Самое лучшее – впереди! - Наталья Виноградова

– Не спеши! Помоги ему подняться и покажи, как надо передвигать палки. – Это он старшему. Тот впопыхах чуть не наехал на малыша, неожиданно плюхнувшегося в снег.

Я не выдерживаю и выхожу из укрытия.

– Привет, ребята, как вы тут? Справляетесь с лыжами? (Для многих лыжи – новинка.)

– Да, да, да, – разносится со всех сторон.

– Да! – кричит малыш и в очередной раз плюхается в снег. Весь в снегу, со стороны похожий на снеговика, но довольный происходящим, опять кряхтя, безуспешно пытается встать на ноги. Выходит на поляну муж. Все радостно окружают его, на минутку забыв о Владимире. А Владимир, улыбаясь, покидает свой пост главнокомандующего и незримо безоговорочно передает бразды правления. Мой супруг, надо отдать ему должное, охотно включается в игру. И теперь в руководящем составе прибыло. Теперь они вдвоем командуют маленькой армией неумелых снегоходов. Я с большой охотой вступаю в ряды неумех, втайне надеясь, что и мне удастся покорить Альпы и всех заткнуть за пояс на горных трассах… Так минута за минутой, час за часом осваиваем дружно искусство лыжников. А дома хлопочет Надежда.

Возвращаемся все в снегу, разгоряченные, счастливые и голодные. Ароматы кухни еще с порога кружат нам головы, зазывно торопят, но, соблюдая приличие, мы неспешно переодеваемся во все сухое. Чинно относим наши комбинезоны в сушилку и, только после того как вымыты руки и приведены головы в порядок, садимся за стол.

На столе, трудами нашей волшебницы домохозяйки, царит бесстыдное изобилие. В середине стола красуется лоснящимися боками и окороками запеченная с яблоками индейка. Радом супница источает аромат наваристого борща. Недалеко от нее расположилась густая сметана. Тут же глубокое блюдо с салатом из овощей. Крынка с парным молоком заняла свое место (одному Богу известно, где Надежде удалось найти хозяйку парного молока и уговорить ее каждое утро доставлять нам его). Почти на краю стола примостилась хлебница со свежим и душистым с хрустящей корочкой хлебом. Нам его привозят из пекарни за отдельную плату. Принимаемся дружно за трапезу. Какое-то время ничто не нарушает в столовой тишину. Только слышно, как скользят ложки по тарелкам, да усердное сопение ребятишек. Утоляем голод.

После обеда все разбредаются кто куда. Супруг решил отдохнуть. Владимир со старшим внуком отправились в гараж навестить машины. Девчонки и ребята, включая младшего внука, увлеченно принялись за подарки. Мы с Надеждой занялись уборкой дома. Провозились до глубокой ночи. Детишки давно спали в своих кроватках крепким сном. Мужчины, приведя двор в порядок и приготовив лыжи для завтрашней прогулки, тоже отправились на покой. Только мы вдвоем все терли и протирали. Зато какое испытываешь удовлетворение, обходя приведенные тобой в порядок комнаты…

А на следующий день нашей прогулке не суждено было сбыться. Ночью занялась метель. Всю ночь и весь следующий день мело не переставая. За окном, кроме белой круговерти, ничего не было видно. В каминной трубе гудело и завывало так, будто там установили расстроенный орган. В комнатах царил полумрак. И даже камин, что затопили по этому случаю рано, не в силах был разогнать сгустившийся в гостиной сумрак. Пламя обогревало и наполняло уютом только маленький пятачок: два громоздких старинных кресла, коврик и меня с ребятишками, слушающих очередную сказку под вкрадчивый аккомпанемент рояля. Потом, помню, начитавшись вдоволь, пели хором любимые песни, играли в детские забавы… Рассказывали друг другу истории смешные и не очень. День пролетел незаметно. Пора и на покой. А за окном не унимается непогода, занося снегом убранный вчера двор, нашу горку, оленей из прозрачного пластика и две прелестные пушистые маленькие елочки.

Незаметно для всех пролетело очаровательное время детских каникул, загруженное до отказа лыжными прогулками, катанием на горке, путешествием в сказочный мир театра и сказками по вечерам под тихую песню рояля и согревающее пламя камина, когда весь дом погружался в темную дремоту.

После отъезда малышей жизнь вошла в свою привычную колею. Начались занятия в школе. Походы с учениками в театры. А по вечерам мы совершали прогулки по своей любимой аллее. Иногда обсуждая что-то, иногда споря о чем-то, не соглашаясь друг с другом, но чаще всего молча, наслаждались кружением снежинок, в их зачарованном вальсе, или монотонным стуком дождя по зонту и лужам, скрипом шагов по усыпанной гравием дорожке. В такие минуты в душе царил покой и она улыбалась.

– А помнишь, как меня напугал дельфин?

– Мой соперник, как его забудешь….

Смеется. До боли родной голос и смеющиеся глаза.

