, в конце концов, девушка сдалась, перестала использовать других, занялась делом сама. Но до сих пор, словно дежа-вю накатывало то самое, забытое желание.

— Слушай, Змей.

Молчание стало поощрительным.

— С чего мы начнем?

— С того, что посетим место последнего взрыва.

— Дворец съездов? Ты думаешь, после того, как там побывали спецслужбы со всех стран, в здании и на прилегающей территории осталась хоть одна улика?!

— Тут сложно.

— Почему это?

Ответа от Змея не последовало, но информацию Эми всё-таки получила.

— Гюрза успела отметиться и в Америке, и в Европе, и их спецслужбы уже доказали свою несостоятельность. Поэтому как только последовало новое дело, оно сразу же было передано полностью под юрисдикцию русского патруля. Территория дворца была оцеплена, и там не появилось ни одного человека, — сообщил Котик. — Эми, ты же говорила, что у тебя дела, почему ты уже дома?

— Потому что мои дела требуют приличного внешнего вида! — отозвалась девушка. — А куда делся Змей? — удивленно спросила девушка, обнаружив на видеовизоре только начальника.

— Отправился к шифрователю передавать тебе информацию. Планируешь ночью с ней посидеть?

— Ну да. Чтобы сразу завтра с утра приступить непосредственно к работе. Всё равно отпуск вы мне сорвали!

— Можно подумать, у тебя на него были большие планы.

— Господин начальник, — засмеялась опять Эми. — Может быть, я собиралась в этом отпуске встретить мужчину своей мечты и выйти за него замуж!

— Давно пора, — кивнул Котик. — В двадцать шесть лет быть не замужем дурной тон!

Появившийся на экране Змей покачал головой, отстранил за плечо начальника и сел за свой рабочий стол. Вытащил дело из верхнего ящика и углубился в его изучения.

— Отправил? — спросила Эми.

Мужчина, не отрываясь от своего занятия, кивнул.

— Между прочим, — задрала нос тут же девушка. — Прежде чем, что-то говорить в мою сторону, господин начальник, сами женитесь!

Котик отмахнулся.

— Эми, какая женитьба? При нашей работе?

— Вот-вот, — закивала девушка. — Сами же говорите, какое замужество при нашей работе?

— Для тебя счастливое! И главное, чтобы ты бросила патруль!

Змей поднял голову, заинтересованно глядя на начальника. Эми хватала ртом воздух, не ожидая такого заявления от начальства.

— Это что?! Это за что?! — на повышенных тонах спросила она, подавшись к видеовизору. — Вы хотите сказать, что я плохо работаю? Да?

— Такого я не говорил, — вздохнул Котик.

— Оперативную работу я брошу только в том случае, если не буду справляться с ней! В противном случае, не дождетесь! — твердо заявила Эми, потом застыла, глядя на сообщение на телефоне. — Парикмахер. Всё, я вас покидаю. Завтра в девять часов буду на рабочем месте.

— В восемь, — потребовал Змей.

— В половине девятого? — предложила Эми, подозревая, что после бала и ночного прочтения дел к восьми просто не встанет.

— Хорошо, — согласился мужчина. — Оденься теплее. В Арьере, где дворец — холодно.

Кивнув, Эми отключилась. В который раз подумав, что некоторые достоинства Змея с лихвой перекрывали все его недостатки. Например, вот эта ненавязчивая забота.

Подхватив сумочку с кровати, Эми переместилась к парикмахеру. До бала оставалось еще несколько часов, и их надо было провести с пользой. В сумочке лежали дела о Гюрзе, и Эми надеялась, что удастся изучить хотя бы поверхностно основную информацию.

… Бал начался в восемь часов по парижскому времени.

Малый версальский зал в особняке графа Монтесье был залит отблесками от хрустальных канделябров, светло-золотистый паркет начищен до неяркого сияния. На столах около окон сервированы блюда. Юркие лакеи в черной форме разносили бокалы.

Играла негромкая классическая музыка.

В зеркалах отражались приглашенные гости. На балу собралось не больше пятидесяти гостей. Хотя обычно аристократы устраивали балы, число приглашенных на которые доходило до полутысячи человек.

В этот вечер приглашены были только близкие знакомые и партнеры, с которыми хозяин дома был связан тесным деловым сотрудничеством. Граф Монтесье собирался сделать какое-то очень важное сообщение.

Рашель стояла около отца, на небольшом возвышении, отводя от него глаза. Граф был недоволен и требовал от дочери ответа, кого она пригласила на бал. Девочка упорно молчала и к тому же не желала идти переодеваться. Хотя ее мрачно-торжественное синее платье с серебристой искрой совершенно не соответствовало тому заявлению, которое граф собирался сделать.

— Может быть, ты перестанешь дуться, ma cherie? — уточнил граф.

Рашель подняла голову. Золотые волосы, уложенные в тяжелую корону, украшенные белыми жемчужными шпильками, синие глаза, светлые ресницы. Девочка уже сейчас была похожа на свою мать, погибшую почти шесть лет назад от рук наемного убийцы, а через несколько лет должна была вырасти в настоящую красавицу. Первое предложение о помолвке графу Монтесье поступило еще два года назад. Но глядя на дочь, чувствуя перед ней некоторую вину, граф всегда отвечал отказом.

— Papa? почему ты выбрал ее? — тихо спросила Рашель, отвернувшись к окну. Бархатные сумерки опускались на сиреневый сад, разбитый у особняка. Подсвеченные темно-фиолетовым лучом, брызги фонтана создавали в воздухе водную завесь.

— Клэр красива. Она умна, отлично воспитана, начитана. Она художница, — в который раз повторил граф Монтесье. — Милая, она будет для тебя отличной мамой.

— Не будет, — твердо сказала девочка. — Я не буду называть ее мамой.

— Рашель!

— Не буду, — еще раз сказала Рашель. — Я ее ненавижу!

— Рашель! — в голосе мужчины прорвалось негодование.