КРИПТОАНАРХИЯ, КИБЕРГОСУДАРСТВА И ПИРАТСКИЕ УТОПИИ - Питер Ладлоу

Для начала зададимся вопросом, а справедливо ли обвинять Барлоу в эскапизме? Своим реальным вкладом в борьбу за онлайновые права он известен больше, чем кто-либо, и это факт. В конце концов именно он стал одним из основателей Electronic Frontier Foundation, создание которой стало ответом на слишком суровые меры, предпринятые против хакеров американской Секретной службой.

К тому же он возглавил борьбу за криптоправа. Судя по всему, он мог как выдвигать радикальные идеи, так и заниматься конкретными делами.

Но что же можно сказать насчет утверждения о том, что мы не живем в киберпространстве на самом деле, а являемся жителями болгарского города Пловдива, или Де-Мойна в Айове, или Милтона-Кейн-са в Англии? Понятно, что с этим невозможно поспорить. Или все-таки можно? Если копнуть глубже, все оказывается далеко не так просто. Именно эту проблему я старался исследовать и в других работах. Во введении к пятому разделу «Полдня на электронном фронти-ре» я писал, что персонажи, которые мы создаем в онлайновом режиме (наши личности в виртуальной реальности, или ВР-личности), могут оказаться не менее важными — и не менее реальными, раз на то пошло, — чем те личности, что созданы нами в так называемом реальном мире (РМ). Свою мысль я попытался проиллюстрировать на примере половой принадлежности (р. 315):

Если основная часть моих социальных контактов протекает в ВР, а не в РМ, тогда почему бы ВР не иметь больше прав на формирование моей половой принадлежности? Другими словами, если половая принадлежность задается социальными институтами и если большая их часть, к которой я имею отношение, принадлежат к ВР, то почему бы моему ВР-гендеру не быть «реальным»?

Разумеется, этим я не хотел сказать, что вы меняете свою половую принадлежность, если просто регистрируетесь в Сети как представитель противоположного пола. Сначала необходимо притереться к новому миру, и многое будет зависеть от того, как вас воспримут другие его обитатели. Ключевая идея не столько в том, что ВР-миры обладают решающим влиянием на реальность, а скорее в том, что РМ превысил свое влияние на реальность. Быть может, последнее слово в споре о том, что вообще есть реальность, остается вовсе не за РМ.

Если имеет хотя бы какой-то смысл говорить о влиянии коллективных (общественных) представлений о реальности на самосознание отдельной личности, то еще больше смысла имеет говорить о воздействии общественного сознания на процесс создания политических институтов наподобие правительства. В случае конкретного человека мы можем указать на его физическое тело и сказать, что его Я следует идентифицировать именно с этим физическим организмом. Но если взять правительство, то здесь мы не можем апеллировать к реальному физическому телу, с которым можно было бы идентифицировать обсуждаемый объект. Правительства, его институты и законы по-своему реальны, но очевидно, что эта реальность создана общественным сознанием. Мне кажется, этот момент был упущен из виду некоторыми авторами сборника, участвовавшими в обсуждении проблемы суверенитета киберпространства. Как станет ясно в дальнейшем, рассмотрение указанного аспекта может повлиять на дискуссии о суверенитете онлайновых сообществ и на возникновение властных онлайновых структур в этих сообществах.

Криптоанархия

Понятие криптоанархия ввел в оборот Тимоти Мэй (§ 6 и 7), описывая возможные (неизбежные?) политические последствия повсеместного использования таких шифровальных технологий, как Pretty Good Privacy. Суть в том, что, чем больше наших сделок проходит в закодированном виде, становится все легче и легче вести бизнес без присмотра традиционного национального государства. В итоге речь пойдет не только о процветании «незаконных» коммерческих операций (по меньшей мере, их станет проще осуществлять), но и о том, что государству станет все труднее взимать налоги. Ведь действительно может появиться вполне сложившаяся теневая экономика, которая в конечном счете обгонит по размерам и жизнеспособности легальную экономику, контролируемую государством.

