Туманный берег - Вера Русанова

Если её с самого начала не хотели убивать, то почему не бросили, оглушенную, посреди дороги? Ведь она все равно ничего не видела и никого не смогла бы опознать... Какое лицо было у человека, ударившего Тима по голове? Какие руки?.. Она не видела ничего, кроме свечи в окне.

Блондинка встала, опершись рукой о ступеньку, и, болезненно поморщившись, спустилась по лесенке вниз. Снова скользнула к стеллажу, легла животом на пол, просунула пальцы глубоко под доски. Тоже стена. Холодная каменная стена. Откуда-то пробивается едва заметный сизый свет. Но откуда?

Хорошо хоть крыс нет!.. О, Господи, какая глупость! Ей подумалось, что так недолго и сойти с ума. Какие ещё крысы, если там, в доме, сидит убийца?! Кто он? Что ему надо от нее? А, может быть, его поступки, вообще, не попадают под обычную человеческую логику? Может там какой-нибудь сумасшедший?

Явственно потянуло сигаретным дымком. Шагов, впрочем, все равно не было слышно. Женщина поспешно отряхнула с платья комья мокрой земли, взялась обеими руками за вертикальные деревянные балки и встала на нижнюю полку стеллажа, как на ступеньку. Нельзя больше плакать, нельзя сидеть и ждать, кто бы ни курил сейчас там, наверху, в заброшенном темном доме. Где-то должна быть элементарная вентиляция. Или в таких подвалах вентиляция не предусмотрена?.. Мама моя, как все-таки болит голова! И Тим... Неужели это, в самом деле - все? Нет Тима и словно не было ничего, связанного с ним?.. Нет Тима.

Вторая полка под ногами угрожающе заскрипела. Блондинка задохнулась от ужаса и прижалась всем телом к стеллажу, как кошка, распластавшаяся по висящему на стене ковру.

"Сейчас", - промелькнуло в голове. Только одно короткое и страшное слово "сейчас". Сейчас он войдет, увидит, что она очнулась, замахнется и...

Легкий шорох наверху. Шаги. Кажется, скрипнула дверь. Не подвальная другая. Снова тишина...

Женщина осторожно поставила ногу на следующую полку. Протянула вперед дрожащую руку. Снова камень. Или... нет? Просто холодная слежавшаяся земля? Мох? Ну, конечно же, мох! Ворсистый, мягкий мох. И земля!

Она всхлипнула, по-детски искривила губы, и с остервенением принялась царапать стену, тут же до мяса обломав несколько ногтей.

"Здесь давным-давно могло все прогнить!" - с лихорадочной, отчаянной надеждой внушала она себе.

"Может быть, каменная облицовка в подвале - сплошная бутафория? Здесь могут быть доски, глина, земля! Здесь может быть все, что угодно... Мамочки! Только бы! Только бы..."

Вадим никогда не заводил разговора о своих бывших женщинах, но Олеся и так догадывалась, что их было немало. Взять хотя бы эту девочку с его работы. Так себе девочка - черненькая, маленькая, передние зубы чуть великоваты, грудь, едва ли, первого размера.

Но, если быть совсем объективной, то ничего - обычная средняя баба. Ничего... Все бы ничего, если б она так не смотрела на Вадима и на неё саму, на Олесю. Кажется, сейчас дырочку взглядом прожжет. И ненависть, и зависть, и ещё черт знает что! Посредственная у юной мадемуазель профессиональная подготовка. Весьма посредственная. Кем она там у них числится? Штатным психологом? Стрессы помогает снимать шизующим программистам и мальчикам, занимающимся компьютерным дизайном?

Что ж себе тогда не снимет? Или, по крайней мере, не найдет отвлекающий момент, легко и изящно переключив собственное внимание с одного объекта на другой? Есть же у них для этого всякие профессиональные штучки-дрючки.

Острые коленки. Банальное карэ. Одежда, правда, дорогая. Видимо, девочка неплохо зарабатывает. Побольше Вадима. За что, спрашивается, ей платят? За какие-такие особенные заслуги?

Вадим сидит за своим компьютером днями и ночами, причем денег едва хватает, чтобы сводить концы с концами. А все эти бабы, тетки... Наштукатурятся с утра, нацепят весь свой ювелирный арсенал и тащатся на работу едва ли к одиннадцати. Интересно, с которой из них, у него прежде был роман? В принципе, почти все они, исключая самых пожилых, ведут себя так, что можно подумать все, что угодно.

Шатенка Марина с мягкими локонами, лежащими на плечах. Вечно: "Вадим! Вадик! Вадечка!" Ее, Олесино, присутствие нарочито не замечается. Ее просто нет - пустое место!..

Буфетчица - наверное, ровесница Вадима. Лет тридцать, а то и все тридцать пять. С завидным постоянством умудряется проливать на Олесину одежду чай и кофе. Вадим, конечно, удивляется: "Люся! Да что с тобой такое?!" Люся виновато улыбается, извиняется, приносит чистую салфетку, чтобы промокнуть пятно...

