Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

В студенческие годы, каюсь, сам часто грешил подобным изъяном. Например, в момент защиты дипломного проекта под названием «Логика «Капитала» Карла Маркса в исследовании права» ни один из присутствующих членов ГЭК не мог задать автору ни одного вопроса, поскольку работа в силу чрезмерной абстрактности оказалась не по плечу даже сведущим преподавателям юридических дисциплин. Малодоступность — распространенная болезнь подобного рода произведений. Поэтому борьба с этим недостатком стала одной из сопутствующих задач настоящего исследования. Это одна из причин, почему все сюжетные линии данной книги в максимальной степени сопровождаются историческими иллюстрациями, афористичными высказываниями, публицистическими зарисовками.

Важно, однако, чтобы за отдельными «деревьями» подобных иллюстраций не терялся из виду «лес» — общий замысел, концептуальная линия, философская система данного труда. Местом обитания последней стала вся работа в целом, но её квинтэссенции — преимущественно раздел 1. При этом вся архитектоника исследования покоится, образно говоря, на трёх китах: достоинстве, свободе и правах человека, по отношению к которым в качестве агрессивного начала, некой негативной и разрушительной противоположности (антитезы) выступает традиция невежества. Каждому из названных явлений уделяется достаточно много внимания в соответствующих разделах настоящей книги.

Некоторые коллеги в процессе ознакомления с рукописью книги обратили внимание на отсутствие в ней ссылок на источники и прилагаемого в подобных случаях перечня используемой литературы. Один из них с негодованием отметил, что такой подход «прямо противоречит требованиям Высшей аттестационной комиссии Украины к написанию научных работ». Само собой разумеется, что научная ценность всего того, что некогда делалось, да и ныне делается в мире, вовсе не преломляется через призму упомянутых требований отечественных чиновников от науки. На мой взгляд, важно другое: всё то, что будит мысль, способствует познанию и созиданию на благо человека, народа и общества.

Говорят, что половина успеха любой книги зависит от способности автора взглянуть на свой труд глазами читателя. Воспользовавшись этим мудрым советом, я сознательно пренебрег некоторыми формальными канонами, дабы не отвлекать читателя от основного хода своих рассуждений и логики подачи материала. И в таком подходе я отнюдь не одинок. Впервые с таким стилем изложения мне привелось ознакомиться в книге «Де Голль», вышедшей в 1973 г. из-под пера талантливого российского историка Николая Николаевича Молчанова (1925–1990). В предисловии к упомянутой монографии отсутствие в ней научного аппарата объясняется пониманием того, что «частые и пространные ссылки могут отвлечь читателя от главной мысли, утомить его, сломать динамику чтения, а главное, породить в нём скуку — смертельный яд для любой книги». Если такой приём оказался приемлемым в увлекательном жанре исторического портрета, то тем более он к месту в столь сложной и насыщенной разнообразными сюжетными линиями и фактами работе, как эта.

К тому же любые затраты времени и сил на техническую обработку научного аппарата, несомненно, отвлекают от творческой составляющей как в вопросах содержания и глубины, так стиля и формы подачи материала. Для всякого автора, который работает без помощников, это обстоятельство на каком-то этапе обретает существенное значение. Исключение было сделано лишь по отношению к украинским СМИ. Но оно рассчитано на зарубежного читателя, у которого, как правило, отсутствует какое-либо внятное представление об Украине. Восполнению сего пробела и предназначена та пёстрая мозаика нашего повседневного бытия, которая нашла своё беглое отражение преимущественно на страницах украинской периодики.

Дело, в конце концов, не в источниках. Самое главное в любом произведении подобного рода — это интерес читателя. Ибо, как справедливо заявил французский философ, правовед и просветитель Вольтер /урожденный — Франсуа-Мари Аруэ/ (1694–1778) «все жанры хороши, за исключением скучного». Пренебрежение подобным предостережением — беда многих современных авторов.

