Волк в зеркале - Николай Владимирович Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Аура человеческая, — подтвердил колдун.
Развязывать женщину никто не спешил, и я не полез — в конце концов, Юрка тут старший, хоть и моложе меня на десять с лишним лет. Напарник деловито прошёлся по заросшему двору, перевернул тело главаря.
— Смотри-ка, дышит ещё, — рассеянно сказал он.
На губах изгоя пузырилась кровь. Он явно пытался что-то сказать, косясь на женщину, но сил не хватило.
— Уже нет, — резюмировал Юрка.
Нагнулся, охлопал карманы видавших виды штанов главаря, брезгливо отряхнул руки. Отцепив застёжку, вытащил из кобуры пистолет — достаточно ухоженный ТТ. Взвесил в руке, протянул мне рукоятью вперёд:
— Держи, твой законный трофей. Вернёмся в город — оформишь на себя…
Отказываться? Вот уж нет. При такой работе очень хорошо, если будет и короткоствол — тем более, зарегистрировать его можно без проблем. При первом входе в город, конечно, на КПП поставят на оружие колдовскую пломбу — как на мою винтовку, когда я впервые сюда попал, — но потом в Управе за минимальную оплату впишут пистолет в мою карточку, и всё — ствол узаконен. Главное — никакой стрельбы в городе, по крайней мере первым.
Я поднял заодно и нож — это действительно оказался какой-то штык, по креплению на рукояти видно. А вот лезвие тёмное, грубоватое, но острое — на штык непохоже, скорее всего самоделка, просто рукоять взяли готовую. Вытер его об одежду главаря. А, вон и ножны — самодельные. Тоже пригодится, хороший нож — полезная штука, я таким пока ещё не разжился — так что этот вполне подойдёт.
Колдун осторожно взял котелок, понюхал варево, скривился, поставил котелок обратно на землю:
— Какая-то гадость. Похоже, из трав.
— А кровь? — поинтересовался я, кивнув в сторону женщины, которая так и стояла, глядя на нас — видимо, понимала, что пока не разберёмся — всё равно не развяжем.
— Вон оно, — ответил за колдуна Юрка, пнув ногой валяющегося в траве мёртвого голубя. — Похоже, и правда ритуал… Жаль, я б поболтал с ними…
— Не до этого было, — буркнул я.
— Да ясно, — нейтрально ответил напарник. — Что, впервой, что ли…
Он прошёл на край двора, поднял винтовку, осмотрел, закинул на плечо. Андрей тоже уже был с трофейной винтовкой — но, как мне пояснили, колдуны тут огнестрелом не пользуются, и машины не могут водить — любое сложное устройство в их руках толком не работает. Потому и ходят с арбалетами — правда, арбалетные болты у них вполне могут нести в себе «огненный удар», почти равносильный взрыву гранаты.
На полянке нашлось два тощих вещмешка, в них — ничего интересного: чуток патронов, драное бельё, фляга, судя по запаху — со спиртом… Рядом с костерком стоял ещё один круглый котелок, с водой. Запасли под варево?
А так ясно — где-то у этих изгоев есть «лёжка» посерьёзнее, сюда они так, выбрались просто.
Юрка встал перед женщиной, покачался — с пятки на мысок, заложив руки за спину:
— Ну что, дамочка, может, вы нам что-то расскажете… Игорь, сними с неё платок. Пока только его.
Повесив винтовку на плечо, я повозился с узлом, отбросил потасканную косынку, затянутую весьма плотно. А женщина-то дрожит… натерпелась. Так, тут ещё и кляп… капитально изгои к делу подошли.
Ну да, лет 35 на вид. Не красавица, но черты лица правильные. Точно не из изгоев — по коже видно, те обычно загорелые. Либо попала к ним совсем недавно.
Я вытащил изо рта женщины скомканную тряпку, отступил на шаг. Что-то кольнуло — будто знаю её не просто давно, а давным-давно. Есть такие люди — видишь впервые, а кажется, что знаешь их всю жизнь.
Женщина подняла голову — смотрела она не на Юрку. На меня.
— Лёшка? Ты?
Глава 2. Окрестности Вокзального. 21 июня, четверг, после полудня
— Нет, — машинально буркнул за меня Юрка. — Так, слушай сюда, отвечай, а то тут и оставим. Мухи налетят — подумаешь, что лучше бы сдохнуть. Что тут происходит?
Допрос в полевых условиях… Впрочем, места вокруг дикие, и в полукилометре от Стены или в десяти верстах — если разобраться, особой разницы нет.
Женщина отвела от меня взгляд, облизнула пересохшие губы. Посмотрела на Юрку:
— Пить дайте.
Голос хриплый, еле слышный. Скорее всего, давно без воды, а жара сегодня неслабая.
— Перебьёшься, — отрезал Юрка. — Сначала ответы. Ты кто, откуда?
— Люба, — прохрипела женщина, как-то странно посмотрев на меня. — Люба Лавинская. Из Колчино. Ехали в Бумажный. На нас напали. Больше не помню ничего…
— Расплывчато, — пробормотал колдун. — Но не врёт.
Да, колдуны ж умеют различать ложь… Правда, с одной поправкой: если человек сам верит в то, что говорит — это уже как бы и не ложь. Хотя, наверное, не в этом случае…
— Что хотели сделать изгои? — продолжал Юрка.
Женщина сглотнула, и мне стало её жаль. Ну, наверное, напарник прав — пусть ответит, чтобы хоть примерно понять, можно ли её освобождать… Хотя — не доппель. Для колдуньи старовата, явно довоенное время застала — значит, способностей к колдовству нет.
— Убить меня. Не заметно? — пленница скривилась, будто лимон съела.
— Почему с обрядом? Мне что, твою мать, все слова из тебя плоскачами вытаскивать? — начал звереть Юрка. — Я могу, плоскачи есть.
— Решили, что я ведьма, — едва слышно вымолвила женщина — и поникла. Плечи опустились, она, наверное, так и сползла бы по столбу, если бы не была к нему накрепко примотана.
— Правду говорит, — отчитался Андрюха.
— Забавно, — пробормотал напарник. — Найдёнов, вон у бандитов котелок с водой, дай ей глотнуть… Своей водой не надо пока поить.
Я поднял котелок, понюхал — ну да, вода. В ручье набрали, наверное — ну да лучше, чем ничего. Сбросов тут нет, вода проточная — должна быть худо-бедно питьевой. Поднёс к губам Любы — та стала жадно пить, давясь и обливаясь и косясь глазами на меня. Наконец дёрнула головой — хватит.
— Полегчало? — нейтрально поинтересовался Юрка. — Теперь расскажи, красавица, с чего они тебя за ведьму приняли?
— Не знаю, — ответила Люба. — Не помню. Вообще ничего не помню. Может, сказала им, что прокляну… Могла. Сказать точно могла. Язык мой — враг мой.
Напарник хохотнул, словно хрюкнул. Я тоже не удержался от улыбки. Вот уж действительно, молчание — золото. Впрочем, я не симпатичная баба и меня не брали в плен, так что чего уж говорить за других… А задним умом все сильны.
— А