Дело было летом. Мы отдыхали на даче – небольшой двухэтажный домик с просторной террасой расположился на возвышенности. Окружающий дом редкий сад заканчивается у самой кромки обрыва. Пыльная из мелких камней и гравия дорожка, с грубо выбитыми в камне ступеньками, помогает спуститься к воде. А у основания скалы начинается пляж. Отливающий золотом на солнце песок раскинулся широко. Ласковое море ежеминутно пытается смыть эту позолоту. Слева и справа пальмовые заросли. И только где-то там, вдалеке, виднеются крыши томящихся под палящим солнцем вилл. Мы намеренно выбрали это укромное место, стремясь уединиться. Бывают минуты, когда одиночество приносит наслаждение.

Вечер. Солнце медленно опускается за горизонт, накинув на поверхность воды оранжевую шаль. В проем распахнутой двери любимому хорошо видна терраса, небольшой столик с витиеватыми ножками, два стула по бокам и мой силуэт на фоне заходящего светила. Пальцы привычно бегут по клавишам. Музыка, переплетаясь с шепотом моря, зачаровывает, смутно рождая образы и чувства.

– А не пойти ли нам на вечернюю прогулку?

– С удовольствием, – соглашаюсь я.

Спускаемся к воде. Море спокойно. Солнце почти ушло за горизонт. Маленькие волны потеряли свою прозрачность.

– Куда ты? А если там глубоко?

А мне непреодолимо хочется войти в воду. Вхожу и наслаждаюсь сопричастностью бытия…

Начинается прилив, вода прибывает, аккуратно зарывая мои ноги в песок. Слышу за спиной тревожный голос: «Пора выходить». Да, думаю, пора, и вдруг замираю от ужаса, ясно ощущая, как к моим коленям прильнуло холодное крупное тело. Что это может быть? Машинально наклоняюсь и едва касаюсь его. Тело напряглось и медленно ушло в глубину. Панический страх гонит меня из воды. А где-то там, в ночи, раздался удивительный звук – не то радостный, не то победный. Дельфин?! С трудом унимаю дрожь.

Обнявшись, молча идем вдоль берега, слушая тихую песню моря, а теплый ветер, играя, треплет влажный подол юбки.

Утро. Едва проснувшись, спешу к окну. Морская гладь безбрежна, и ничто не напоминает о вчерашнем. День пролетел, как всегда, быстро и незаметно. А вечером, едва прозвучали первые аккорды, вдалеке, почти у горизонта, показалось еле заметное движение. Как будто что-то потревожило спокойную поверхность воды. А из распахнутых дверей лилась и лилась музыка, заполняя собой мир. Уютно устроившись в кресле, почти медитирую. Но вот замерли последние аккорды и тут, в наступившей тишине, ясно прозвучал тот самый удивительный звук. Море на горизонте всколыхнулось. И теперь ясно можно было различить, как стая дельфинов мчится к берегу. Тела их то погружаются, то взмывают торпедами над водой, то, выныривая из воды, взлетают вверх, вращаясь с неимоверной быстротой вокруг своей оси. И в этом движении почти физически ощущается сила радости и восторга. Ближе к берегу один из них перевернулся и, замерев на мгновение, помахал плавником. Что это было? Случайное движение или намеренный жест? – для нас по сей день остается загадкой.

Мы, спеша, спустились к воде, но дельфинов и след простыл. И опять, как каждый вечер, обнявшись, молча, идем вдоль берега, слушая тихую песню моря, а теплый ветер, играя, треплет подол юбки.

Все повторилось и на следующий день, и на следующий… Дельфины, как благодатные слушатели, неизменно появлялись и так же неизбежно исчезали в морской стихии. Дни отдыха протекали в спокойной неге и согласии. Днем расслаблялись на пляже или гуляли, изучая окрестности, а вечера заполняли музыкой либо чтением книг.

Но однажды среди ночи меня разбудил ужасный грохот, казалось, небо разорвалось на части. Я спустилась на террасу. Жуткая картина развернулась передо мной. Море вздыбилось. Огромные страшные волны неслись к берегу, заполняя собой весь пляж, но у самой кромки сада каким-то волшебным образом теряли силу, с грохотом и ревом раненого зверя обрушивались на прибрежный песок и, царапая его, нехотя уползали вглубь, бесстыдно обнажая дно, чтобы через секунду вновь подняться к небесам и наконец дотянуться и стереть с лица земли и сад, и дом, и одинокую фигурку на террасе. Невозможно было оторвать взгляд от этой мощи. Вода светилась изнутри и отливала ядовитым зеленым светом. Небо то и дело разрывали молнии, ветер, взбесившись, наотмашь хлестал упругим дождем. Вцепившись онемевшими руками в перила террасы, не замечая ни ледяного дождя, ни крушащего все вокруг ветра, зачарованно смотрю на летящую на меня водяную глыбу. Так, наверно, моряки прощались с жизнью среди разбушевавшейся стихии. Очнулась, почувствовав, как родные руки набросили мне на плечи дождевик. Закутали в него, заслонили от непогоды.