Пылай и сгорай - Джейн Кренц

События, в данном случае слои событий, поскольку кинжал использовали множество раз для подобных целей, пришли к нему в красках кошмаров. Он никогда не был способен объяснить цвета паранормальных видений. В нормальном мире не имелось подобных им.

…Он был захвачен тем, как опускается нож, наслаждаясь предвкушением, как тот входит в человеческую плоть, ощущал нечестивую похоть, которая приходит с убийственным ударом, познавал ужас жертвы…

Зак поспешно закрыл свое психическое восприятие и уронил кинжал обратно в ящик.

— Эй, — взвизгнула возмущенно Элейн. — Поосторожнее с ним.

— Простите.

Зак встряхнул слегка рукой, которой брался за нож, словно этот жест мог избавить его от остатков зловещих видений. Теперь он знал лучше. К счастью нож был очень-очень старым.

Элейн подняла брови.

— Расскажите.

— Он определенно использовался для убийства людей, а не животных, — произнес он. Воззвав к годам практики и невероятной силы воли, он с усилием подавил видения. Временная мера. Они вернутся, по всей видимости, этой ночью во снах. — Сценарий человеческого жертвоприношения.

— Вы уверены, что речь идет о жертвоприношении, а не лишении жизни врага или обыкновенном убийстве?

Зак взглянул на нее:

— Обыкновенном убийстве?

Элейн закатила глаза:

— Вы понимаете, что я имею в виду.

— Энергия рукояти окрашена особым приливом истово религиозной мощи, которая приходит с кровавым жертвоприношением. Ублюдок любил свое дело и упивался им. По этой причине люди и называют подобное жаждой крови, Элейн.

Элейн оставалась скептичной, но в глазах замерцала искра, которую можно было назвать одной из форм страсти.

Археологи, подумал он. Как же им такое нравится.

— Возможно, казнь? — предположила она.

— Нет. Ритуальное жертвоприношение. Присутствовал алтарь, и убийца чувствовал свое право на убийство.

Элейн расслабилась, улыбаясь весьма удовлетворенно.

— Что ж, я была права, — произнесла она, едва не потирая руки от ликования. — Этот нож использовался священниками для культа Папоротника.

Зак никогда не понимал, как могут так восхищаться коллекционеры и хранители музейных редкостей предметами и оружием, предназначенным убивать и калечить людей. Впрочем, им не доводилось иметь дело с психическими образами, оставленными этими предметами и устройствами.

— Что особенного в этом кинжале? — спросил Зак.

Элейн хихикнула.

— Глава музейного отделения в Седоне долго охотился за ним. Ему нужно заполнить свою коллекцию артефактов культа Папоротника.

— Небольшое дружеское соперничество между кураторами?

— Не то чтобы дружеское. — Элейн опустила стеклянную крышку и закрыла ящик. — У Мило есть египетский перстень, который я очень хочу заполучить. Я многие годы уговаривала его продать перстень. Он всегда отказывался. Но сейчас у меня есть козырь. Он будет вынужден заключить сделку на моих условиях.

— Понимаю. — Он обвел взглядом витрины в галерее. — Вы превратили это учреждение в прекрасный музей, Элейн. Я не археолог, но провел немало времени, консультируя музеи Общества, чтобы понять, что это коллекция мирового уровня.

Она засмеялась:

— Я живое доказательство тому, что навязчивая индивидуальность и острое чувство профессионального соперничества является существенными чертами успешного куратора.

— Наверно, это полезные черты в любой профессии.

Он и сам был помешан на подобных методах большую часть жизни. До Дженны.

Элейн окинула его пристальным изучающим взглядом. Зак знал, что происходит и приготовил стратегию ухода. Ему нравилась Элейн, и он восхищался ее профессиональным мастерством. Но она была другом семьи, а семья последнее время слишком сильно давила на него.

Внешне приглашение было достаточно дружелюбным.

— У вас есть время выпить чашечку кофе перед отъездом в аэропорт? — спросила она.

— Я планировал провести пару часов в музейной библиотеке, — уклончиво ответил Зак.

— В прошлый раз вы использовали тот же предлог.

Он обдумал все возможные выходы, и не один ему не понравился. Элейн была хорошим клиентом и весьма разумной женщиной. Ему нравилась компания умных женщин. Если она останется в деловых рамках, он не возражал бы выпить с ней кофе. Не было великой спешки возвращаться к себе домой в винодельческие края Северной Калифорнии. Там его никто не ждал.

По большей части он чувствовал себя спокойно в своем новом существовании в качестве трудоголика, взваливающего на себя двойную работу. Неприятно было то, что семья и друзья становились все более настойчивыми, продолжая на него давить. Чтобы он возобновил то, что, по их мнению, было предназначенной ему карьерой. Он чертовски хорошо знал, что они не оказывали бы на него давление просто потому, что беспокоились о нем, хотя частично это и было так. В действительности у них всех были планы, и эти планы не совпадали с его собственными.

Зак взглянул на часы:

— Мой самолет в пять тридцать. Еще есть время.

— Ваш энтузиазм восторга не вызывает.

Он почувствовал, что краснеет.

— Недавно я был немного расстроен.

— Чем?

— Работой.

— Ах, да, извинение на все случаи жизни. — Элейн слегка похлопала его по руке. — Нельзя отрицать, что это превосходная терапия для того, кто понес такую потерю, как вы. Но прошел уже почти год. Время двигаться дальше.

Он промолчал.

Они прошли к дальнему концу галереи. Идти по проходу между стеклянными витринами было подобно тому, как прогоняют сквозь строй. Жужжание совместной психической энергии, порождаемой артефактами, неприятно волновало его чувства. Он знал, что Элейн чувствует что-то тоже, но, казалось, она расцветала от этих эмоций.

Ему же приходилось собирать всю силу воли, чтобы подавить психическую сторону своей натуры. Он никогда не умел полностью притупить ее, ни один парапсихолог десятого уровня не способен изолировать полностью свою паранормальную чувствительность. Это равносильно тому, чтобы сознательно оглохнуть или потерять вкусовые ощущения. Но можно свести к минимуму сверхчувствительность.

— Над чем вы работаете? — спросила Элейн.

— В настоящий момент заканчиваю статью для Журнала.

Среди кураторов и консультантов, связанных с «Тайным обществом» был известен лишь один журнал — «Журнал паранормальных и психических исследований». Как и музеи Общества, ни печатное, ни размещенное на сайте издания не были доступны широкой публике.

— Я чувствую себя детективом, допрашивающим подозреваемого, томящегося в ожидании появления его адвоката, — сухо заметила Элейн. — Но я буду настойчива. Какую тему вы осветили в своей статье?