Если к другому уходит невеста - Дора Шабанн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трепет прозрачных крылышек, легкое платье из цветочных лепестков, изящные туфельки. И волшебная палочка в руке.
Тут-то Ник и застрял.
Малышка Фея сорвала резьбу и он, взрослый тридцатилетний мужик, шел через зал, как слепец, неся на ладони свой трофей. Белую салфетку.
Кому сказать — оборжут. Да и не поверят.
А у него перед глазами калейдоскоп женских лиц.
Вот дочь маминой подруги — подающая надежды пианистка. Скука смертная, до мажор, соль-диез, «ах, это же Бетховен, здесь понимать нужно». Чуть не умер.
Оп-па, а это папенькина протеже, юный математик. Бледная, сутулая, в очках с бифокальными линзами и старушечьем вязанном платье. Ну, с какого бока ему математика? У него, между прочим, отличный бухгалтер.
Да, а это новая матушкина попытка: племянница зав.кафедры экономических теорий. Жесть. Очень тихая, очень домашняя, вежливая и воспитанная. Готовит плов с тертой морковью и борщ с курицей. Выносите меня.
А! Эту хорошо помню! Это батя психанул. Приволок на банкет по поводу успешной защиты одного из своих аспирантов с едким комментарием:
— Раз умные и хозяйственные тебе не подходят, то вот тебе красавица!
Так себе комплимент, если честно. И барышня тоже. Не первой свежести. Третий сорт не брак. Силикон, ботокс, наращивание, солярий и все дела.
Жениться? Упаси боги! Но место хостесс в «Полюсе» он ей предложил.
И ее вполне устроило.
Много позже задолбавшиеся родственники неуловимого в брачные сети завидного холостяка предприняли мозговой штурм. Результат вот этот. Тата. Ни в коем случае не Наташа, что вы? Татавик. Черны очи, черны брови, горяча и бешена, как в песне. Ну, говорят, мечта нормальных мужиков. Только он никогда текилу не любил.
Видимо, что-то у него в творческом процессе сбилось.
Нет, Тата была хороша: и красивая — людям показать, и с мозгами — в гости к родне привезти, а про постель приличные, уважающие себя мужчины, не распространяются, но и там огонь.
Вот этот огонь предполагаемую семейную историю и сгубил.
Под натиском родственников, с одной стороны, и неистовой Татавик с другой, он решил-таки жениться. Лет двадцать семь ему было, кажется? Все чин по чину: предложение, кольцо, цветы, восторг, страстная ночь.
А потом, как накал страстей схлынул, задумался о подарке невесте. Ну, чтоб достойно все было. Вспомнил про оставшийся от фамильного сервиза поднос, что стоял в главном зале ресторана. Приехал никого не предупредив. А там, в подсобке, полыхает.
Что же, любая ситуация в жизни — урок. Свой он извлек.
Родню с идеей женитьбы послал. Так и сказал:
— На ваших дурах не женюсь. Поднос не продам. Он теперь талисман от бессмысленного брака.
И жил пять лет свободный, спокойный и счастливый.
Пока объединившиеся предки не притащили Жанну. Умницу, красавицу, бизнес-леди из хорошей семьи. Союз капиталов и родов.
— Тебе же, Китенок, все равно надо жениться, а то несолидно даже. Как будто ты у нас неполноценный какой, — ультимативно заявила матушка на прошлый Сочельник.
— А там детки пойдут, всем семьям радость, — поддержала бабушка Ева.
К бабушкиным словам Ник привык прислушиваться, поэтому задумался.
После недельных раздумий пришел к неожиданным выводам.
И позвонил матери:
— Хорошо.
— Что хорошо, Китенок? — встрепенулась Олеся Николаевна, ибо с ее точки зрения все как раз было плохо.
Поскольку негативных эмоций Жанна не вызывала, ее бизнес не был убыточным даже в далекой перспективе, а жениться было пора, то Никита Игоревич заявил родителям:
— Не возражаю. Можете приступать. Разбирайтесь сами, я не знаю, чего там надо и как положено. И знать не хочу. Других дел полно.
Бабушка, мать и «приличная невеста» получили карт-бланш и впали в эйфорию.
А Никита Игоревич получил массу свободного от обязательного посещения родственников времени. И прожил спокойно целый год в статусе жениха, неспешно и обстоятельно готовя объединение брендов.
Водил невесту на модные презентации, роскошные юбилеи и прочие престижные мероприятия. Даже вывез к морю, хотя сам хотел на раскопки древней крепости в Крыму, но его леди желала непременно к океану на белый песок.
С лета Жанна с матерями начала что-то там активно со свадьбой мутить, дергая его периодически. Даже на святой поднос покушалась.
Отбивался как мог. Не до того ему.
У него сложный творческий процесс. Был.
Хорошо, когда празднуется объединение двух половин, но не в том случае, если одна от яблока, а вторая от бобра.
Слить в холдинг ресторан и бары вместе с салонами красоты — та еще задача. А у него на это время обновление для своих заведений было запланировано. Не до свадьбы.
Еще бы Фею изловить.
Чтобы она ему бары и ресторан расписала под новый концепт.
«Старики-разбойники» и их интриги
У речки стоял удивительный домик.
В том домике жил удивительный гномик:
До пола росла у него борода,
А в той бороде проживала Звезда.
(А. Усачев)
Каждый человек в жизни стремится достичь чего-то определённого, некой высшей цели. Чтобы получив желаемое и оглянувшись на пройденный путь с удовлетворением заметить: «Я смог! Я сделал! Я достиг!».
А что делать, если к тебе после шестидесяти лет приходит понимание, что цель была в юности поставлена ложная? Что смысл жизни он вообще в другом?
Да ты смог! Сделал. Добился. Но радости и удовлетворения нет. И не предвидится. Ибо для высокоразвитого разума обманывать себя — последнее дело…
А ты уже понял, что столько лет шёл не той дорогой, не за тем и не туда.
И теперь сидишь, как идиот, на своей кухне. Вместе с другом, родней и таким же коллегой с неверно избранной целью.
И думаешь — а делать-то что?
От тебя теперь зависит мало. Да почти что ничего.
Все что мог из важного, нужного и ценного — ты упустил.
Такие дела.
На кухне старой холостяцкой берлоги курили двое.
Луноликий, лысый и слегка шарообразный румяный «мужчина в самом расцвете сил» в стильном костюме, накрахмаленной еще недавно рубашке и шелковом шейном платке, потягивал сигару. Он задумчиво щурился на тлеющий кончик творения кустарной кубинской табачной промышленности. Изредка хмыкал и периодически разбавлял привкус дыма коньяком из хрустального бокала. Последний явно помнил времена расцвета Советского Союза.
Его визави, худощавый, высокий, но от этого сильно сутулый, лохматый, усатый и бородатый «чудаковатый гений» в затертом растянутом свитере и засаленных джинсах, смолил папиросы, прикуривая одну от другой, периодически запивая из серебряного наперстка водкой. Из закуски
