Архипелаг OST. Судьба рабов «Третьего рейха» в их свидетельствах, письмах и документах - Виктор Андриянов

Не называю всех фамилий — такие или очень похожие строки почти в каждом письме. Не буду их комментировать или пересказывать — попытаюсь отобрать самые характерные, типичные истории и, дополнив архивными документами, сложить, как мозаику, в цельное полотно.

Труд «восточных рабочих», утверждал генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Ф. Заукель, «имеет решающее значение для исхода войны». Конечно же, это понимал и каждый, кого заставляли ломать хребет на рейх. И, как мог, вредил врагу. «Три года я был рабом немецкого рейха. И не физические тяготы были самым страшным, больнее — ежедневное чувство униженности, горько было сознавать, что ты — раб. А еще жгло сознание, что ты не с Родиной, а в лагере врага ее».

Следом за уроженцем Черкасс Вячеславом Евгеньевичем Дерещуком, к сожалению, уже покойным, эти слова могли бы повторить тысячи и тысячи его ровесников.

Уничтожение трудом

«В среду на утреннем пересчете меня поставили в команду, идущую в литейный цех…

В первые же дни я понял, что в подземелье еще можно было жить. Литейный — пытка, к которой ни притерпеться, ни приспособиться. Когда заводская сирена гудела отбой, — сил не оставалось, чтобы порадоваться этому свободному в лагерной жизни времени: смена закончилась, ночные заступают через четверть часа, и эти пятнадцать минут как бы ничьи, как бы горбушка на пайке, которую можно отрезать».

Подросток из романа Виталия Семина, невольник № 703, не знал, что их уничтожают работой. Нормальный разум не воспринимает такого выражения: «уничтожение работой». Автор этой формулы неизвестен. Известно, однако, что Крупп, как козырную карту на стол, бросил ее во встрече с Гитлером. Крупп заметил, что, конечно, каждый нацист является сторонником ликвидации «евреев, иностранных саботажников, немцев-противников нацизма, цыган, преступников и прочих антиобщественных элементов», но что он не видит причин, почему бы им перед уничтожением не послужить Германии. При правильной постановке дела из каждого заключенного можно за несколько месяцев выжать работу десятка лет. А уж потом покончить с ним.

Предложение пушечного короля очень заинтересовало фюрера.

«Идея уничтожения трудом является наиболее подходящей», — высказался и Геббельс в беседе с министром юстиции Тираком. Военная экономика рейха требовала все больше рабочих рук. И это при том, что к лету 1941 года на германских предприятиях было занято свыше трех миллионов иностранных рабочих и военнопленных и еще столько же вкалывали на Германию в оккупированных странах.

До сих пор, хотя прошло почти три десятка лет, помнится оглушительное впечатление от первой встречи с Политехническим музеем в Праге. Корпункт «Комсомолки», где я тогда работал, был тоже на Летне, по соседству, и в первое же воскресенье я пошел в музей, о котором много слышал от друзей. Посмотреть, действительно, есть что. В громадных, начала прошлого века ангарах стоят на рельсах первые чешские паровозы, императорский вагон, в котором катался незабвенный Франц-Иосиф… Замечательная коллекция автомашин. Самолеты, двигатели… У двигателя «Юнкерса» табличка деловито сообщала технические характеристики, называла точное число моторов, собранных на чешском заводе за время Второй мировой войны. Только здесь во всей реальности увиделся смысл хрестоматийной фразы о том, что на вермахт работали заводы всей оккупированной Европы. В сорок втором году поставки предприятий Франции, Бельгии, Дании, Голландии, Норвегии, Люксембурга, Чехии вермахту составили почти четверть всего военного производства рейха.

Однако и этого было мало. На совещаниях руководителей военного производства Германии раз за разом отмечалось: тяжелое положение с рабочей силой «является самым узким местом военной экономики». Заводы и фабрики, откуда вермахт откачал миллионы людей (только в 1940-м — 2,2 млн), настойчиво добивались новых пополнений. Гитлеровские стратеги рассчитывали на блицкриг — быструю победу над Советским Союзом и возвращение в цеха демобилизованных солдат.

