Пожиратель Драконов. Часть 1 - Юрий Розин

своих Даров, и шансы на успех всё ещё оставались. Следующими я разрушил и скормил Дару контроля Дары молнии и гравитации.

Это всё равно оказалось недостаточно, а тем временем я чувствовал, как стремительно утекает из меня жизнь. Мысленно послав всё к чертям, я отправил на разрушение Дар силы.

На его эволюцию я потратил больше всего ресурсов, так как Дар пятого класса было сложнее всего развивать. Однако Дар роста был слишком редким и ценным, чтобы его уничтожать. Дар превращения же, во-первых, был наименее «питательным». А во-вторых, в этом новом мире возможность маскировки под обычного человека могла мне пригодиться куда больше боевой мощи, по крайней мере на первых порах.

И, к счастью, на этот раз сработало. Сгусток Дара контроля, поглотив звёздочку мировой ауры из Дара силы, испустив из себя волну мощной аурой, через несколько секунд увеличился раза в два с половиной и я ощутил, как уровень манипуляции мировой аурой стал выше.

Не настолько выше, как мне бы хотелось, к сожалению. Потому, собственно, я и выбрал для эволюции изначально Дар силы, а не Дар контроля.

Всё-таки лучшее управление мировой аурой в первую очередь обеспечивалось навыками и опытом, а не классом Дара. Использовать мировые приказы можно было и без такого, как у меня, Дара контроля, он был скорее вспомогательным элементом.

Однако полученной прибавки оказалось достаточно, чтобы мировой приказ отмены сначала замедлил разрушение моего тела, потом остановил полностью, и наконец действительно обратил вспять.

Очень медленно, но я начал исцеляться.

Минуты потекли в ожидании. Сосредоточив максимум сил и энергии на восстановлении, я внимательно наблюдал за тем, как очень медленно затягиваются одна за другой раны, срастаются кости и сплетаются обратно разорванные мышечные волокна.

Где-то часа через три миновал самый критичный момент, смерть мне больше не грозила. До полного восстановления, однако, оставалось ещё очень и очень немало.

К счастью, в отличие от атак шипованных перчаток Самигана, каждый раз забиравших с собой кусочки моей плоти, удар Палема был похож скорее на обычную оплеуху.

Моё тело под волчьим доспехом наполовину превратилось в фарш, но никаких частей не было потеряно, кроме крови. А это значило, что приказ отмены мог почти идеально восстановить мой организм до исходного состояния.

«Почти», потому что был орган, слишком хрупкий, чтобы даже мировым приказом его можно было исцелить через несколько часов после разрушения.

Мой левый глаз, хотя вернул свою форму и глазница не осталась пустой, ослеп, как и правый. Даже когда ещё через примерно семь часов срослись все мои кости, мышцы и внутренние органы, я всё ещё видел перед собой лишь тьму.

И это было бы максимально неприятно, если бы моя способность видеть, слышать и даже осязать жизненную энергию осталась со мной.

Это, конечно, было далеко не то же самое, что полноценное зрение, я мог понять, что нахожусь посреди леса. Вокруг высились деревья, похожие на мачтовые сосны, под ногами на ветру шелестела трава, в земле копошились черви, кроты и мыши-полёвки.

К тому же за прошлый год я неплохо развил навык восприятия мировой ауры. Её содержание в воздухе, воде, деревьях и камнях было разным и по этим различиям можно было довольно точно определять рельеф и структуру окружающей местности.

Так что, хотя я ослеп теперь уже полностью, беспомощным и дезориентированным уж точно не остался.

Потратив ещё пару часов на восстановление, я решил, что этого на первое время будет вполне достаточно и начал аккуратно вставать с земли. К сожалению, о полном исцелении говорить было очень и очень рано.

В каждом уголке организма ещё осталось огромное количество микроскопических травм и трещин. Удар, нанесённый Палемом, содержал в себе не только огромную мощь, но и разрушительную мировую ауру, проникшую глубоко в моё тело.

Вывести её также просто, как заживить физические травмы приказом отмены, было невозможно. Всё, на что я оказался способен — это «закупорить» эти трещины, не позволив им дальше разрастаться.

Моей жизни они в любом случае не угрожали. Но в случае перенапряжения совершенно точно раскрылись бы снова. И тогда заживить их стало бы в разы сложнее.

Так что, если я не хотел бесполезно просрать полученный шанс, сражаться на том же уровне, на котором только что противостоял Самигану, было строго воспрещено. И, надо сказать, пределы, в которых можно было безопасно действовать, были удручающими.

Максимум, на который я сейчас был способен — это уровень человеческой седьмой, максимум начальной восьмой ступени. Уровень слабейших Майигу.

С учётом того, что было совершенно непонятно, в какой мир меня занесло и какие враги мне могли тут встретиться, это было непозволительно мало. Однако приходилось работать с тем, что было.

Перенесло меня неожиданно удачно на небольшую опушку посреди хвойного бора, слишком плотно засыпанную камнями, чтобы тут смог вырасти достаточно густой лес.

Понявшись на ноги, я потратил минут десять на то, чтобы аккуратно покрутить всеми суставами и напрячь каждую мышцу в теле.

В целом состояние было удовлетворительным. Никаких серьёзных повреждений, никакого дискомфорта кроме тупой ноющей боли во всём теле.

Единственным значительным последствием оплеухи от бога войны стала слепота, ну и микроскопические повреждения мировой аурой. Однако последние можно было исцелить со временем, постепенно выведя мировую ауру из организма.

А вот со зрением было сложнее. Оставалось только надеяться на то, что в этом мире мне удастся найти кого-то, у кого будет достаточно сил, чтобы восстановить мне глаз.

Серхап, к сожалению, несмотря на несколько попыток, так и не смог вернут мне правый глаз, слишком большая разница была между нашими силами. Хотя левую ногу он всё-таки вполне успешно исцелил, что стало большой помощью в бою с Самиганом. К сожалению, против Палема это уже никак не помогло.

Перекинувшись в человеческую форму, я ощупал «гражданскую» форму своих доспеха и оружия. Броня, прошедшая вместе со мной через обожествление, могла восстановиться сама со временем, так что особой проблемы в её потрёпанном виде я не видел.

Однако выглядел я сейчас, должно быть, не слишком презентабельно. Повсюду дыры, ткань будто прожевала и выплюнула корова, у плаща не хватало значительного куска полы.

На фоне этого идеально гладкие, без единого дефекта сапоги и перчатки, вероятно, смотрелись ещё страннее. Но это лишь ещё раз подтверждало, что Лорго создал настоящий шедевр, ни капли не пострадавший даже после удара бога войны.

Вздохнув, ощущая сильнейшую усталость, как физическую, так и эмоциональную, я огляделся по сторонам и двинулся в направлении, в котором лес казался чуть менее густым.

Вся мана, что