Секретная дипломатия Великобритании (избранные главы) - Ефим Черняк

Значительно разнообразнее стали виды связи, применявшиеся шпионами: шифрованные письма и детские воздушные шары; прифронтовая ветряная мельница, вращение крыльев которой являлось своеобразным кодом; радиопередачи и доставка известий самолетами (тогда еще новинки техники); по-особому вспаханные участки крестьянского поля; снаряд, внутри которого вместо взрывчатых веществ содержалось донесение; или невинные с виду объявления в газетах нейтральных стран — тысячи способов, не похожих друг на друга. Чем более оригинальным, новым был этот способ, тем меньше шансов, что его обнаружат.

Огромное увеличение разведывательной службы вызвало не меньший рост контрразведки. Скотланд-ярд, точнее, особый отдел, и управление уголовного розыска не только целиком переключились на выполнение контрразведывательных функций, но и поставляли кадры для других ведомств, занимавшихся секретной службой. 550 сыщиков было отправлено во Францию. Позднее из них была сформирована особая организация, занимавшаяся борьбой против неприятельского шпионажа в портовых городах и на других важных военных объектах. Не обходилось без смены узкой специальности. Например, детектив, занимавшийся розыском поставщиков «живого товара» для публичных домов, стал ответственным за охрану главнокомандующего британскими войсками. Напротив, пожилой полицейский инспектор, по долгу службы следивший за порнографической литературой, оказался малоподходящим агентом контрразведки морской дивизии, высадившейся в Антверпене. Он попросту вернулся в Лондон и объяснил начальству, что «слишком стар, чтобы выдерживать осаду».

К 1918 году одно только центральное контрразведывательное ведомство МИ 5 насчитывало 850 сотрудников. Вся почтовая и телеграфная корреспонденция, особенно шедшая за рубеж, стала подвергаться тщательной военной цензуре. Так, в Лондоне просматривали письма на 60 языках. Цензорам пришлось разгадывать зашифрованные донесения на 31 языке. Подозрительные письма и газеты стали подвергать химической обработке, чтобы определить, не содержат ли они тайнописи. Под строгий контроль были поставлены границы с нейтральными странами. Прифронтовая полоса была разбита на небольшие участки, за каждым из которых наблюдала специальная группа офицеров контрразведки.

Разбухание аппарата английской секретной службы сопровождалось появлением многих звеньев со сходным кругом обязанностей, но подчинявшихся различным инстанциям в Лондоне и раздиравшихся ведомственным соперничеством и завистью.

С ПЕРЕМЕННЫМ УСПЕХОМ

Особые успехи британская секретная служба имела в странах и областях, оккупированных германскими войсками, где она могла опираться на помощь местного населения. Разведывательную сеть в Бельгии, занятой германской армией, обычно организовывали, действуя с голландской территории. В Голландии, хотя и не сразу, главное место среди соперничавших разведок стран Антанты заняла английская разведка.

После ряда неудачных попыток с помощью бельгийцев, бежавших в Голландию, удалось образовать значительное число разведывательных ячеек. Начальник каждой из них пересылал собранные донесения в «почтовый ящик» в Антверпене, Льеже или Брюсселе. Оттуда они доставлялись на один или несколько пунктов переправы через границу. Каждая ячейка имела свой независимый «почтовый ящик» и пункт переправы. Курьер, перевозивший донесения к границе, не знал никого из членов разведывательной ячейки, кроме самого «почтового ящика». А «почтовый ящик» часто не знал даже курьеров, привозивших и забиравших у него донесения. Для наблюдения за каждым важным объектом или районом нередко создавались две параллельно действовавшие группы, не подозревавшие о существовании друг друга.

Однако в мировой схватке англичанам не удалось, как в прошлом, воевать или вести разведку только чужими руками.

