Смерть на Набу - Джуд Уотсон

А кроме того, он не на секунду не забывал про поиск путей спасения. Единственной проблемой была разве что явная невозможность этого. Он никогда ещё не видел так много охраны ни в одной из тюрем. Да и выходов было — раз, два и обчелся, насколько он мог судить. Тюрьма представляла собой в плане квадрат внутри квадрата. Камеры были внутри, пищеблок — во внешнем углу. Каждый день они строем шли по тоннелю вниз, в расположенные под землей цеха. И, похоже, здесь не существовало ничего похожего на прачечную или еще какие-то службы для заключенных — уже пробывшие здесь какое-то время арестанты были все как один полуживого вида, а одежда их представляла собой невообразимые грязные лохмотья.

Когда его привезли, он видел — исключительно потому, что они хотели, чтобы он увидел — что тюрьма находилась на маленькой планетке, покрытой непроходимыми джунглями. Ни городов или космодромов внизу, только маленькая посадочная платформа снаружи от тюрьмы; большой же космодром парил вверху, в пределах внутренней атмосферы.

Ферусу уже было ясно, что единственный возможный путь побега вел через подземный завод. Их заставляли работать, и производство, насколько он мог видеть, было отнюдь не примитивным. Замысел состоял не в том, чтобы просто выматывать заключенных непосильной работой. Их продукция была нужна Империи. А это подразумевало существование способов отгрузки готовой продукции, вывоза её с планеты. Скорее всего, на том же самом корабле, что привозил сюда заключенных. И этот корабль был единственным способом выбраться отсюда. Тем или иным способом…

А пока он был должен ждать, изучать это место, заведенные здесь порядки. Не поднимать головы, следовать всем правилам, быть тише воды и ниже травы…

Ему было жаль, что его световой меч не при нем. Он бросил его Солис, когда понял, что ему не уйти. Они забрали бы меч, он не сумел бы сохранить его. А для него непереносима была даже мысль, что его лайтсейбер, лайтсейбер, переданный ему Гареном Мулном в пещере Иллума, будет брошен в кучу сотен других мечей — там, на полу одной из складских комнат нижнего яруса Храма. Он видел те груды: и каждый меч — чья-то жизнь. Это было похоже на кошмар.

Потом была обычная прогулка. Едва передвигающая ноги колонна кое-как волочилась по площадке. Он не пытался поймать чей-то взгляд. Он не говорил ни слова. И уже точно знал, что эта наполненная шарканьем тишина совсем скоро станет всерьез действовать ему на нервы. Он никогда не считал себя общительным, но после того, как оставил Храм, он понял, что одиночество — это не для него. А уж жизнь исключительно внутри своей собственной головы и подавно ничуть его не привлекала.

Заключенных держали на голодном пайке. На входе в пищеблок они проходили через био-сканер, определявший необходимый для поддержания жизни каждого из них минимум пищи. После этого пища тщательно отмерялась дроидом и раздавалась заключенным — каждому столько, сколько определил сканер. По задумке, еда должна была давать им силы только на то, чтобы работать.

Конечно же, ко времени обеда они были очень голодны. Тем не менее, они должны были медленно идти друг за другом, не нарушая строя, двигая подносы по длинному прилавку.

Дроиды сначала направляли сканеры на ID-номера заключенных, обозначенные на их робах, считывая информацию о количестве пищи, положенном каждому. Потом приводился в действие механизм, выдающий порцию мучнистого вида не пойми чего, и порцию ещё чего-то, столь же неопознаваемого.

И всё же это была пища, и, глядя на неё, Ферус понял, насколько он голоден. Он будет есть всё, что будет выдаваться, потому что силы ещё ох как пригодятся ему — когда придет время.

Дроид проехался вокруг, сунул черпак в большой чан и приехал обратно, вывалив нечто на поднос Феруса. Далее последовал черпак другой непонятной массы. Ферус решил не впечатляться. Он медленно шел вперед, глядя в затылок идущего перед ним заключенного. Так, вереницей, они двигались к длинным скамьям вдоль столов. На еду отводилось всего несколько минут.

Он был настолько поглощен мыслью о еде — и немудрено, он уже не мог вспомнить, когда ел последний раз; наверное, в той кантине на самом нижнем уровне Корусканта — что на мгновения потерял бдительность. Идущий передним заключенный вдруг развернулся и почти незаметным движением смахнул миску Феруса с его подноса на свой.

