Балтийские короли - Константин Николаевич Буланов

Потому прикрываемые четверкой эсминцев два линейных крейсера двинулись на перехват противника, координаты которого едва ли не в режиме реального времени передавались на флагман экипажем, то одного, то другого, эсминца. И вот тут, когда из туманной дымки начали проявляться хорошо различимые в силу своей уникальности силуэты российских линейных крейсеров, уже наступила очередь германского вице-адмирала Шмидта задуматься о ближайших перспективах своей эскадры. Уж ему-то были прекрасно известны характеристики собственных кораблей, 240-мм орудия главного калибра которых еще хоть как-то годились гонять легкие силы, но против хорошо бронированных противников не играли вовсе. Особенно при навязывании противоположной стороной боя на дистанциях превышающих возможности установленных на броненосцах лет десять назад дальномеров. Да, русские открыли огонь с расстояния не менее 67 кабельтовых, тогда как собственные, заметно устаревшие, как и всё на этих кораблях, 1,25-метровые дальномеры Цейса уже были бесполезны на удалении свыше 48 кабельтовых. Потому он даже прежде не открывал огня по державшимся в милях шести от его ордера русским эсминцам, отогнать которые его небольшие бронепалубные крейсера также не могли, поскольку уступали тем, что в силе бортового залпа, что в численности. Вот и оставалось ему только что отдать приказ на срочный отворот от противника всем вдруг строго на юг, да взывать к помощи отряда прикрытия, находившийся как раз милях в двадцати южнее. Пусть в нем тоже не было ни одного дредноута, не считать же было за таковой бронированный турбинный крейсер «Фон-дер-Танн» с его схожими 240-мм пушками, дополнительные два эскадренных броненосца и пара крейсеров с дюжиной эсминцев являлись куда лучшим подкреплением, нежели вообще никакого.

Предпринявший было попытку преследовать германские корабли Эссен, уже спустя полчаса был вынужден отказаться от своей идеи, стоило только обстреливаемым его кораблями броненосцам соединиться с еще одной группой кораблей. Если уж за прошедшее с момента начала открытия огня время его морякам не удалось нанести заметных повреждений ветеранам германского флота, то что-либо ловить с таким количеством противников не имело смысла вовсе. Потому оставалось лишь отдать приказ на отворот в обратную сторону, да понадеяться, что кто-нибудь из подводников повстречает на своем пути столь лакомую цель, как этот отряд. Не просто ведь так два десятка субмарин отправились на свободную охоту уже на пятый день войны.

А пока две эскадры «играли в салочки», столь потребные Николаю Оттовичу линкоры находились близ Норчёпингской бухты, откуда всем своим видом «грозили шведу», тогда как прибывший в Стокгольм министр иностранных дел Российской империи передавал тальману и вице-тальманам Риксдага фактический ультиматум. Прекрасно понимая, что шведская руда потребна Германии не менее чем российское зерно и нефть, в Санкт-Петербурге приняли решение поставить крест на германо-шведской торговле. Потому Александр Петрович Извольский уведомлял правительство соседней страны о тех шагах, что уже вскоре начнет предпринимать Российский Императорский Флот для прерывания снабжения врага стратегическими ресурсами, к которым, естественно, относились железная руда, чугун, сталь и изделия из них. Речь тот, конечно, выдал длинную и полную завуалированного смысла, но, в конечно итоге, все сводилось к одному — любой товарный пароход в водах Балтийского моря с грузом товаров военного назначения на борту, не идущий в сторону российского берега, тут же будет подвержен аресту, независимо от того, в чьих территориальных водах он будет находиться на момент обнаружения русским кораблем. Любая же попытка шведского флота воспрепятствовать досмотровым мероприятиям со стороны российских военных моряков станет основанием для начала войны между Россией и Швецией. Уж очень императору не нравилась та подрывная деятельность, что не первое десятилетие осуществлялась шведами в землях Великого Княжества Финляндского. Вот и пожелал таким образом врезать по лбу зарвавшемуся соседу. Правда, имелось и определенное смягчающее столь жесткий ультиматум обстоятельство, российская казна выразила готовность выкупать у шведов по довоенным ценам столько руды, чугунных и стальных чушек, сколько те только могли произвести.

Естественно, опубликование на всенародное обозрение подобного ультиматума вызвало полноценное цунами народного недовольства во всех городах и селениях шведского королевства. Более того, это придало немало веса самым ярым сторонникам вхождения в союз с Германией для последующего построения так называемой Миттельевропы, являвшейся, по сути, предтечей Евросоюза, но с уклоном в германофильство. Причем одним их этих самых сторонников являлся сам король — Густав V. Вот только существовавший в Швеции строй конституционной монархии отнюдь не позволял ему решать подобные вопросы единолично. Тут все решал Риксдаг, в котором, помимо немецких агентов влияния, имелось немало депутатов настроенных проанглийски или же просто нейтральных — то есть тех, кто ратовал исключительно за национальные интересы своей страны. И если первые, едва ли не стуча кулаками, доказывали, что Германская империя является их наиважнейшим торговым партнером, выкупающим львиную долю основного товара Швеции, то вторые тут же напоминали страдающим провалами в памяти, что вся сталелитейная промышленность страны работает исключительно на привозном английском угле, без поставок которого шведская экономика мгновенно рухнет. Третьи же указывали на тот факт, что пусть русские и обнаглели изрядно, выставляя подобные условия, но, и платить деньги, и поставлять зерно с керосином, они готовы в прежней мере — то есть хотя бы экономика страны не пострадает, а народ не познает чувства нужды в том же привозном продовольствии. Одним словом, дебаты велись жаркие.

И тут немцам, ради склонения чаши весов в свою сторону, не оставалось ничего иного, как попытаться на деле продемонстрировать утекающему из рук торговому партнеру, и даже возможно будущему военному союзнику, что балом на Балтике правит отнюдь не Российский Императорский Флот. Так началась разработка операции по прорыву в Рижский залив с целью уничтожения запертых там русских линкоров, осадка которых не позволяла им перейти в тот же Кронштадт. Тем более, что по их возвращению от берегов Швеции возникала серьезная угроза Данцигу. А еще всем уже успело надоесть бесчинство русских субмарин выходящих в походы из того же залива! С начала войны не прошло и месяца, а те уже успели потопить в германских и международных водах двадцать три транспорта, вообще не обращая внимания на флаг, под которым ходило судно. Хотя все погибшие шведские и норвежские суда списывались на сорванные штормами якорные мины, по сути, они начали неограниченную подводную войну задолго до того, как был придуман термин описывающий подобные действия. И своими успехами российские подводники наглядно демонстрировали своим германским коллегам по ремеслу, к чему тем следует стремиться во вражеских водах. Дабы жители некоего островного государства в полной мере прочувствовали на своей шкуре, что это значит — начинать терять действительно огромные деньги и ресурсы, не говоря уже о своих позициях в мире. Военный союз военным союзом, но при этом никто не отменял соперничества ведущих держав друг с