…Плодовитый писатель и журналист Б. Ньюмен опубликовал в 1935 году книгу «Шпион», подробно повествующую о его действиях как офицера разведки в Германии. Он вырос в семье фермера в Лейстершиле. Мать Ньюмена была эльзаской, и он с детства хорошо владел немецким и французским языками. После окончания университета Ньюмен неожиданно избрал путь актера. Приобретенные профессиональные навыки очень пригодились ему впоследствии. С началом войны Ньюмен пошел добровольцем в армию. Безупречное знание немецкого языка обратило на него внимание начальства. Вскоре он стал офицером разведки. Переодетый в немецкую форму, с документами неприятельского солдата, только что попавшего в плен, Ньюмен совершил удачную диверсию — взрыв железнодорожных составов в ближнем германском тылу, который задержал прибытие вражеских подкреплений во время сражений под Лоосом (сентябрь — октябрь 1915 г.). Арестованный немцами Ньюмен был приговорен к расстрелу. Накануне казни он неожиданным ударом оглушил пришедшего к нему в камеру армейского пастора, переоделся в его мундир и сумел бежать. Впрочем, английское командование не сумело использовать результаты диверсии: немецкие подкрепления запоздали, а английские резервы вовсе не прибыли из-за нелепого приказа английского главнокомандующего лорда Джона Френча.

Далее, если можно верить Ньюмену, он узнал, что его кузен, германский офицер Адольф Нейман, был взят в плен англичанами. Ньюмен отправился повидать его в лагере для военнопленных в Чешире. Адольф, подружившийся с Ньюменом в довоенные годы, подробно рассказал ему все семейные новости и пожаловался на невезение: ведь, не попади он в плен, его ждало бы перемещение в генеральный штаб. Ньюмен сразу сообразил, что создается исключительная возможность, которую нельзя упускать. Внешне он очень напоминал своего немецкого кузена — так почему бы не занять его место?

Английская разведка стала тщательно готовить эту операцию. Было известно, что в одном из лагерей для военнопленных двое офицеров замышляли побег. Одного из них, знавшего английский язык, спешно удалили из лагеря, куда отправили Ньюмена под видом Адольфа Неймана (сам же злополучный кузен был переведен в Шотландию, и все его письма, разумеется, не посылались по назначению). Второй участник планировавшегося побега — Фрайберг, не говоривший по-английски, неизбежно должен был ухватиться за новоприбывшего коллегу, отлично знавшего этот язык. Переписываясь с родными, Фрайберг сумел включить в свое письмо просьбу прислать для офицеров, организовавших побег, подводную лодку в определенный пустынный пункт на побережье Уэльса. Бегство из лагеря оказалось, как и следовало ожидать, на редкость удачным. Часовой куда-то отлучился, а на ежедневной перекличке беглецов объявили больными. Когда лагерное начальство явилось для проверки в барак, на кроватях лежали двое военнопленных, изображавшие Фрайберга и Неймана. Лодка прибыла вовремя, и вскоре Ньюмен уже получал из рук кайзера орден «Железного креста», которым почти неизменно награждали офицеров, бежавших из английского плена.

В течение длительного времени Ньюмен работал в разведывательном отделе ставки германского командования под началом полковника Николаи. Он даже ездил по его приказу в Голландию, где вербовал агентов для засылки в Англию. Конечно, они почти все (почти — чтобы не вызвать подозрения немцев) были арестованы британскими властями. При пересылке информации Ньюмен предпочитал эзоповский язык, не доверяя симпатическим чернилам и каким-либо головоломным шифрам. Дважды Ньюмен сам побывал в качестве немецкого шпиона в Англии, возвращаясь с внешне важной информацией, которая, однако, по тем или иным причинам не могла быть использована немцами. Добывая эту информацию, Ньюмен с другими немецкими агентами — опытным взломщиком и шофером — даже совершили налет на дом помощника начальника имперского генерального штаба, где, разумеется, обнаружили «нужные» документы. Через некоторое время Ньюмен был переведен в оперативный отдел и работал под непосредственным руководством немецкого главнокомандующего Фалькенгайна, а потом Людендорфа.

Ньюмен утверждает, что ни .отец, ни больная мать Адольфа, с которой ему все же пришлось однажды встретиться, не заметили подмены. Более правдоподобным представляется, что разведчик каким-то путем заставил их молчать — может быть, даже угрожая, что иначе Адольф Нейман никогда не вернется из плена.

В самом конце войны, приехав по поручению Людендорфа обследовать положение на передовой линии, Ньюмен был ранен и взят в плен британским патрулем. Он мог убедиться, что многие из его важнейших донесений были оставлены без всякого внимания. А военное министерство даже отказалось выплатить ему офицерское жалованье за три года нахождения в тылу врага. Ньюмену было разъяснено, что разведчик и так получал следуемые ему деньги от немцев и имеет, следовательно, право претендовать лишь на разницу в ставках капитана в английской и германской армиях.