Это довольно спорное утверждение: если довести мысль до конца, все сведется к тому, что существующие в привычной для нас форме государства обречены, — но считать его ложным априори нельзя. В поддержку этой точки зрения можно высказать следующий аргумент: Интернет не только подрывает существование обычных средств информации, но и изменяет природу нашей коммерческой инфрастуктуры. Строго говоря, Интернет и есть наша новая коммерческая инфраструктура. Хотя за прошедшие столетия мы привыкли перевозить товары морем, по железной дороге или на грузовиках, через Интернет все равно можно доставить больше. Отметим также, что Интернету нет дела до государственных границ. Информацию и программное обеспечение можно без проблем перекинуть куда-нибудь в Болгарию почти с такой же легкостью, как в Бостон: Интернет позволяет вам заводить бизнес-партнеров в любом уголке земного шара. Если сама личность еще остается привязанной к обычной торговле и коммерческой деятельности (как это происходит на протяжении последних, по меньшей мере, трех тысяч лет), то понятно, что наше самовосприятие начнет отрываться от границ того государства, в котором мы живем.

Наглядный пример этого феномена был приведен в выпуске EFFector Online (volume 9, number 3, March 6, 1996), подготовленном EFR «Недавно американские таможенники показательно оштрафовали "виртуальную" корпорацию ACD, разрабатывающую программное обеспечение, на сумму 85 долларов. На корпорацию работают инженеры из Калифорнии и Венгрии, но реальной инфраструктуры она не имеет». Один из продуктов ACD — EPublisher для Сети — был разработан по Интернету без каких-либо встреч или других контактов между разработчиками. Когда венгерские инженеры послали несколько записанных на дискету версий программы своим американским партнерам, посылка была задержана служащими американской таможни Международного аэропорта в Лос-Анджелесе за «нарушение торговой марки». В сопроводительных документах в графе «страна происхождения» венгерские разработчики указали «Интернет», поскольку было сложно приписать готовый продукт только Венгрии или Соединенным Штатам и у владельцев прав на данную интеллектуальную собственность не было какого-то одного адреса. Как сказал представитель ACD Ласло Чаки: «Мы были вынуждены заплатить штраф в размере 85 долларов за нарушение торговой марки. Виртуальная компания в виртуальном городе с вполне реальным штрафом на 85 долларов!»

Сотрудники ACD правильно поняли, что у них нет привязки ни к одному реально существующему государству и место их работы — Интернет. Государственные границы в этом случае ничего не значили.

Кроме того, возможно появление разных валют для разных торговых компаний. Однако эта новая наличность не будет ограничена рамками отдельных географических регионов, но скорее будет зависеть от совокупности деловых контактов. В каком-то смысле новые деньги можно было бы сравнить с древней практикой бартерного обмена между группами с разной производственной специализацией или с оплатой в кредит при совершении покупок в магазинах компании.

Уже давно идут разговоры о том, что в будущем деньги окончательно обретут электронную форму и что используемая технология шифрования даст возможность подпольной экономике уйти от преследования со стороны государства. Шифропанки доказывают, что возникновение подобной подпольной экономики не просто возможно, а неизбежно.

Если мой бизнес — сплошная информация, то ничто не мешает мне вести его через какую-нибудь оффшорную учетную запись, торговать с оффшорными партнерами и иметь дело с оффшорными банками. Рано или поздно появятся новые Россы Перо и Биллы Гейтсы, которые накопят себе миллиардное состояние, потратят самую малость и станут вести свои дела, прибегая к услугам оффшорных банков в Интернете. Правда, этого недостаточно для подпольной экономики даже с оборотом в один миллиарддолларов. Подпольный электронный банк будет вкладывать деньги в другие предприятия, таким образом расширяя приток финансовых средств в подпольную экономику. После определенного момента от государственного налогообложения начнет ускользать порядочное количество денег, так что возможности национального государства, позволяющие ему эффективно функционировать, будут подорваны. Если государство решит увеличить налоги, то еще больше предпринимателей ускользнет в электронное подполье, что, в свою очередь, еще больше ослабит жизнеспособность правительства. По крайней мере, таковы аргументы.

Заявления шифропанков по поводу криптоанархии можно оспаривать по двум направлениям: во-первых, действительно ли наступление криптоанархии неизбежно или хотя бы вероятно, а если так, то желательно ли это в принципе? Что касается последнего вопроса, то Дороти Деннинг (§ 9) доказывает, что придуманное Тимоти Мэем выражение «криптоанархия» — это просто-напросто один из способов лакировки действительности, где царит малоприятное беззаконие: