Тайну хранит пещера - Михаил Самсонов

А в 1941 году нахмурилась Красная площадь. Суровым стал Кремль. На зов Родины поднялся многомиллионный народ. Отсюда солдаты шли в бой, чтобы сломать хребет фашистам. А потом сотни вражеских знамен были брошены к подножию Мавзолея…

— Доброе утро, ребята! Начинаем пионерскую зорьку! Голос диктора вывел юношу из раздумья. Поднялся, подошел к палатке, откинул дверной полог.

— Подъем! Саша, Арменак! Поднимайтесь! — принялся тормошить товарищей Шараф.

Саша откинул одеяло, забросил руки за голову, поморгал, зябко поежился и опять юркнул под одеяло. И с самыми жалобными нотками в голосе стал упрашивать Шарафа.

— Шарафчик, мой хороший, еще пять минут… Только пять минут… Сон досмотреть нужно… Такой интересный сон! Потом Арменаку его за мороженое продам… — приговаривал Саша, словно шелкопряд, закутываясь в одеяло.

— Вот засоня! — не выдержал Арменак. — Я сейчас ему помогу подняться. — Шараф отвернул край одеяла, а Арменак плеснул туда из кружки воду. Саша одним рывком сбросил одеяло, вскочил.

— Эх, какой сон пропал! А с ним — месяц мороженого за счет Арменака!

…А дедушка уже успел побывать на пасеке.

— Да… Дела… — проговорил он, опустившись на кошму. — Проверил контрольный улей, меду — невпроворот. Это — не взяток. Пчелы грабят кого-то. А кого здесь грабить? Камни, что ли? Других пасек-то на сто верст вокруг нет!

И тут Шараф вспомнил, что вчера он заметил, как пчелы свои челночные полеты совершали только в одном направлении— в горы на восток. Об этом он и сказал дедушке. Тот только плечами пожал недоуменно.

— Завтра с рассветом пойдем в горы, попробуем пройти по маршруту пчел, — предложил Шараф. — Как на это смотрите? Не успеем до ночи — там заночуем…

— Лучше без ночевки, — предложил Саша, не отрываясь от шахматной доски.

— Не согласен! — вскочил Арменак. Задел шахматную доску; кони, пешки посыпались на землю. — Не согласен! — принялся собирать он фигуры,

— С чем ты не согласен, Арменак? С ночевкой? С проигрышем? — лукаво усмехнулся — Нуритдин-ака, пряча в усы улыбку.

— Такая разыгрывалась партия! — Арменак сокрушенно покачал головой. — Тоже сказал Саша — «без ночевки!». А ты знаешь, что такое горы? Да тем более ночью! Нужно быть горцем, чтобы ответить на такой вопрос! Нет, ты не знаешь! Дух захватывает — какой простор! — И повернулся к Шарафу. — Пойдем вдвоем, ему там нечего делать!

Саша как стоял, так и присел на землю, прижав к подбородку колени и охватив их руками.

— Я просто так… Я согласен… — примирительно заговорил он. — Просто в палатке ночевать лучше… Но и В горах, на камнях… тоже можно…

Так и решили: завтра, с рассветом — в поход.

Нуритдин-ака не возражал против такой экскурсии, сам бы пошел, если бы не «чужая нога». Куда с ней? А на внука он надеялся, не впервые в горах, знает их.

…Саша и Арменак, след во след, топали за товарищем. Жучка бежала рядом. Пчелам — хорошо! Дорога прямая, на ней ни камней, ни расселин, ни обрывов под ногами. А ребятам трудно — ни дороги, ни тропинки.

Вдруг Саша остановился. Впереди, шагах в двух, он увидел то, чего так боялся: по камням, почти сливаясь с ними, ползла сероватая, с бурым оттенком, змея. Она воинственно вертела головкой, устрашающе шипела, показывала раздвоенный дергающийся язычок.

— Шараф, Арменак! Сюда!

Ребята мигом очутились рядом: что случилось?

Глаза Саши округлились, веки не мигали. Стоял, не в состоянии произнести ни слова. Стало жарко, в горле пересохло.

— Смотрите! — наконец, крикнул он. — Страшная змея! Вон смотрите, — показал он на уползающее пресмыкающееся. Шараф весело расхохотался. Желтоватый хвост мелькнул в расщелине и исчез. В «страшной змее» он узнал безобидного полоза или, как его еще зовут, желтопузика. Шараф знал: у ядовитых змей голова треугольная, у не ядовитых — овальная. У этой — овальная. Бросился за полозом, схватил за хвост, вытянул из щели извивающееся толстое тело. Ухватил за шею около головы. Держа пленника в вытянутой руке, подошел к товарищу.