После битвы под Москвой трезвым головам и в рейхе стало ясно, что война затянется надолго. 19 февраля 1942 года в Берлине состоялось совещание об использовании рабочей силы. Протокол снабжен пометкой: «Секретно». Что скрывала бумага с такой прозаической повесткой дня? Вчитаемся в запись доклада министериаль-директора управления по использованию рабочей силы д-ра Мансфельда.

«…Современные трудности в вопросе использования рабочей силы не возникли, если бы мы своевременно решились на использование русских военнопленных в больших масштабах… 3,9 млн русских находится в нашем распоряжении, в настоящее время их осталось всего 1,1 млн. Только в ноябре 1941 — январе 1942 года умерло 500 тысяч русских. Вряд ли представится возможным увеличить количество занятых теперь русских военнопленных (500 тыс.). Если снизится цифра заболеваний тифом, то появится, вероятно, возможность привлечь в хозяйство еще 100–150 тысяч русских.

Напротив, использование русских гражданских лиц получает все большее значение. В общей сложности в нашем распоряжении находится 600–650 тыс. русских гражданских лиц, из которых 300 тыс. — промышленные квалифицированные рабочие и 300–350 тыс. — сельскохозяйственные рабочие. Использование этих русских упирается исключительно в вопрос транспорта. Бессмысленно перевозить эти рабочие руки в открытых или нетопленых закрытых товарных вагонах, чтобы на месте прибытия выгружать трупы».

Доктор Мансфельд не говорил о массовых расстрелах советских военнопленных, о том, что людей морили голодом, — просто умерли. А вот что записано в протоколе допроса на Нюрнбергском процессе второго раппортфюрера в концлагере Заксенхаузен Густава Зорге, прозванного «железным Густавом».

«Прокурор. Что вам известно о совещании в августе 1941 г., на котором обсуждался вопрос об уничтожении русских военнопленных?

Зорге. В августе 1941 г. в лагерь прибыл генерал войск СС Айке, тогдашний командир дивизии «Мертвая голова». Он провел совещание, в котором участвовали некоторые лагерные начальники.

Прокурор. Что конкретно обсуждалось при этом? Спрашивали ли вы, нужно ли заносить в списки советских военнопленных, привезенных в лагерь?

Зорге. По прибытии первого транспорта я спросил своего начальника Зурена, нужно ли мне внести их в списки рабочих. На этот вопрос был дан отрицательный ответ и дано указание уничтожить этих людей.

Прокурор. Сколько человек было там?

Зорге. Около 6 тысяч в первом транспорте.

Прокурор. И прибывшие советские пленные были действительно уничтожены?

Зорге. Так точно. Все советские военнопленные, поступившие в лагерь с августа по октябрь 1941 г., за исключением 1000 человек были уничтожены и сожжены.

Прокурор. Уничтожены и сожжены? Где?

Зорге. В специально построенном бараке вблизи крематория на территории промышленного двора.

Прокурор. А что было с 1000 военнопленных, которые остались в живых?

Зорге. 400 человек умерло в апреле 1942 г. от голода.

Прокурор. А оставшиеся 600?

Зорге. Это были высохшие скелеты.

Прокурор. Следовательно, все советские военнопленные в конце концов были уничтожены?

Зорге. Так точно, в этом случае можно говорить о полном уничтожении».

В марте 1942 года советские бойцы захватили у пленного немецкого офицера секретную инструкцию «Об актуальных задачах в восточных областях».

«Только отправка в Германию нескольких миллионов отборных русских рабочих, за счет неисчерпаемых резервов работоспособных, здоровых и крепких людей в оккупированных восточных областях, — говорилось в документе, который подписал генерал-лейтенант Вейганг, — сможет разрешить неотложную проблему выравнивания неслыханной потребности в рабочей силе и покрыть тем самым катастрофический недостаток рабочих рук в Германии».

Это лишь один из множества документов, которые были приведены в ноте наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова «О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах и об ответственности Германского правительства и командования за эти преступления» от 27 апреля 1942 года. В этой ноте, направленной веем послам и посланникам стран, с которыми СССР имел дипломатические отношения, аргументированно вскрывались стратегические цели германского командования. В том числе — «насильственный увод в Германию на принудительные работы нескольких миллионов советских граждан — городских и сельских жителей с незаконным их зачислением в разряд военнопленных».