Без воздуха - Андрей Владимирович Загорцев

Третий раунд. Я опять носился по рингу как заведенный, прыгал из стороны в сторону. Сержант уже двигался медленнее и старался держать меня на расстоянии.

На последней минуте я ринулся вперед, чудом уклонился от удара правой и обеими руками вцепился в шею противника. Слева мне прилетело в голову, но не сильно, спасли вовремя поднятые плечи. Сержант не смог удержать меня на себе и постарался упасть сверху, уже абсолютно не напрягаясь. Я чуть довернул, и мы грохнулись на пол. Я оказался на боку, со спины сержанта, обхватил его шею ногами и давил со всей силы. В зале ревели, мой противник сипел и шлепал ладонью по настилу ринга.

«Вот и все. Ему пиздец!», — промелькнуло в мозгах.

Я разжал захват, откатился в сторону и вскочил. Сержант с трудом поднялся, пошатнулся и побрел в свой угол.

Первый поединок мой.

Когда мы вышли на объявление и пожатие рук, мой противник шепнул мне на ухо:

— Жди меня в своей раздевалке.

Сейчас мне реально достанется.

Возле ринга ко мне подскочили Синий и Хромов.

— Что он тебе сказал? Грозил?

— Да нет, сказал — жди.

— Пойдем, не ссы. Мы с ним быстро разберемся. У нас через бой Москва идет.

Соперник пришел в раздевалку через пару минут, с удивлением посмотрел на моих отцов-командиров и спросил:

— Вы думаете, что я разборку с карасем решил устроить?

— Хрен тебя знает, но это наш матрос, и мы тебе за него матку вывернем.

— Да он, по-моему, и сам может. Я по другому вопросу. Нормально все будет, Михалыч, ты же меня знаешь, — обратился он к Хромову. — Дай минуту с моряком перебазарить!

— Базарь. Мы идем второго готовить. Ежели что, я тебя сам здесь уложу, — пообещал мой взводник и утянул за собой Славика и Синельникова. Москвич был в прострации перед боем и мало на что реагировал.

— Садись, — сказал мне мой недавний соперник.

Я с опаской присел на лавочку.

— Не менжуйся, все путем! Ты меня по чесноку отрубил, на дыхалке взял. Тебя, кстати, как зовут?

Я представился.

— Женя, — назвался мой оппонент и протянул мне руку. — Короче, слушай. У тебя следующий спарринг с Климом. С ним я всегда бился, а вот теперь ты будешь. Меня курево подвело, а у тебя дыхалка нормальная. Да и носитесь вы как олени. Вот и умотал ты меня. К тому же ты ведь артист какой-то, да?

— Угу, балет, — ответил я.

— Мощная школа, — совершенно серьезно заметил Женя.

— А Клим-то что? — осведомился я.

— Он борец, да и ногами здорово машет. Я тебе сейчас все его связки расскажу. Ты ни разу не видел, как он бьется?

— Да откуда? Раз пришли посмотреть — нас выперли из спортзала.

— Ну, ясно. Он сразу же после гонга в ноги бьет со всей дури. Лоу-кик называется. Потом идет на захват через бедро. Это у него основная манера. Руками он почти не бьет. Если успеешь от ног уйти, то так же бегай, но на захваты не иди. Он тебя переиграет легко. Ручками его попробуй. Он удары в голову слабо держит. Я его на этом брал.

— Да, постараюсь, — уныло ответил я.

Настроение мое опять резко упало.

Мы еще раз пожали друг другу руки, и мой неожиданный союзник удалился. Я побежал смотреть на бой Славика.

Да, там было на что посмотреть. Москва обрабатывал соперника методично, словно отбойный молоток, и держался на ринге великолепно. Он ловко уклонялся от ударов, шел на сближение, короткими сериями в два-три удара отрабатывал в корпус, отходил и начинал все заново. Во втором раунде Слава взял победу за явным преимуществом.

Хромов ликовал, вся наша рота вопила от восторга.

— Караси, вы по паре увольнений взяли, — орал нам возбужденный Синий.

Вот и подошло время второго спарринга. То, что говорил мне Женя, конечно, было важно, но я придумал совсем другое, решил, что надо опередить Клима. Я выиграл у него буквально доли секунды.

Тот удар в бедро, который мне когда-то поставил матрос Конкин, теперь очень пригодился. Врезал я со всей дури, с достаточно высокого угла. Ох, не зря я не забрасывал это дело.

Боковой вышел просто сказочный. Клим перекосился в лице, запрыгал на одной ноге, выставил руки вперед. Я бросился в атаку, ушел от захвата влево, по инерции крутанулся вокруг своей оси и успел со всей дури влупить в правую ногу противника точно такой же боковой со своей правой.

Теперь Клим не мог пользоваться ногами во всю мощь. Я ему их отсушил. Интересно, сильно я его приложил? Подъем голени у меня чувствительно ныл.

Клим попытался сделать мне подкат в ноги, я отпрыгнул и снова врезал ему в правую. Он упал на колени, уперся руками в настил, попытался встать.

— Добей! — орали из зала наши.

Но я отошел и стал ждать, когда мой соперник поднимется.

Во втором раунде Клим попытался меня таранить и взять в жесткий захват. Этот номер у него не прошел. Двигался он вяловато и уже механично. В третьем, сразу же после гонга, я из первой балетной позиции задрал ногу выше головы и ударом в плечо припечатал соперника к полу.

После объявления победителя, на рукопожатии он так же, как и предыдущий соперник, прохрипел мне на ухо:

— Бля, ну у тебя и гачи! Молоток, карась!

Я лег в четвертом поединке. Завалил меня борец, такой же молодой матрос, как и я. Устал он со мной жутко, но все-таки вцепился в меня как клещ. Несмотря на ноги, отбитые мною, этот парень перевел борьбу в партер и там уже взял меня на удушающий. Я хлопать по ковру не собирался, тихонько терял сознание, а потом отключился. Очнулся от едкого запаха нашатыря и хлопков по щекам.

Я почему-то не чувствовал себя проигравшим. Синий одобрительно похлопал меня по плечу, Хромов показал большой палец.

А Слава на ринге добивал очередного соперника. Оказалось, что этот тихий парень — чемпион Москвы и области по боксу в каком-то там весе. Наши ежедневные лошадиные скачки добавили ему дыхалки и крепости в ногах. Вот и попробуй победить такого. Сразу после присяги Славик уехал на флотские соревнования, оттуда — прямиком в сборную флота и в учебке уже больше не появлялся.

Глава 3

Прямо с занятий меня вызвали к командиру роты. Я взбледнул с лица и поперся к нему под чутким руководством Синего. Ничего страшного не случилось. Ротный направил меня на какую-то дополнительную комиссию.

Какой-то флотский