Черный генерал - Генрих Гофман

– Ну, ну, выкладывай, Ян, как мы теперь называться будем.

– Партизанский отряд имени Яна Жижки. Был у нас такой национальный герой в Чехословакии. Крепко бил врагов наших. В его честь и решили ребята назвать отряд. Я тоже согласие дал.

– Вот и хорошо! Пусть будет Ян Жижка.

Сгибаясь под тяжестью ноши, к Мурзину подошел радист Владимир Кучинский.

– Все в порядке, товарищ капитан! Насилу нашли. Думал, без запасных батарей останемся. Спасибо, ребята помогли, – Он подошел к повозке и осторожно снял с плеча комплект запасного питания для рации.

– Морозов! Проверьте людей, Все ли собрались? – приказал Мурзин.

– Так точно, товарищ капитан, все на месте.

– Тогда можно двигаться, – распорядился Ушинк. – Разговоры прекратить.

Мигом стихли голоса. Отряд тронулся. Только скрип колес да шорох сухих листьев под ногами нарушали тишину ночи.

Утром в хату, где разместились Ушияк, Мурзин и комиссар Турский, пригласили старосту, В светло-зеленой засаленной шляпе, он вошел в комнату с гордо поднятой головой, но, увидев незнакомых вооруженных людей, сразу сник. Круглое, одутловатое лицо его расплылось в заискивающей улыбке.

– Чем могу служить? – спросил он, искоса поглядывая на хозяина дома.

– Мы – словаки, прилетели ночью из России вместе с советскими партизанами, – без обиняков объявил Ушияк. – Будем драться с бошами, чтобы скорее освободить от врагов нашу родину. Можем мы рассчитывать на твою помощь?

– Лично я готов помогать добрым людям. Но как остальные? Надо спросить сельскую раду. Она меня выбрала старостой.

Теперь он неотрывно смотрел на вороненый ствол автомата на груди у Мурзина.

– Что ж, собирай сельский сход. Да побыстрее. Я сам хочу говорить с селянами… Только не вздумай хитрить, – Ушияк предостерегающе похлопал по своему автомату.

– Нет, нет. Пан может не сомневаться. Я еще вчера знал, что в село пришли незнакомые люди с оружием, и молчал. Ждал, что вы сами скажете. Через час выходите на улицу. Сельская рада будет вас слушать.

В назначенное время возле двухэтажного кирпичного дома собралась огромная толпа. На сход сошлось почти все взрослое население деревни. Даже шустрые ребятишки притихли, когда Ян Ушияк забрался на телегу, стоявшую возле дома.

– Судруги! – обратился он к жителям. – Мы вернулись на родину, на свою любимую землю, чтобы вместе с вами, вместе с нашими советскими друзьями драться против нашего общего врага – германского фашизма.

Комиссар отряда Саша Турский, стоявший рядом с Мурзиным, переводил ему слова Ушияка.

– Гитлеровцы и гардисты превратили нашу цветущую родину в придаток германского империализма. Наш свободолюбивый народ находится под властью террора и насилия. Советский Союз на полях великих сражений уже надломил хребет фашистской военной машине. Советские люди показывают нам пример мужества и героизма, показывают, как надо встречать непрошеных гостей. Несмотря на тяготы войны, несмотря на голод и разрушения, наши русские братья помогли нам оружием и хлебом. Они помогли нам создать на их земле Чехословацкий корпус, которым командует наш соотечественник генерал Свобода. В этом корпусе словаки и чехи рука об руку с русскими сражаются с нашим общим врагом. Преодолевая упорное сопротивление немцев, наши воины наступают на запад, чтобы быстрее освободить родную землю от ярма фашизма. Вчера ночью мы прилетели сюда к вам с единственной целью – помочь нашему народу бороться за свободную и независимую Чехословакию. На днях в Банской-Быстрице и в других районах началось Словацкое национальное восстание. Чехи и словаки поднялись на кровавую битву с врагами нашей родины. И сегодня я, командир партизанского отряда имени Яна Жижки, обращаюсь к вам с призывом. Берите в руки оружие! Вступайте в наш партизанский отряд! Будем вместе очищать нашу землю от гитлеровцев и гардистов.

После мгновенной тишины сельский сход разразился аплодисментами. Послышались возгласы:

– Правильно! Давно пора разделаться с бошами! С Советским Союзом на вечные времена!

За Ушияком на повозку по очереди поднимались жители деревни Склабино. Каждый говорил о своем тяжком горе. У одних сыновья томились в немецком концлагере, у других фашисты убили стариков родителей. Затаив дыхание, люди слушали школьного учителя, говорившего о бесправной жизни, которую принесли с собой гитлеровцы и их прислужники.

