Смерть и креативный директор - Рина Осинкина

фирме, а внешние ее данные были таковы, что попытки приревновать ее к боссу должны были умереть при первой же вспышке. На прием, организованный чиновником министерства, сухопарая очкастая брюнетка с короткой стрижкой на жестких, как бритвенный помазок, волосах явилась в брючном костюме шоколадного цвета, да еще в золотистую полосочку, и это было невыносимо.

Позже выяснилось, что Михеев ее пригласил персонально, тогда как супругу Турчина просто упомянул в приглашении. Турчин ее привел. А мог бы не приводить.

Что касается Ларисы Турчиной, та была одета в шелковую черную юбку-карандаш длиной миди и разрезами по бокам, всю в ярко-алых розочках, и белую кружевную блузку с воротником шалькой и рукавом ниже локтя. Ее шею обвивали две нитки бисера ярко-малинового цвета – похоже, кораллы. Под ворот она пропустила длинную золотую цепочку с массивным кулоном. На пальцах было нанизано несколько золотых колец без вставок и не особенно стильных. Лет ей было за тридцать, но волосы шоколадного цвета, прямые, ниже лопаток, ее молодили. Общее впечатление создавалось, вроде бы, сносное, однако образ, который она выбрала, чтобы посетить светский прием, больше бы подходил для культпохода на спектакль театра «Ромэн» на сцене сельского клуба.

Татьяна на фоне дам, одетых пестро и вполне демократично, выглядела в своем черном платье с белым воротничком воспитанницей приюта при монастыре кармелиток, наряженной побогаче ради храмового праздника.

Ее мужу было заметно пофиг, что на нем сидят не джинсы с водолазкой, а дорогой костюм-тройка от Бриони, пусть и купленный на распродаже, а Танька страдала. Потому что даже хозяин мероприятия был облачен в мягкие твидовые штаны и свитер со вздернутыми к локтям рукавами, а на ногах имел туфли, сильно напоминающие теннисные.

Пожалуй, только сорокашестилетний Будимир Валяев, восьмой из приглашенных, разбавлял атмосферу всеобщей одёжной расхлябанности, явившись на раут, как полагается, в сером классическом костюме и при галстуке. Но Валяев был по профессии то ли нотариус, то ли адвокат, а эта братия, как полагала Татьяна, даже спать ложится в обнимку со своим портфелем.

– Что же вы, Танечка, не идете? – с добродушным укором вопросил ее Михеев, появляясь в проеме гостиной. – Пора, пора, народ проголодался.

Легко коснувшись кончиками пальцев ее спины чуть выше талии, он повел гостью к богато сервированному столу, и Танька поняла, что предстоит никакой не раут, а самый настоящий банкет с застольем и – возможно – последующими танцами.

Народ дисциплинированно переминался в ожидании команды рассесться, но в адрес Татьяны едких шуточек не отпускал и глазами многозначительно не зыркал. Стало быть, собрались аристократы.

Им с Виталием достались места как раз напротив друг друга, и Таньке это понравилось. В какой-то пьесе Оскара Уайльда, забыла, в какой, Танька натолкнулась на реплику персонажа, может даже центрального, в которой он высказывал желчное неодобрение некоей даме – с его точки зрения, совершенно несносной, поскольку та весь вечер кокетничала с собственным мужем через стол, не обращая внимания на этого самого центрального персонажа. Описанная ситуация настолько Татьяну поразила, показавшись свежей и даже несколько еретической при узаконенном обычае флиртовать на тусовках, с кем заблагорассудится, невзирая на присутствие тут же своей половины, что ей явилась прихоть устраивать с Витей подобные шоу, не упуская любой возможности, дабы вызвать зависть у присутствующих баб и раздражение у мужиков.

И вот, участники банкета, отодвинув стулья, расселись вдоль стола. Празднично зазвенел хрусталь, венчая первый тост за дружбу и сотрудничество, а потом за прекрасных дам, и за благополучие всех вместе и каждого из гостей в отдельности, а парень со стильной стрижкой и в длинном до полу накрахмаленном фартуке забирал опустевшие фарфоровые блюда из-под закуски и ставил на их место наполненные, и Татьяна кокетливо улыбалась мужу, строила ему глазки и подставляла фужер, чтобы он плеснул немного минералки, и тарелку, чтобы положил в нее немного вон той вкусноты, а он весело ей подмигивал, и даже один раз привстал, придерживая рукой галстук, чтобы через стол поцеловать ей ручку, и вполне разборчиво проговорил интимным тоном: «Ты помнишь, что мне обещала?», а Танька сделала вид, что застеснялась, и все было замечательно, как вдруг.

Соседка справа коснулась его запястья. Он вздрогнул. Не поднимая головы, несколько секунд смотрел на ее холеную кисть, которую та не торопилась убирать. Помедлив, выпрямился, взглянул ей в лицо. Лариса Турчина что-то произнесла, улыбнувшись краешком губ, а глаза ее были серьезны. Лишь на миг в них мелькнула усмешка, исчезнув так быстро, что, может, и не было ее.

Виталий хмыкнул и снова уткнулся в тарелку.

Лариса протянула ему свой опустевший фужер, сделав легкое движение рукой в сторону бутылки «Нарзана».

Виталий отложил вилку и молча его наполнил. И продолжил поглощать крошечные рулетики из ветчины с начинкой из осенних опят. На Татьяну больше не взглянул.

Лариса, сделав глоток, вернула фужер на место. Ее губы вновь шевельнулись. Она что-то произнесла, слегка повернув голову к соседу. Виталий вздернул бровь, не отрываясь от еды. Метнул взгляд через стол. Наткнувшись на недоуменный взгляд жены, отвел глаза.

Да что происходит-то? Татьяна не понимала. Потому что такого не было никогда.

И что прикажете делать? Начать кокетничать с кем-нибудь из мужиков, лишь бы не сидеть молча с пришибленным и несчастным видом? Вот хоть с жующим юристом Валяевым, который от нее справа. Или с мужем Майи Хохловой, как его, с Сергеем, сидящим по левому боку?

Но юрист Валяев ей даром был не нужен, да и Хохлов тоже, тем более что девелопер оживленно рассказывал что-то хозяину застолья, а мадам Хохлова заливисто смеялась.

Татьяна воровато осмотрела лица напротив. Интересно, а как отреагировал на неловкий эпизод, только что произошедший, практически скандальный, молчаливый супруг Турчиной, занимающий стул с ней рядом? Никак он не отреагировал. Ничего не заметил? Похоже.

Только корректно ли называть эпизодом действие все еще длящееся?

А может, ничего скандального не произошло? Дело обычное?

Ну, конечно же, Таня! Что такого недозволенного, с точки зрения всех собравшихся здесь людей, в том, что твой муж повел себя по-джентльменски, наполнив минеральной водой полупустой фужер дамы, попросившей об этом? Обычная учтивость. И то, что он занялся поглощением пищи, отложив на время милую пикировку с супругой, тоже нормально. И никого не удивит и не покоробит, что, откушав немного рулетиков и кальмаров, Виталик решил уделить внимание вместо жены какой-то рядом сидящей бабе. Новое, оно всегда манит.

Они же не в курсе ваших с Витей игр.

Виталий время от времени мельком жене улыбался и только. Он был плотно занят трепом