Газета Завтра 397 (28 2001) - Газета Завтра Газета

Солнце, как электрод, горит над Москвой. Пекло на Охотном ряду. Колышутся красные факелы флагов. Люди двигаются, гудят, сходятся для коротких бурных дисскусий. "Свободу Милошевичу!" "Русскую землю русским крестьянам!" "Грефа на нары!" "Путин — ты Распутин!" "КПРФ — будь смелее!" "Ельцина — в Гаагу!" "Жидократы в Кремле!" "Коммунисты, вперед!" "Черная лампочка Чубайса!" "Аксененко, верни шпалы!" "У Немцова грудь Хакамады!" — множество плакатов, лозунгов, надписей на фанере, карикатур. Кого только нет. Фронтовики с женами едва идут, как былинки, трогательно помогая друг другу. Крепкие отставники-офицеры, иные в погонах, иные в камуфляже. Комсомольцы с мегафонами. Секретари райкомов с телефонами. Депутаты-коммунисты, среди которых сияет крепкий, круглый, как шар, череп Шандыбина, миловидная Астраханкина, деятельный и нервный Юрчик. Секретарь горкома Куваев с "мобильником" связывается с Думой, справляется о ходе голосования. Бородатенький человек с двуглавым орлом на рубашке, с иконкой Спаса на шее. Другой, в шитой шелками шапочке, в черной хламиде, похожий на монаха, но с эмблемой Че Гевары. Участники баррикадных боев. Беженцы из Казахстана. Нищенка, словно черная тень, заклеила глаза бумагой, на которой слезная мольба. Все движется, меняется местами, начинает петь, скандирует, читает стихи. Этих лиц не увидишь на телевидении. Не найдешь в передаче "Глас народа". Не обнаружишь в дискуссиях о собственности. Это исконные народные лица, исконные голоса. Надеются, наивно верят, страстно ненавидят, сотворяют мифы о своих и чужих вождях. Предсказывают, кликушествуют, оплакивают, взрываются негодованием. Доведенные до предела, готовы облить себя смолой и поджечь. Готовы мгновенно полюбить, возненавидеть, простить. Русский народ представлен на пикете, как он представлен на церковной паперти, на военной пересылке, на тюремном этапе, на деревенской посиделке и рабочем перекуре. И пусть здесь с коммунистами нет пока лимоновцев, нет скинхедов, нет анархистов и антиглобалистов, нет православных радикалов, поднимающих голос за убиваемый русский народ. Но уже есть анпиловцы, есть "Союз офицеров". Начинает медленно замешиваться будущее восстание, медленно бродят дрожжи в квашне грядущей революции.

В народ вкалывают отравленные иглы пропаганды. Вливают разноцветное пойло оглупляющих телевизионных программ. Отравляют алкоголем и СПИДом. Наводят дула орудий. Хотят, чтобы вместо живой жаркой крови по жилам людей текла жидкая лимфа, перемешанная с синим гноем. Но этот пикет — как сгусток красных кровяных телец, бегущих по живым артериям несмиренного народа. Посмотрите на этот пикет, как на зеркало русской революции, и увидите в волшебном стекле, как горят особняки магнатов на Успенскоми шоссе. Как в панике летят из Шереметьева самолеты, набитые ворами и преступниками. Как входит в кабинет Дерипаски рабочий с красным бантом, садится директорствовать в кресло алюминиевого короля.

Все еще только начинается, господа. Русская история не окончена. Россия заново прочитает Владимира Ленина. Заново продекламирует стих Маяковского. Народный лидер с трибуны съезда объявит: "Товарищи, четвертая русская Революция победила!"

На стыке Тверской и Охотного ряда, где, разделенные частоколом ОМОНа, сошлись путинские кенгуру и "красные" пикетчики, накаляется противостояние. Как две электрические спирали, нагревают тигель Охотного ряда. Молодежь выкрикивает короткие язвительные лозунги в поддержку убийственного закона. Многократно, яростно, входя в транс, под дирижирование вожаков. Яростных чернявых диск-жокеев. Разбитных бабенок с круглыми бедрами. Из красных рядов несется: "Банду Ельцина под суд!" "Меняем Грефа на Глазьева!" "Гитлерюгенд Путина!".

Путинская дискотека запевает какой-то рок, в два притопа, в три прихлопа. Раскачиваются в танцевальных ритмах, плещут над головой руками, страстно подергивают ягодицами и животами. В ответ из красных рядов: "Варшавянка", "Артиллеристы, Сталин дал приказ" "Война народная". Сражаются танцы, сражаются песни, сражаются лозунги.

Из молодежных рядов полетел помидор, шмякнулся на асфальт, забрызгав расквашенной жижей белую рубашку пикетчика. Из пикета взлетело куриное яйцо, разорвалось в воздухе и липким киселем пролилось на головы кенгуру. Минутная дуэль помидорами, яйцами. Пока не камнями, не бутылками с "коктейлем Молотова", не резиновыми пулями, как было у гостиницы "Мир" в 93-м, не пулеметными очередями, как в "Останкине", не танковыми снарядами, как на Краснопресненской набережной.