Ферус вскинул глаза и увидел высоченного детину с огромными ногами и руками, с черепом, покрытым серой щетиной. Верзила не успел в полной мере воспользоваться преимуществом, данным ему неожиданностью. Реакция Феруса была молниеносной. В то же мгновение его колено оказалось в пояснице арестанта, а рука перехватила его горло. Свободной же рукой Ферус, не теряя времени, мигом переставил свою миску обратно к себе на поднос.

В конце концов, сколь бы отвратительным ни был обед — это ещё не повод без него оставаться…

Арестант, не сумев даже захрипеть, начал оседать; его собственный поднос заскользил у него из рук. Но Ферус тут же ослабил хватку, выпустив противника. И когда услышавшие какую-то приглушенную возню охранники развернулись к ним, Ферус уже тащился в общей шеренге, старательно изображая абсолютно измотанный вид.

— Не останавливаться! — охранник ударил очумевшего верзилу-арестанта станером в плечо, и тот упал, выронив поднос. Он все ещё мог достать его, что и пытался сделать, хоть одна его рука и висела как плеть от разряда. Но охранник тут же пнул поднос ногой так далеко, чтобы было уже не дотянуться.

А Ферус как ни в чем ни бывало шел дальше. Быстро съел всю порцию. На этот раз удача определенно была с ним. Всё произошло в один момент, охрана ничего не поняла.

Заключенные выровнялись снова, колонна медленно двинулась на фабрику. Ферус почувствовал кого-то позади себя и понял, что это был его сокамерник.

— Это было ошибкой, — сказал тихий гортанный голос.

— Ничего, — чуть слышно ответил Ферус, — По крайней мере мой обед достался мне.

— Твой обед уже наименьшая из твоих проблем, мой друг. Ты только что умудрился перейти дорогу Шестьдесят седьмому. Твои проблемы только начинаются.

Глава 5

Удар об воду был похож на удар о стену. Тревер утратил способность дышать и думать, потом всё затянуло тьмой — на несколько мгновений он, видимо, потерял сознание.

Очнувшись, почувствовал, что Эрион все ещё рядом, всё ещё держит его. Они были глубоко — и только темная вода со всех сторон. Космы спутанной гривы ботана вились рядом с ним словно морские змеи. Все мысли и чувства слились в одно отчаянное:

«Вверх!»

Не умереть здесь, под водой…

Эрион принялся изо всех сил выгребать наверх — Тревер чувствовал предельное усилие в каждом мускуле ботана. Сам же он, казалось, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, разом словно бы утратив контроль над своим телом. Он ещё никогда не чувствовал себя настолько беспомощным.

Тем не менее, усилия Эриона были не напрасны — они неуклонно двигались вверх, к воздуху. Слишком медленно — подумалось почти с отчаянием. Ботан греб лишь ногами, мощно отталкиваясь от воды. Обоими же руками он держал Тревера. С невероятным усилием Тревер заставил себя отцепиться от Эриона и тоже начяать грести — как мог и как умел. Дело пошло быстрее — теперь Эрион просто держал его за руку, вторая его рука освободилась. Таким манером они и одолели оставшийся путь наверх — в четыре ноги и две руки.

Они вынырнули среди пожара. Тревер лихорадочно глотал воздух, горький от дыма и гари. Плавать он не умел, но чувствовал, что может сколько-то удержаться на плаву, молотя по воде руками и ногами. Повсюду — и на поверхности, и в глубине — плавали мертвые штурмовики и куски покореженной белой брони.

— Слишком много движений, — стараясь восстановить дыхание, сказал Эрион, — Так ты быстро устанешь.

Тревер обнаружил, что действительно может держаться на воде и не расходуя столько сил. Он не любил воду — никогда не любил; но сейчас он в воде, и исходить надо из этого. Принятие — ключ к выживанию. Фактически, оно могло быть и ключом ко всему…

Эй, кажется спасибо, о, Фери-Ван, — подумал про себя Тревер. Возможно, в этих джедайских идеях действительно что-то есть…

— Мы должны найти Солис, — сказал Эрион.

Солис упала в воду с огромной высоты, но оба они не сомневались, что она осталась жива.

Он обнаружил, что в состоянии кое-как плюхать вслед за Эрионом. Они проплывали мимо ещё держащихся на воде обгорелых кусков разрушенных настилов, но ни один из обломков не был достаточно плавучим, чтобы выдержать их вес. Метр за метром они прочесывали темноту в поисках Солис. Всё, что Тревер мог видеть, были горящие обломки и черная вода. Искореженный металл — основа развалившихся пандусов и настилов — свисал высоко вверху с креплений, угрожая в любой момент обрушиться им на головы.