Сайдинг - Эрос Евгеньевич Гед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый легко нашел нужный переулок. Бросил беглый взгляд по сторонам. Аккуратно обошел куски битого стекла, достал пистолет, прицелился и, вздохнув, нажал на курок.
Наклонился над раскрытой сумкой, находящейся слева от тела и вытащил пакет полный листов мелованной бумаги. Убедился, что сумка пуста и неспешно двинулся в обратном направлении.
Следующие мгновения жизни первого очевидны: он ставит мысленно галочку в реестре выполненных заданий и, так же как и второй умирает. Его смерть, наступила так же неожиданно, один из горьких пьяниц бросил пустую бутылку с крыши многоэтажного дома, являющегося частью этого бетонного каньона. Единственное, что успел сделать первый, прежде чем рухнул на асфальт — это взмахнуть руками. Пакет естественно вылетел и, описав параболу, рухнул в очередную кучу мусора.
Третий, переполненный отчаянием, уже практически смирившийся с потерей, и истративший практически все свои силы на бег, мысленно решил: “До того угла, и все… “ Пустота и грязь переулка чрезвычайно угнетали его.
И вот в этот самый момент он опускает взгляд и замечает карточку. Останавливается, не добежал каких-то нескольких метров до угла, наклоняется, поднимает карточку и всматриваться в неё. Это была та самая карточка с двенадцатизначным кодом.
Если бы он добрался до угла, то он бы увидел два тела, свою сумку, и вполне возможно пакет и карточку с шестнадцатизначным кодом. Но он развернулся и быстрым шагом двинулся в обратном направлении, а карточку с двенадцатизначным кодом засунул в карман. Руку он не стал вытаскивать из кармана, чтобы уже точно не потерять карточку.
***
Больше в этой комнате ни чего особенного не было. Но и того что было уже было достаточно, чтобы я оказался в полном изнеможения, пройдя только лишь половину комнаты.
Дверь, до которой как минимум, было ещё шагов двадцать, открылась, и я вновь увидел ее.
Поток воздуха из открытой двери придал сил, и стало легче. По этому воздушному коридору мне удалось добраться до двери. Я был настолько обессилен, что чуть не рухнул на пол. Нефела схватила меня под руку.
— Как тебя угораздило сюда попасть! Ни кто еще не пересекал эту пустыню в одиночку. Отдышись и я тебе покажу дорогу.
***
— И какова же мораль всей этой истории? — прогремел бородатый гигант.
— Посмотри на Януса. Порой мне кажется, он должен быть хранителем справедливости, правды и морали — пауза — Вот была бы потеха — закончил, опирающийся о колонну неподалеку, атлетичный Аполлон.
— А мне понравилось — шмыгнула носом молодая Нимфа — и не стоит усложнять очевидное поисками морали и смысла!
***
Мы пошли дальше. У меня в голове крутилась ее фраза: “Я покажу тебе дорогу”. — Надо бы спросить и все станет ясно.
— Вопрос куда идем, также подразумевает огромное множество неочевидных ответов.
Мы продолжили пересечение залы молча.
— Ну и почему мы молчим?
— Давай, спрашивай!
Тяжело противостоять разуму поддавшемуся желанию.
— А мне туда надо? — старательно выговаривая каждый слог, спросил я.
От такой формулировки вопроса Нефела даже приостановилась. Она слегка наклонила голову и пристально посмотрела в мои глаза. Настолько пристально, что внутри меня появились сомнения, и мне даже показалось, что за правильными чертами благородного рельефа, я увидел контур самой воли, квинтэссенция которой облачилась в суровых мужских чертах.
Нефела, используя мою руку как опору, привстала на пальчиках, и когда я уловил слегка солоноватый запах свежести, она в самое ухо прошептала: “Ты стал задавать правильные вопросы”.
***
Сутки назад, открывая дверь, я имел четкое представление о своих намерениях.
Через сутки, стоя перед дверью, у меня сложилось впечатление, что четкое представление о намерениях в отношении меня имело это место.
***
— Это уже близко — ей даже пришлось подтолкнуть меня, чтобы разбить мелкий и примитивный мир фантазий, в котором плескались глубокомысленные конструкции сознания, интенсивно возводимые им на всем протяжении этих суток.
Нефела звонко засмеялась, а я почему-то испытал смущение, которое привело меня в движение.
***
Слуга Солнца понял, что восход Его Величества он не увидит. Сил, что-либо изменить у него уже не было.
Иногда бессилие есть путь в вечность.
***
На следующий день, когда местные жители присылала иссохшее тело песчаником, пошел дождь.
Парадоксы — связующего нашего мировоззрения.
***
— Ну, ты же хочешь вернуться домой.
Мое внимание переключилось на слово, хочешь, и я осознал, что по прошествии этих суток сильно устал. Мне даже пришлось поднять голову, чтобы разглядеть окно, где то на уровне тридцатого этажа, одиноко стоящего небоскреба, выложенного из сожаления, на каркасе прочных колонн тоски, через которое я уловил черты знакомого интерьера своего дома.
— Да, сильно хочу — слегка раздраженно констатировал я.
Нефела же, в отражении на стекле этого окна увидела, сфинкса, перегородившую мне дорогу: “Не стоит падать духом. Ты уже знаешь правильный ответ”.
Её размеренный голос и загадочность произнесенного породили парадокс. Раздражение усилилось. К чему комментарии. Без них и так понятно, что дорога домой обойдется ценой титанических усилий. Да еще таким голосом. С другой стороны очевидное и так очевидно, но только не для меня, а неоднозначность конструкции — это совет — посмотри внимательно, а такой голос — уверенность в том, что я увижу, то, что должен увидеть — все стало управляемым.
Нефела сделала большой шаг и, поравнявшись со мною, задала вопрос: “Так как же ты здесь оказался? “
Воспоминания о доме, неожиданно осознанная усталость, внутренние эмоциональные метания, и этот вопрос, который недвусмысленно дал понять, что у всего есть разумные границы, сразу поставил меня вне них.
Роль постороннего полна созерцания.
Я уже глубоко вдохнул, демонстрируя готовность достаточно распространенно ответить на вопрос.
***
— Нефела! Где ты ходишь! Сколько можно тебя искать! — знакомые раскаты грома, пробили стену и прокатились волной.
— Ох, — ее тонкая рука сжала рукав моей рубашки — мне надо быть рядом с ним — идеальная симметрия лица — виновато смотрит на меня — он ведь сущий ребенок… Сделаем так, иди вперед, затем повернешь направо и все — легкой нервозностью насыщая воздух, готовится бежать.
— Что все? Когда направо? — моя растерянность существенно расширила границы.
Весь накопленный мною потенциал воздуха стремится сдуть следы нелепого и глупого, щедро кристаллизованного моей растерянность, с формы сложившихся обстоятельств. Возможно, как раз Гром и справился бы с этим гораздо