"Охотнорядцы" нового времени. "Красные", "синие", "черные", "пестрые". У каждого свой стиль, свой "политический театр". Каждый учится, нарабатывает методики для будущих схваток, совершенствуется в стойкости, непримиримости.

Молодежь завербована Еврейским конгрессом за пейджеры, мобильники, хорошие отметки в зачетной книжке. Ее натаскивают, как борзых собак, перед будущей настоящей охотой. Из этой веселой, жестокой, пепсиобразной, американовидной, путинофильской, чубайсоподобной молодежи выйдут будущие депутаты "Единства", будущие министры починки и матвиенки, будущие агенты политического сыска, новые бейтаровцы и старые, как мир, мерзавцы.

Сейчас они глумятся над стариками. Рыжая, толстобедрая оперлась на клюку, ходит перед рядами, имитируя пенсионеров, и ряды, воспитанные на "Московском комсомольце", счастливо заливаются. Вот двое надели на шеи пеньковые петли, в которых, как жернов, тянущий на дно, закреплена какая-то книга, то ли старый том Ленина, то ли Конституция СССР, то ли советский уголовный кодекс.

Молодежь вошла во вкус противостояния. Ей подвозят бутылки с водой, сникерсы, пиццу. Вся она в непрерывном движении, как перистальтика жующего червяка. Начинает блестеть от пота. Из-под ее шеренги медленно выползают на асфальт ворохи мусора. Раздавленные бутылки, пивные банки, оболочки конфет, бумажные тарелки от пиццы. Политические экскременты. Это вызывает брезгливость. Мерзость этой молодежи не в том, что она участвует в политической борьбе, а в том, что она слепа, глуха, куплена, аморальна в своем противостоянии с отцами и дедами, включена в инфраструктуру миллиардеров, как включены в нее сутенеры, садовники, дворцовые архитекторы, спичрайтеры и тайные убийцы.

В красных рядах много импровизации, народной выдумки, политической самодеятельности. Но пусть сюда явятся патриотические художники, кукольники, музыканты, дизайнеры, режиссеры. Пусть от пикета к пикету, от митинга к митингу создают политический революционный театр, который исхлестал бы кистью, пером, яростной музыкой и игровой импровизацией сытые рожи буржуев.

Летят в воздухе красные помидоры и куриные яйца. Разрываются на асфальте маленькими фонтанчиками ненависти.

Господа, вам весело, вы танцуете, но ведь это симптомы Гражданской войны. Стук копыт Первой Конной. Стрекот тачанки. "Тяжелый рок" гаубичной артиллерии.

Здесь, на Охотном ряду,— низкий поклон советским старикам, явившимся сюда, быть может, на последний в жизни бой. Святые, непокорившиеся. Выиграли войну, распахали целину, построили великий флот, взлетели в Космос. Ожидали чуда для своих сыновей и внуков. Были брошены в пучину бед, самая страшная из которых — разрушение Советской Родины. Не сдались. Идут в пикет, увешанные орденами, опираясь на палки, передавая молодым партийцам "красные заветы", тайну "красного смысла", чтобы она переходила от поколения к поколению — и "красная свеча" не погасла.

У думского подъезда — свой фронт, свои знамена и лозунги, свой "театр". Кинули на асфальт синюю тряпку, отобранную в схватке у шмаковских профсоюзов. Немного потопали, немного поплевали, подожги зажигалкой, покоптили и тут же загасили — дескать, больно смердит. Члены "неподкупных" отраслевых профсоюзов развернули среди дружественных красных стягов свои производственные эмблемы, полотнища. Колотят о думские ступени пластмассовыми касками, стараясь достучаться до сердца Явлинского, не ведая, что у того вместо сердца облачко дыма из выхлопной трубы натовского транспортера.

Вдруг, как черт из табакерки, выскочил вездесущий Жириновский. Заорал на пикетчиков, в кого-то плюнул, кого-то дернул за волосы — и в ответ рассерженные женщины погнали его древками транспарантов, улюлюкая, загоняя обратно в Думу. Странный фантом, ворвавшийся в российскую политику из неизвестных галактик. Туда же и улетит, оставив на земле маленькую воронку, лужицу слякоти и эмблему ЛДПР в виде чучела сокола.

Множество партий, напоминающих эпидемии гриппа, исчезнут вместе с их экзотическими, как разноцветные жучки, лидерами. Но КПРФ останется. Если станет подлинным авангардом народа. Если воспримет активные методы борьбы. Если будет учиться у палестинской интифады, у антиглобалистов Америки и Европы, у своих русских великих предшественников. Молодежь может увлечься романтической мечтой о будущем мировом восстании, опрокидывающем башню "нового мирового порядка". Интеллектуалов привлекут дискуссии, в которых вновь зазвучит "левая идея" как революционный протест против протухшего буржуазного мира, унылого конформизма, предательства и бесстыдства. Рабочий придет в партию, если она придет к рабочему, — вернется в цех, забой, на хлебную ниву.