Последним на импровизированную трибуну забрался сельский священник. На груди его поверх черной рясы поблескивал золотой крестик. Седеющие волосы свисали до самых плеч.

– Дети мои! – прозвучал в тишине его скорбный голос. – Муки и смерть принесли гитлеровцы на нашу землю. Они убивают не только коммунистов, но и верующих патриотов нашего маленького народа. Сколько женщин, детей, беззащитных стариков погибло от рук этих дьяволов в человеческом обличье. Они не останавливаются ни перед чем. Даже служителей церкви, мирных проповедников божьих, ваших отцов духовных, уничтожают они. Я призываю вас, дети мои, к борьбе. Поднимайтесь на священную войну с иродами! Берите в руки оружие!

Зашумела, загудела толпа. Люди плотным кольцом обступили партизан. Они жали им руки, просили принять в отряд. К вечеру записалось около двухсот человек.

За ночь о партизанском отряде имени Яна Жижки прослышали и в соседних селах. На другой день десятки людей группами и в одиночку потянулись к деревне Склабино. Ян Милек, которому Ушияк поручил составлять списки добровольцев, не успевал записывать и размещать прибывающих по хатам. Двое приехали на собственных автомобилях. Люди просили оружие. А некоторые приходили со своими ружьями и пистолетами.

Ушияк и Мурзин, выставив дозоры вокруг деревни, занимались комплектованием боевых подразделений отряда, распределяли оружие и боеприпасы. За два дня партизанский отряд Яна Жижки вырос до пятисот человек. Среди них были люди разных национальностей. Венгры и поляки, русские и украинцы, французы и даже немцы, бежавшие из концлагерей для антифашистов. Прослышав о партизанах, лесными тропами пробирались они в деревню Склабино. И все же основным ядром отряда были словаки.

Капитан Мурзин радовался приходу новых добровольцев. Да, Ушияк оказался прав: народ, изнемогший под гнетом оккупации, сам жаждал принять участие в борьбе с поработителями.

С каждым добровольцем, пришедшим в отряд, подолгу беседовали, выясняли о нем все, что можно было выяснить. С чехами и словаками разговаривал Ян Ушияк. С венграми кое-как справлялся Павел Куделя. С немцами знакомились сообща, пользуясь услугами одного местного жителя, который хорошо владел языком.

Мурзин беседовал с русскими и украинцами. Десятки лиц прошли перед ним за несколько дней. Люди всех возрастов. А были и такие, что на вид человеку лет шестьдесят, а на самом деле едва исполнилось двадцать пять. Гитлеровские лагеря, пытки, голод, подпольная борьба, жизнь в лесах и постоянное ожидание смерти. Эти люди отлично познали, что такое гитлеризм. Они рвались к борьбе, рвались к оружию, и им можно было доверить его!

Один из пришедших в отряд словаков сообщил, что возле города Мартин уже второй день не стихает перестрелка. Какие-то партизаны штурмуют немцев, засевших на окраине города.

– Там же отряд Величко должен действовать, – напомнил Мурзин Ушияку.

– Поедем завтра к нему. Может, ему наша помощь потребуется. Знаешь русскую поговорку «Сам погибай, а товарища выручай»?

– Правильно, правильно. Там в бою и оружие добыть можно. А главное, людей огнем проверять будем.

К Величко решили отправиться ночью, когда немцы обычно отсиживаются в крупных населенных пунктах, Один из партизан-добровольцев взялся подвезти Мурзина и Ушияка к городу Мартин на собственном автомобиле. Из деревни Склабино выехали сразу же после захода солнца. Было еще совсем светло. Дорога петляла между высоких холмов, поросших густым лесом. Мурзин любовался пышной красотой осеннего пейзажа, яркими красками разноцветного леса и невольно сравнивал все это с бескрайними степями Башкирии, украинским раздольем, где так много пришлось партизанить. Узкая горная дорога, залитая асфальтом, ручьем вилась по ущелью, спускалась в долины и снова начинала взбираться на склоны высоких холмов, которым, казалось, не было ни конца ни края.

За шуршащим шелестом шин, за рокотом мотора Мурзин не слышал голоса леса. Но по трепету листьев, по тому, как покачивались ветви деревьев, он ощущал этот неугомонный шепот осенней листвы. Вскоре темнота опустилась на землю, и только свет автомобильных фар вырывал из мрака густой кустарник, за которым укрылась лесная чаща. Неожиданно до слуха донесся грохот далекого взрыва, за ним последовал второй. Водитель резко затормозил, машина стала у обочины. В тишине слышалась еле уловимая дробь автоматных очередей, хлопали одиночные выстрелы.