Драго. Том 2 (СИ) - Извольский Сергей

– И я за тебя волнуюсь.

– А я значит за тебя не волнуюсь?

– А ты волнуешься?

– Дурак ты, – только и вздохнула Эльвира.

– Подожди. Ты что, серьезно за меня волнуешься? – подошел ближе к смущенно опустившей глаза царевне Валера.

– Валер.

– Эля.

– У меня к тебе есть один, очень важный вопрос, – медовым голосом произнесла Эльвира, глядя на принца ангельским взглядом.

– Слушаю тебя очень внимательно, – вообще никоим образом не почувствовал надвигающейся опасности Валера.

– Зачем тебе платиновый аккаунт на портале Мессалина?

– Э…

– Не мнись, пожалуйста, а ответь сразу.

– Эль, нам с тобой очень много нужно организовать, потому что Артур явно в опасности, и…

– Артур не маленький мальчик, и на откровенную, как вы говорите, дичь, не способен. У него, конечно, все как обычно в динамике событий, но я не думаю, что он настолько идиот, что будет спускаться к акулам без клетки, выходить на дуэль на мечах без меча против заведомо более сильного противника, или прыгать с парашютом без парашюта. Если на видео он, то все что я только что видела – вполне в пределах его нормы изменения окружающей реальности под свою манеру решения проблем и вопросов. Минутка, который ты мне сейчас уделишь, роли не сыграет. Ну так что, зачем тебе именно платиновый аккаунт на портале Мессалина?

Глава 2

Если честно, глянув из проема двери вниз и оценив расстояние к полету, я подумал было, что не готов прыгать.

Вот вообще не готов.

Правда, происходило все в динамике, а за спиной у меня стоял Войцех. Который еще до того, как я отказался от плана возвращения, и открыл рот сообщить что в общем-то могу и второй раз в небоскреб через стоянку зайти, отправил меня в полет.

Ему проще – у него в имплантах отображается дополненная реальность. И подходящий для выброски из конвертоплана момент он увидел раньше, чем я успел сообщить, что отказываюсь от самого плана выброски.

Мелькнули в воздухе огни небоскребов, показалось даже, что увидел собственную… спину, так скажем. Полет продолжался совсем недолго – по лицу хлестнули ветки высоких декоративных кустов, а после ступни ударили в землю. Перекатом, гася инерцию прыжка, я укатился в сторону, сминая кусты. Вылетел из конвертоплана не вертикально вниз, так что погасить удар получилось, и прокатился достаточно далеко.

И остановившись, так и остался лежать на спине, раскинув руки. Вдруг накатил нервный смех, который я не мог сдерживать. В сознании непрерывно пульсировала фраза-окончание старого анекдота: «…а теперь смертельный номер! Прыжок из-под купола цирка в стакан воды без страховки! – Гомики, гомики, куда вы меня несете?!»

Таким меня, услышав смех, и нашла Николетта.

Я, по эмоциям, почувствовал ее приближение. И, опять же по эмоциям, почувствовал ее крайнее напряжение. Но никак не мог успокоиться и перестать смеяться – слишком сильное впечатление произвел на меня полет. Высота, конечно, не самая большая, мы примерно с такой при штурмовой высадке прыгали не раз. Правда есть одно но – тогда я все же был в бронекостюме, с активными системами и поддержкой экзоскелета.

Рассказал бы мне кто еще год назад, что я буду сознательно, ну почти сознательно, прыгать из быстролетящего конвертоплана на небольшую террасу верхнего этажа небоскреба… Как хорошо, что год назад мне никто настроение не портил и об этом не рассказал.

– Вот это прикол, – не удержался я от комментария, все же справившись со смехом. – Помоги подняться, пожалуйста, – глянул я снизу вверх на Николетту.

Девушка присела рядом, и аккуратно взяв меня под локоть и за плечо, не очень умело потянула.

– Ох-о-хох… что ж я маленьким не сдох, – чувствуя, что организму в целом не очень хорошо после полета, выдохнул я.

Но себя жалеть было некогда – вроде бы ничего не сломано, отделался только ссадинами и сильными ушибами. Но боль отошла на второй план – постепенно я все сильнее и острее чувствовал, насколько напряжена Николетта.

