Тропы Подземья - Артемис Мантикор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По той же причине, по какой твой брат сегодня остался жив. Верховному виднее. — ответил Сайрис. — Давай не зли меня, и задавай вопросы только по делу.
— Эй, малец, отличная мелодия! — похвалил меня совершенно неожиданно оказавшийся неподалеку от места остановки клетки мужик.
Вид у него был весьма потрепанный, словно всё что он делает — это бежит от реальности с помощью настоя ситты. Иначе он наверняка бы обратил внимание в первую очередь на то, что рядом со мной стоит черноволосый безбожник из вороньего племени.
Но в этом состоянии жизненные приоритеты были совсем иными.
Ворон еще больше скривился. От недавнего добродушия не осталось и следа. Впрочем, чего ещё ожидать от такого ходячего кошмара, как слуга крылатой смерти?
— Хорошо, господин Сайрис, — наконец я выбрал нужную линию поведения. — Тогда что мне делать? Разве вороны не знают, что сиин способны только играть, петь и бездельничать?
Именно так думали о нас сорамин.
— Ну-да ну-да, — мужчине мои слова, казалось, немного приподняли настрой. Однако продолжение его слов заставило меня наоборот насторожиться ещё больше. — Кстати, почти километр по отвесной стене ты тоже с помощью песен осилил?
Смутившись, я спрятал хаани под слово силы. Но ответил, не меняя намеченной линии поведения:
— У сиин быстрые лапы независимо от формы. Господина ворона это не должно удивлять.
— Окей, белка. Тогда первая задача тебе — прекрати называть меня вороном.
— Но почему, господин ворон? Или вы думаете, кто-то здесь не обратит внимание на ваш рост или цвет волос?
Я знал, что рискую взбесить его и поплатиться, причём очень глупо — всё же враг честно отпустил брата. Но разве это меняет тот факт, что проклятой вороне нужно жрать нас постоянно?
— Потому что я ещё не настоящий ворон, — отозвался мужчина. — Не стоит праздновать раньше срока, белка. Урок тебе на будущее. Никогда не расслабляйся даже на финишной прямой.
— Но у вас же есть крылья? — ухватил я главное из пространных нравоучений ненастоящего ворона.
— Неа.
— Но как вы тогда спустились?
— Слушай, ты меня утомил. Я же просил — открывать пасть только по делу. И вообще, давай в звериную форму, чтобы я точно тебя не слышал.
Ага. А ты не подумал, кусок птичьего помета, что так я в два счёта от тебя сбегу, пользуясь разницей в скорости?
Эх, жаль, что безбожники прекрасно знают, кто я такой, и всё равно найдут. Свои же сдадут от страха перед властью черных крыльев!
Нехотя, я обратился зверьком, уменьшившись в размере и утратил дар речи, вместе с частичной потерей восприятия цветов. Зато звуки и запахи начали рисовать в голове пространство вокруг куда дальше, чем могли бы глаза.
Теперь я прекрасно ощущал, как суетится в соседнем доме хозяйка, как копошатся дети, играясь притащенными с ледника осколками замерзшей воды, как при виде идущего по улице черноволосого мужчины издали закрываются окна.
Звук, запах, игра теней, легкий шелест неощущаемого воронами внутри ледяного кратера Геотермы ветра — всё это сводилось в единую картину, давая понимание и ощущение мира вокруг.
Ненастоящий ворон около часа молча прогуливался по тёмным улицам города. Наверное, для него он казался сплошным лабиринтом. Обычно они смотрят на нас с высоты. Мы же чувствуем направление по звуку бьющегося в стены ветра и каплям не утихавшего гейзера в центре.
Сильнейшая сторона сиин — слух. Именно потому я, в отличии от своего жуткого спутника, услышал разговоры засевших в засаде за поворотом сородичей.
— Всего тридцать пятый уровень? Он точно ворон?
— Тебе чёрных волос недостаточно?
— Впервые вижу такого высокого ворона. Хотя… ты прав. Главное, он не наш.
— У него наверняка есть металл! Видишь меч в ножнах? Из него может выйти настоящая реликвия. И это ещё неизвестно, что там под словом силы, в инвентаре!
— А если он призовёт крылья и улетит, а потом вернётся с кем-то из нормальных ворон? — в голосе последнего из говоривших послышался страх.
— Для них мы все на одно лицо. К тому же у нас ведь есть самострел, так что не улетит.
В узком тёмном переулке нам на встречу вышли четыре фигуры моих сородичей.
Сердце забилось чаще. С самого детства я пытался донести до других сиин мысль, что правление воронов не нормально. Что им можно и нужно сопротивляться. Но даже на словах со мной соглашались очень немногие.
Поэтому четвёрка вышедших к нам сиин показались чудом. Знаком, что всё не потеряно, и однажды мой народ найдёт в себе силы сбросить оковы рабства.
О том, что причиной для этого стала банальная жадность я предпочёл не думать. Любой металл бесценен для нас, вынужденных использовать вместо него прессованную траву. В случае же неудачи, найти этих сиин в городе будет непросто. Так что расчёт был верным. Жаль, что слишком миролюбивым.
Но если я вовремя сменю форму и смогу ударить чудовищу в спину…
У него всего лишь тридцать пятый уровень! Сердце загорелось кровожадной надеждой.
— Выворачивай своё слово силы, безбожник, — дрогнувшим голосом произнёс главарь четвёрки, вынимая травяной клинок.
Я с неудовольствием отметил, что сиин держал его неправильно и наверняка никогда не пользовался по назначению. Но наставница всегда говорила, что в бою количество побеждает качество.
— Учти, я чую враки! — послышался второй голос, на сей раз женский. Звонкий и насмешливый. Под низко опущенным капюшоном виднелся остренький подбородок и свисавшие локоны темно-бирюзовых волос молодой сиинтри.
Нет, мои сородичи не способны преступить страх и пролить запретный цвет. Всё, на что их хватило — банальная угроза.
Но я не боюсь крови, и умею пользоваться оружием.
Вот только всё с самого начала пошло не по плану.
Замешательство, которое меня остановило от немедленной помощи сородичам, спасло мне жизнь. Я не видел лицо Сайриса, поскольку стоял чуть поодаль. Но в звериной форме я ощутил всем своим существом его кровожадную ухмылку.
Алчущую. Довольную. Жадную. Радостную. Предвкушающую…
Страх? Этот ублюдок был счастлив, что на него напали!
Меня охватило дурное предчувствие, словно я уже знал, что будет дальше.
— Нет..! — уже начиная осознавать громадную ошибку, закричал я.
Но было уже поздно.
Длань пустоты.
Меня пробило ознобом от ужаса. Обе руки ненастоящего ворона покрылись темно-лиловыми вспышками вязкой, словно слизь, силы. То, что ещё несколько секунд назад было обычными конечностями, превратилось в две источающие едкую дымку пасти. Рука разделилась надвое, а то, что прежде было костью, ныне стало неестественными двоящимися зубами.
Было сложно ухватить единый образ использованной безбожником силы — преобразованные
