Не его Золотая девушка - Рейчел Джонас

но даже если тебе плевать на Блу, то как насчет футбола? Чемпионата штата? В следующем году? Тренеры в NCU определенно прознают об этом, ведь видео уже повсюду. От них ничего не скроешь.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – огрызаюсь я, крепче сжимая руль.

От ее обвинения и последующего предупреждения у меня сводит челюсти, но я усмиряю ярость и придерживаю язык. Боюсь сказать лишнее.

– Тогда к чему этот риск? Просто чтобы продолжить ту нелепую игру, которую ты затеял с этой несчастной девушкой? – Джосс делает паузу, качая головой. Осуждает, ясно. – Я должна была не игнорировать, а остановить тебя, когда все это дерьмо только началось. Видит бог, ни у кого больше не хватило бы духу сделать это. И если бы остановила, то ты, может, не спалил бы свое будущее дотла.

Джосс пристально смотрит мне в лицо. Она полна гнева, который не смела показать в пентхаусе. Там она держалась нейтрально, наверное, потому что была в меньшинстве. Рядом были Дэйн и Стерлинг. Но сейчас от ее сдержанности не осталось и следа. Думаю, и так понятно, почему она захотела поехать со мной. Планировала воспользоваться шансом и пропесочить меня наедине.

С ее губ срывается тяжелый вздох, а затем Джосс, наконец, отворачивается и смотрит вперед. Хотя она все еще взвинчена.

– Ты и раньше вытворял всякое извращенное дерьмо, Уэст, но это новый уровень, – продолжает она. – И подумать только, я подбила Блу поговорить с тобой прошлой ночью! Потому что я, тупица такая, считала, что знаю тебя, что ты порядочный парень. Никогда бы за миллион лет не подумала, что ты можешь быть таким чудовищно жестоким! Ты…

– Черт возьми, Джосс! Это был не я!

Мой голос эхом разносится по машине через мгновение после того, как я выкрикиваю эти слова. Затем мы оба неестественно замолкаем. Ни звука вокруг, кроме ветра, врывающегося в приоткрытое окно.

– Проклятье!

Я не уверен, что испытываю, признавшись в этом вслух, – облегчение или ужас. Может, немного и того и другого. Предполагалось, что я буду держать рот на замке. Вообще-то, я поклялся, что буду, но мне с каждой секундой все больше хочется обо всем рассказать, зная, что обо мне думают. Зная, что Саутсайд думает обо мне.

– Это правда?

– Что за… – я снова начинаю выходить из себя. – Да, Джослин Грейс Франсуа, я говорю тебе гребаную правду.

Боковым зрением я вижу, как она наклоняет голову и тычет в меня пальцем.

– Не делай так, – предупреждает она. – Не смей называть меня полным именем, Уэст Ксавьер Голден! Это не я здесь в затруднительном положении!

Боже милостивый. Избавь меня от Джосс. Я не хочу испытывать чувство вины за то, что бросил ее на обочине дороги. Поэтому, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне найти безопасную, хорошо освещенную автобусную остановку, чтобы избавиться от Джосс, пока мое терпение не иссякло.

Она будто слышит мои мысли и закатывает глаза так драматично, что мне даже не нужно оборачиваться, чтобы увидеть это.

– Так, – фыркает она, – если это был не ты, то кто же?

– Не спрашивай меня об этом.

– Ты прикалываешься? Ты должен кому-нибудь рассказать! Ты не можешь взять на себя ответственность за такое дерьмо.

Разглядывая дорогу в свете фар, я отключаюсь, думая о том, как все это началось. С одного неосторожного решения, принятого примерно полтора года назад. Один-единственный инцидент дал человеку, ответственному за утечку видео, достаточно рычагов воздействия, чтобы заставить меня молчать.

– Почему ты не хочешь очистить свое имя? Ты слишком многое потеряешь, если промолчишь, Уэст.

Джосс не сводит с меня глаз. Я вздыхаю и, осознав серьезность происходящего, делаю вывод:

– Я многое потеряю и в том случае, если все расскажу.

Последний, кому я доверил бы свое будущее, держит его прямо в своей маленькой жадной ручонке, и я ни хрена не могу с этим поделать.

Я чувствую, как Джосс снова пристально смотрит на меня.

– Что ты недоговариваешь? – спрашивает она. – Ну, кроме того, кто за этим стоит.

Грудь печет от ярости. Ведь я храню секрет для того, кого ненавижу. Я не только осознаю, чего мне это может стоить в будущем, но и абсолютно уверен в том, чего мне уже это стоило.

Точнее кого.

Неважно, как сильно я борюсь с собой, как пытаюсь убедить себя, что все это не имеет значения, перед глазами лишь одно: Саутсайд, которую Рикки увозит на мотоцикле. Благодаря шпионам и папарацци Пандоры все знают секреты и намерения друг друга. И конкретно я пытаюсь выяснить местонахождение Блу. Если кто и знает, что я не имею никаких гребаных прав чувствовать хоть что-то по этому поводу, так это я. И все же… она не выходит из головы. Блу – все, о чем я способен сейчас думать.

Куда он ее увез?

Он прикасался к ней?

Стала бы она трахаться с ним, чтобы облегчить боль, которую я причинил?

…Вот дерьмо.

Я даже не могу вспомнить, сколько раз перебирал в голове подробности той ночи. Ссора, которая закончилась сексом. Каждый из нас выместил свое разочарование и отчаянно желал увидеть, чем все кончится. Но теперь, когда в голове проясняется, когда стойкий аромат Блу покидает меня, а ощущение ее кожи на моих пальцах исчезает, я думаю о том, что сказал в конце.

Думаю о проклятых словах, которые хотел бы забрать обратно.

Что за ублюдок подставляет девушку, когда та, наконец, дает слабину? Ну, похоже, я – подобное уже случалось, но… только не с ней.

Не с той, кто имеет значение.

Это откровение – что она та, кто имеет для меня значение, – вызывает тошноту и ярость отрицания. Теперь мне понятно, почему я саботировал любую возможность исправить ситуацию. В основном потому, что я сын своего отца и подвержен болезни, которая называется не иначе как ублюдочность. Но дело не только в этом.

Хотя можно было подумать, что это предупреждение Вина сбило меня с пути, на самом деле меня подбили мои собственные слова. Когда Блу в тот вечер появилась у меня на пороге, я сделал смелое заявление. Сказал ей, что существует лишь один способ, с помощью которого такие люди, как мы, находят правду, – это секс. И… давайте просто скажем, что я нашел свою правду. В тот момент, когда я посмотрел на Блу, чувства стали столь сильны и понятны, что пустота в сердце начала исчезать. Но именно тогда я лишил себя любого шанса на взаимность и оттолкнул Блу.

Потому что я такой же саморазрушительный ублюдок, как и мой