Одна из сюжетных линий настоящей книги требует особых пояснений. Речь идёт о самой неблагодарной теме данного исследования — роковой роли межэтнических отношений в политической истории нашей страны. Разумеется, будучи сыном своей эпохи, всякий раз касаясь этих «проклятых вопросов», я вынужден был непрестанно преодолевать барьеры внутренней самоцензуры. Вместе с тем именно эти вопросы встали перед нами во весь свой гигантский рост на фоне многолетнего воспитания граждан СССР в духе «социалистического» интернационализма. Если отвлечься от идеологической шелухи, то под таковым в подлинном, правовом смысле этого слова следует понимать способность руководствоваться в своих отношениях принципом уважения к достоинству, свободе и правам других людей вне зависимости от их расового, этнического происхождения, религиозной или партийной принадлежности и языка общения. В отличие от многих пропагандистов и агитаторов, писателей и журналистов, преподавателей средней и высшей школы времен СССР, которые, как выяснилось уже в последнее время, лишь по долгу службы пропагандировали идеи всеобщего братства народов, я по-прежнему являюсь приверженцем этого глубоко человеколюбивого мировоззрения. Этим, в общем-то, и объясняется некоторая, вероятно, излишняя эмоциональность, сопровождающая соответствующую сюжетную линию данной работы.

Особенностью исследования данной темы стало то, что в качестве методологической основы для измерения уровня достоинства и человечности, порядочности и благородства, которые господствовали в среде того или иного народа я использовал отношение последнего к своим соотечественникам-евреям. У такого подхода есть своя объективная логика. Ведь как заметил английский историк и журналист, советник двух премьер-министров Великобритании (Маргарет Тэтчер и Тони Блэра), автор ряда капитальных трудов, в том числе «История христианства» и «История евреев» Пол Джонсон (1928–2023): «Еврейская история охватывает не только огромный период времени, но и колоссальное пространство. Евреи внедрились во многие общества и оставили там свои следы. Писать историю евреев — почти всё равно, что писать всемирную историю, но при этом рассматривать её под весьма специфическим углом зрения. Это будет всемирная история глазами просвещённой и понимающей жертвы».

Продолжая мысль автора, можно лишь с огромной печалью заметить, что, если и были какие-то основания утверждать о «богоизбранности» евреев, то только в том смысле, что Господь сотворил этот народ с дальним прицелом: испытать на отношении к нему уровень порядочности, человечности и благородства всех остальных людей. Именно такую позицию, в частности, занял в жизни один из крупнейших композиторов ХХ века Дмитрий Дмитриевич Шостакович (1906–1975), который, по утверждению некоторых его собеседников, неоднократно заявлял: «Я проверяю людей по отношению к еврeям», поясняя эту свою мысль тем, что для него «eвpеи стали символом. В них сконцентрировалась вся человеческая беззащитность…». И в этом случае нельзя исключать, что помимо недюжинного музыкального таланта Бог одарил прославленного композитора ещё и необыкновенной проницательностью в постижении подлинных причин той многострадальной судьбы, которую Творец избрал для евреев на протяжении всей столь немилосердной истории человечества. Другой вопрос, какими неисчислимыми и непомерными муками обернулась подобная «богоизбранность» для евреев. Но, как бы там ни было с Создателем не поспоришь. Посему в настоящей работе предпринята попытка именно под этим углом зрения и рассмотреть такие основополагающие и фундаментальные темы всемирной истории как достоинство, свобода и права человека. В конце концов, как заметил один исследователь этой темы: «Евреи — это канарейки истории». И пояснил своё суждение такой притчей: когда-то шахтеры брали с собой в шахту канарейку и там выпускали ее. Если в шахте было большое скопление метана — птичка умирала. Целенаправленное преследование, погромы и истребление евреев образно говоря можно уподобить омертвляющему «метану» истории. Посему и роль её «канареек» в этой книге отведена именно евреям.