Шутники на Новом Гиббоне - Джек Лондон

— В чем дело? — спросил Гриф. — Разве вы еще не уезжали?

Мистер Мак-Тавиш кивнул:

— Уезжал и уже вернулся. На судне все в порядке.

— Как дела в Новом Гиббоне?

— Все так же, как и было, когда я видел его в последний раз; впрочем, зорким глазом можно заметить некоторые незначительные перемены в пейзаже.

Он был холодным и энергичным человеком, таким же маленьким, как Кохо, и таким же высохшим, с лицом цвета красного дерева и небольшими голубыми глазами без всякого выражения; они скорее походили на какие-то сверлящие инструменты, чем на глаза шотландца. Он никогда не испытывал ни страха, ни увлечения; на него не действовали ни климат, ни болезни, ни чувства. Он был сух, жесток и неумолим, как змея. Гриф отлично видел по его кислому виду, что он привез дурные вести.

— Ну, расскажите. Что случилось?

— Такие поступки достойны сурового осуждения. Бессовестно подшучивать над язычниками-неграми, — последовал ответ. — Кроме того, это обходится очень дорого. Идемте вниз, мистер Гриф. Вам будет приятнее слушать со стаканчиком виски в руках.

— Как вы устроили там дела? — спросил Гриф, едва они уселись в каюте.

Маленький шотландец покачал головой:

— Там нечего было устраивать. Все зависит от того, как посмотреть. Пожалуй, с известной точки зрения там было уже все в порядке, совершенно в порядке, раньше чем я туда прибыл.

— Но плантация? Как обстоит дело с плантацией?!

— Нет никакой плантации. Ваш многолетний труд погиб. Вы вернулись к тому, с чего мы начали, с чего начали миссионеры, с чего начали немцы и чем они кончили. Не осталось камня на камне. Дома превратились в груды черного пепла. Деревья все срублены, дикие кабаны вырывают ямс и бермудский картофель. А молодцы из Новой Георгии, эти славные парни, которых было около сотни и которые стоили вам столько денег, исчезли… ни одного не осталось в живых, чтобы рассказать вам о происшедшем.

Он замолчал и начал что-то отыскивать в сундучке под трапом.

— А как же Уорс? Как Дэнби? Валленштейн?

— Вот что я могу показать вам. Смотрите!

Мак-Тавиш вытащил мешок, сделанный из рисовой соломы, и высыпал его содержимое на пол. Дэвид Гриф содрогнулся и впился взглядом в головы троих, которых он оставил на Новом Гиббоне. Желтые усы Валленштейна уже не вились крутыми кольцами, а свисали с верхней губы.

— Как это случилось, я не знаю, — сухо проговорил шотландец. — Предполагаю, что они отправились в лес за старым чертом.

— А где Кохо? — спросил Гриф.

— Он ушел в лес и пьян как сапожник. Поэтому-то я и мог добыть эти головы. Он был слишком пьян, чтобы встать на ноги. Они вынесли его на своих спинах из деревни, когда я там появился. И если вы освободите меня от этих голов, я буду вам очень обязан. — Он замолчал и вздохнул. — Вероятно, их надо похоронить честь честью, зарыть в землю. Но, с моей точки зрения, это примечательные вещи. Всякий музей заплатит за них по сотне за каждую. Выпейте еще. Вы немного бледны. Теперь отставьте стакан, и если вам интересно мое мнение, мистер Гриф, вы должны строго наблюдать, чтобы не проделывались никакие шутки с неграми. Это всегда доставляет много беспокойств, и, кроме того, такое развлечение обходится очень дорого.

1911