А чем лучше эта секретарша? Или насквозь прокуренная рыжеволосая дылда, работающая, кажется, в отделе маркетинга и усиленно строящая из себя "своего парня"? Все они, без сомнения, относятся к ней, как к хищному чудовищу, явившемуся из ниоткуда и похитившему их любимого, их драгоценного, их родного Вадима Бокарева.

Иногда Олеся с ужасом думала о том, что становится женоненавистницей. Самой натуральной женоненавистницей, умудряющейся в каждой встречной бабе разглядеть непосредственную угрозу своему личному счастью. Не спасала ни прежняя уверенность в собственной красоте, ни мамино телефонное: "Не бросила ещё своего любезного?.. Нет?.. Ну, ладно, пусть сидит, на тебя молится... Конечно, он на тебя должен молиться! Не ты же на него!.. Пойми, наконец, девочка: таких как ты, если в мире с десяток найдется - и то хорошо. А мужская красота? Да кому она нужна? Мужик должен жену с детьми любить и деньги в дом приносить. Вот и все!"

Теперь она знала, что такое - ревность. Однако, сцен Вадиму не закатывала, подозрениями не терзала и в ящиках стола не рылась. В конце концов, какая разница, кто был с ним до нее? Главное, все уже прошло, ничего этого больше нет.

Есть его однокомнатная квартирка в Люблино. Продавленный диван с отваливающимся подлокотником. Ее полотенце висит в ванной. Ее вещи занимают две полки в шкафу.

"Красавица из пятой квартиры", - говорят про неё соседи. И, бог с ним, с тем, что было "до", гораздо важнее подумать о том, что будет после. "После завтра", после их свадьбы... Да хоть о том же старом диване, который пора заменить, в конце концов!

И все же...

Это было в тот день, когда Вадим получил очередную смехотворную подачку своего босса и предложил сходить в ресторан.

- Давай лучше купим что-нибудь? - неуверенно предложила она. - "Ложе любви" поменяем или смеситель в ванной? А то скоро соседи снизу счет за ремонт нам выставят.

- Да ты мещанка?! - Вадим в притворном ужасе округлил глаза. - Это как же можно ставить на одну доску романтический ужин и какие-то там сантехнические прибамбасы?! Ты бы ещё бачок для унитаза купить предложила!

- Бачок, кстати, тоже нужен.

- Не хочешь в ресторан? Правда, не хочешь? - он взял её ладошку и прижал к своей щеке. - Ну, и не пойдем! Дома поужинаем. Тоже со свечами... А купим диван! Или тебе что-нибудь. Колечко хочешь? Или духи?

Олеся мгновенно устыдилась, растроганная его внезапной нежностью. Поспешно отказалась от своих планов, связанных с приобретением бачков и смесителей. Начала настаивать на походе в ресторан. Не слушая возражений Вадима, вытащила из шифоньера оба своих "парадных" платья. Принялась копаться в лифчиках и колготках.

Он поцеловал её в затылок. Попросил:

- Надень вот это, сиреневое. Оно тебе очень идет.

- Цвета фуксии, - поправила Олеся.

- Ну, цвета фикуса! Один черт, - согласился Вадим, смешно коверкая слово.

Они задержались дома еще, наверное, на полчаса. А потом-таки пошли. И когда Олеся, прекрасная и счастливая, шла в платье "цвета фикуса" по холлу, казалось, что не только люди, но и духи зеркал любуются ею с почтительного расстояния.

Им достался столик рядом с белой решеточкой, увитой темно-зеленым плющом. На белоснежной скатерти в фарфоровой вазе стояли розовые хризантемы, тускло поблескивало столовое серебро. Струнный квартет наигрывал Моцарта. Все было просто чудесно, а при мысли о смесителях и бачках для унитаза делалось смешно и стыдно.

И вот когда Вадим предложил выпить за будущее, из-за дальнего столика встала невысокая женщина с тщательно уложенной прической. Ее спутник, немолодой и кудрявый, проводил женщину неодобрительным взглядом. Вадим обернулся только тогда, когда та подошла совсем близко. Удивленно округлил глаза, хлопнул себя ладонью по коленке:

- Алка? Ты что ли? Откуда ты здесь взялась?

- Да уж взялась, - женщина пожала плечами. Кивнула на Олесю. - Жена? Невеста? Знакомить будешь?

- О, простите дамы! - спохватился он. - Леся, познакомься, это Алка моя давняя подружка. Когда-то неслабо пили вместе в одной студенческой компании... А это - Олеся. Моя почти жена.

- Вечно у тебя "почти", - Алла усмехнулась и присела на свободный стул. - Вон какая девушка красивая! Чего ещё ждешь?

- Да ничего я не жду. Говорю тебе, заявление в следующем месяце подаем... Скажи лучше, Борьку Данилевича давно в последний раз видела?