Чувствовалось, что она буквально опустошена, и даже как мне показалось находится на грани истерики (опять). А вот то, что она едва сдерживалась, чтобы не заплакать – совершенно точно, глаза на мокром месте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Как у тебя тут, все под контролем?

Николетта хотела что-то сказать, но вместо слов прерывисто выдохнула. Она вдруг шагнула вперед и разрыдавшись, уткнулась мокрым лицом мне в шею, обнимая и крепко прижимаясь.

Словно выплескивая накопившийся ужас и страх Николетта громко, не стесняясь меня, рыдала. Я при этом чувствовал, как крупно дрожит эта хрупкая девушка. И еще чувствовал ее облегчение – усиливающееся по мере того, как она все крепче прижималась ко мне, словно не желая отпускать.

Подождав немного, пока она придет в себя (и сам я приду в себя), аккуратно потянул Николетту за собой и отвел ко столу. Усадив на стул, погладил ее по волосам. И, мне кажется, именно от этого движения она окончательно, более-менее, пришла в себя.

Не отпуская Николетту, одной рукой – левой, живой, продолжая держать за плечо, я протянулся за стулом (правой) и сел рядом. После этого взял ее ладонь, опять же левой, живой рукой, и заставил Николетту второй ладонью накрыть мою руку. Правая все равно не годится, тем более что она сейчас немного почерневшая после взрыва. Я ее даже спрятал за спиной, чтобы не отвлекать девушку, которая этого пока не заметила.

«Ты как?» – чуть сильнее я сжал руку Николетты.

«Уже нормально, спасибо»

И только ответив, Николетта вдруг поняла, что мы только что обменялись фразами с помощью мыслеречи. Широко раскрыв глаза, она в изумлении посмотрела на меня. Но я сделал успокаивающий жест, мол все хорошо и даже отлично.

Причем сделал этот жест машинально правой рукой. И проследив за движением, Николетта увидела черную, сожженную биокожу и контуры мышц под ней.

– Все в порядке? – произнесла она испуганно.

– Да.

«Все просто тип-топ, Томми» – подсказал внутренний голос.

«Рассказывай» – заглушая его, произнес уже я мысленно, обращаясь к Николетте.

«Доминика наказала меня за то, что я помогла тебе попасть на последний этаж башни и не сообщила ей»

«А почему ты ей не сообщила?»

«…?»

Удивление Николетты было настолько велико, что она в изумлении глянула на меня широко открытыми глазами

«Ладно, прости. Впредь буду более полно проговаривать нюансы. Как она тебя наказала?»

«Морально уничтожила»

«Только морально?» – почувствовал я некоторую недосказанность.

«Пыталась не только»

Николетта закрыла глаза, и у меня перед внутренним взором мелькнула, обрывочно, произошедшая сцена. Как вживую ощутил жжение на щеках пощечин от Доминики, увидел ее злой с прищуром взгляд, холодную надменность. Услышал жесткую отповедь с рассказом о том, как саму Доминику кидали со скалы, обучая плаванию.

Картинки передаваемых Николеттой мыслеобразов – за исключением жжения щек от пощечин, были не очень четкими. Но как Доминика заставляет материализоваться астральную копию кулона-инклюза, в попытке через боль подчинить Николетту, я примерно понял – наблюдая происходящее словно через мутное стекло разбитой бутылки.

«Вариант того, что кто-то разрушил астральную копию инклюза отпадает», – прокомментировала Николетта.

«Нет», – просто ответил я.

«Нет?»

«Нет. Он просто становится менее вероятным. Нельзя исключать даже того, что это именно Доминика разрушила инклюз. А когда ты не умерла, она решила просто проверить его работу. Это, конечно, маловероятно, но сбрасывать со счетов даже такой вариант мы все равно пока не будем»

Столь долгая и связанная в мыслеречь фраза далась мне довольно непросто. Даже в голове зашумело, и я отпустил ладонь Николетты. Пытаясь справиться с шумом в ушах, и остаться в вертикальном положении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все же мой организм после приземления пострадал, а умственные нагрузки сверху здоровья не добавили. Мыслеречь же утомляет не меньше, чем разгрузка вагонов, тем более при нашей не слишком хорошо налаженной с Николеттой связи.