— Брось ее, брось! — Саша отступил. — Это — гюрза! Гадюка! Укус смертелен! — С изумлением и страхом он смотрел на Шарафа;

— Не бойся, Саша, — хлопнул по плечу друга Арменак, — это обыкновенный полоз. У него нет яда, но может укусить, если разозлить…

Взял у Шарафа его добычу и обвил холодным телом свою шею. Шараф заразительно смеялся. Саша, осмелев, подошел ближе. Желтопузик махнул хвостом и ударил мальчика по плечу. Саша отлетел в сторону, будто его толкнул кто-то со всей силой. Шараф и Арменак переглянулись, выпустили на волю ужа и, будто ничего не произошло, тронулись дальше. В пути Шараф вынул свой блокнот и голосом, диктора радио прочитал:

— «Если Вас укусит змея или ядовитый паук-каракурт, нужно немедленно приставить, к укушенному месту спичку, головкой к ранке, а другой спичкой поджечь ее. Спичка вспыхнет, обожжет укушенное место и уничтожит яд. Укусы змей и пауков поверхностны, и не позднее 2–3 минут после укуса, пока яд не всосался в кровь, можно легко избавиться таким образом от заболевания».

— Откуда ты это взял, Шараф? — поинтересовался Саша,

— Как откуда? Из книг. Записал, может пригодиться.

— Элю что… За пять часов — один желтопузик попался! — растягивая слова, произнес Арменак. — Вот в нижнем течении Вахша заповедник — Тигровая балка называется. Дядя рассказывал. Вот там змей, это да-а-а. Точно — муравейник! Кишат! А еще есть лебеди, персидская выдра, дикие кабаны, утки, цапли… И олени даже есть! Тигры, те встречаются, но редко, а могут и совсем не встретиться…

Крутые подъемы и спуски утомили друзей, но они настойчиво продолжали продвигаться вперед, сверяя свой путь по пчелам.

— Ура! — закричал Арменак, услышав журчание воды. В стороне, из-под скалы, пробивался родничок. Вода, словно обрадовавшись солнышку, бежала веселой струйкой, переливаясь всеми цветами радуги.

— Шараф, Саша, идите сюда! Источник! Попьем!

Первым подбежал Саша. Не сняв рюкзака, упав грудью на землю, он жадно, не переводя дыхания, глотал живительную влагу.

Арменак, видя, что товарища не оторвать от воды, а с желудком-бурдюком ему будет идти в горы трудно, взглянул на Шарафа, подмигнул и сложил губы трубочкой.

— У-ш-ш-ш, — послышалось над ухом у Саши. Тот, словно змея уже всадила ему жало в ногу, стремглав взлетел на огромный валун.

— Где змея? — прошептал он, рукавом вытирая лицо.

— Какая змея? Нет змеи, — Арменак развел руками. — Ошпаренный петух от дождя убегает. Ты голову свою в руки возьми, дедушка обязательно так бы сказал.

— Ты крикнул — змея! — возмутился Саша.

— Мой хороший, слово змея не произносил! Шараф свидетель! Хотел сказать, как ты заморился… Произвести слово полностью не успел, ты вскочил — меня напугал. Видишь? Мои ноги дрожат, как у тебя.

Шараф беззвучно смеялся. Арменак продолжал:

— Это у тебя что-то вроде условного рефлекса. Услышал шипение, вообразил — змея. Надо было раньше зашипеть! Бросился и пьешь, словно верблюд. Идем в гору, тяжело, а еще лежа на животе пить нельзя. Не знаешь, что ли, что в родниках пиявки есть? С водой проберутся тебе в живот, присосутся и будут расти. Операцию потом нужно делать. А то умрешь, без среднего образования.

— Пить хотелось, — прохныкал Саша виновато, продолжая тереть лицо.

— Э-э-э, поговори с тобой, — закачал головой Арменак. — «Пить-пить!» Заладил одно! А про среднее образование совсем забыл…

Арменак сполоснул флягу, наполнил ее водой и крикнул:

— Шараф, смотри, как много следов бараньих! Видать, сюда они на водопой ходят!

Шараф с любопытством осмотрел грунт.

— Это отпечатали киики — горные козлы, а рядом следы архаров — горных баранов. Их следы различать меня дедушка научил. Они спускаются сюда на водопой с альпийских лугов, из-под облаков. Там они живут у самых снегов, бродят стадами. Видишь следы: это самцы, а поменьше — самки…

Шараф снял сандалии, подошел к роднику и принялся расчищать его. Сначала отбросил крупные камни, затем — мелкие. Арменак помогал. Вскоре забила мощная струя, весело потащила за собой песок. Юноши тут же соорудили Запруду, и появилось маленькое озерко. С разбегу не перепрыгнешь.

Теперь — хорошо, — с сияющим лицом проговорил Арменак. Шараф. в знак согласия довольно покачал головой.

А Саша, удобно устроившись, сидел, опершись спиной о скалу. Глаза закрыты. Видно, задремал путешественник от большой усталости.

— Шараф, — прошептал Арменак и кивнул в сторону Саши. — Еще пошиплю? Разыграем!

— Давай!

Опять послышалось: ш-ш-ш…

Саша вскочил, испуганно оглядел товарищей и не понял: во сне это было или наяву? Может, опять пошутили? Арменак разогнулся, посмотрел на Сашу.

— Ты что? Может, сон нехороший видел? Озираешься… — засмеялся он.