Ельцин и его генералы - Виктор Баранец

Я хорошо помню, какую грозную шифровку направил однажды министр обороны главкому Западной группы войск генерал-полковнику Матвею Бурлакову с требованием воспрепятствовать моральному разложению офицерского состава. Формы этого разложения были часто чрезвычайно постыдными. Образ капитана Зубкова, который по ночам снимал с крыш домов телеантенны, а затем продавал их своим же сослуживцам из другого военного городка, остался особой отметиной в моей памяти о тех годах службы в Германии… Армия по исконной своей «оккупационной» традиции заботилась о том, чтобы возвратиться из похода не с пустыми руками. Тем более что ей было известно: дома — безденежье и бесквартирье…

Моральное разложение войск еще больше усугубилось, когда развязали руки «дикому» бизнесу. Сокращение Вооруженных Сил, с их гигантскими и плохо контролируемыми запасами оружия, техники, вещевого имущества и других материальных средств, сращеннное с «разрешенной» в частях коммерцией, породило в армии хищную психологию преступной наживы за счет того, что принадлежало государству…

Самая крупная в мире войсковая группировка — Западная группа войск — в 1991–1994 годах превратилась в Клондайк для военного и гражданского ворья. Вырученные от продажи «излишков» движимого и недвижимого войскового имущества колоссальные валютные средства, которые по указам Ельцина должны были идти на строительство жилья для военных, нередко переводились в российские и иностранные коммерческие банки, где пускались в оборот. Жулики в генеральских погонах в личных целях на всю катушку использовали предоставленное им служебным положением право «управлять» финансовыми и материальными потоками и коммерческими операциями.

Однажды я своими глазами видел документ (копия его потом появилась в печати), на котором начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО наложил резолюцию, которая была, в сущности, рекомендацией подчиненным, как «обойти» указ Ельцина о порядке работы с валютными суммами, вырученными на продаже армейских средств. Суммы были астрономическими. Центробанк настоял тогда на том, чтобы взять под контроль хотя бы половину «военных денег». Его пытались объегорить, скрыть причитающуюся часть. Это делалось под видом патриотической заботы об интересах армии.

Между Москвой и Вюнсдорфом без устали сновали офицеры-челноки, доставлявшие своим начальникам в МО и Генштабе подержанные немецкие машины. Автомобиль, по дешевке купленный в Германии и пригнанный в Россию, для многих составлял одну из жизненно важных целей. В то время, когда у одних командиров день и ночь болела голова о том, как обустроить в России свои «бездомные» части, другие носились по Германии в поисках выгодных партнеров по бизнесу. А часто их и искать было не нужно — они сами появлялись в штабах и предлагали сделки, очень выгодные военным начальникам и крайне невыгодные войскам. Государство и армия несли колоссальные убытки. Чем круче сумма контракта, тем больше «личный доход» того, кто скреплял его собственноручной подписью. Экономить было невыгодно.

Меня поражала наглость некоторых минобороновских генералов: семьи офицеров и прапорщиков частей, выведенных из-за рубежа, ютились в палатках и бараках на пустырях, строительство многих жилых объектов замораживалось «из-за нехватки финансовых ресурсов», а министр обороны и некоторые его замы покупали дорогостоящие иномарки автомобилей, строили роскошные виллы в ближнем Подмосковье, пускали в коммерческий оборот десятки МИЛЛИОНОВ долларов и немецких марок… То было время райской жизни для тех, кто умел «пользоваться моментом». Бесконтрольность и беспринципность государства развращали генералитет и были формой платы власти за лояльность к ней…

Десятки тысяч офицеров и прапорщиков бродили по городам и весям в надежде снять за приемлемую цену угол для семьи, а в это время десятки архитекторов корпели над проектами многоэтажных дач для генералов.

Следователи Генеральной и Главной военной прокуратуры нередко получали «по рукам» за попытку раскрутить уголовное дело, нити которого вели в Минобороны и Генштаб. Тех же, которые были слишком настойчивыми, заменяли на сговорчивых, а уголовные дела «разбивали». В газетах появлялись копии документов, свидетельствующих о преступлениях некоторых высших генералов, назывались российские и иностранные банки, через которые «прокручивались» гигантские суммы минобороновских денег, правоохранительные органы располагали десятками контрактов, говорящих о колоссальном ущербе, который наносится Вооруженным Силам, а Фемида либо отмалчивалась, либо твердила, что «нет состава преступления»…

Когда в «Российской газете» появился первый материал, разоблачающий крупные махинации в Главном управлении торговли МО РФ, Павел Грачев потребовал объяснений от начальника ГУТ МО генерала Виктора Царькова. Тот прислал на Арбат целую кипу «оправдательных документов». На основе их мне было поручено готовить опровержение на публикацию в газете. Поскольку документы были специфическими, я вынужден был обратиться за помощью к специалистам Главного управления военного бюджета и финансирования МО. Нужно было получить ответ на главный вопрос — законно или незаконно на счетах одного крупного московского коммерческого банка оказалось 40 миллионов дойчмарок, полученных из ЗГВ. В ГУВБиФе мне так запудрили мозги, что ни с третьей, ни с десятой попытки даже коротенького текста опровержения нельзя было составить. Оно так и не появилось в газете. В Главном управлении торговли мне упорно и с возмущением твердили, что «Российская газета» врет. Следователь Главной военной прокуратуры «в интересах следствия» отказывался давать какие-либо комментарии. А тем временем преступники в авральном порядке прятали концы…

Генерал Царьков и его сподвижники были арестованы много позже, когда в Генпрокуратуре появились новые руководители… Мой друг, контрразведчик, раскрутил «генеральское дело», за что ему по меньшей мере полагался орден. Оставалось поставить последнюю точку. Но майора отправили в «очередной отпуск по семейным обстоятельствам» — подальше от Москвы. Он был слишком честным офицером…

…В свое время довелось мне сидеть в знатной немецкой пивной с офицерами военной миссии Великобритании. Один из них откровенно покрутил пальцем у виска, когда речь зашла о согласии Горбачева, Шеварднадзе и Ельцина пойти на унизительные условия небывало скорого «бегства» наших войск из Германии.

Когда-то численность английского контингента в ФРГ была в 300 раз меньше советского в ГДР. Англичане уходили более десяти лет. Мы же за три года в авральном порядке вывели 500 тысяч военнослужащих. Почти 70 тысяч из них не имели жилья. Около двух десятков дивизий мы вынуждены были бросить в открытое поле.

В то время я побывал в гарнизоне Богучары, под Воронежем. Строительство городка только начиналось, и офицеры с семьями жили в палатках и кунгах по уши в грязи. Офицеры дивизии не боялись проклинать власть даже в присутствии представителей МО и Генштаба. Никто из них не говорил, что не надо было уходить из Германии. Твердили главным образом о том, что «надо было сделать все толково», планомерно, с достоинством, сопоставляя темпы вывода войск с темпами строительства жилья и военных городков. Истина элементарнейшая. Но на нее, кажется, откровенно начхал Горбачев. Он заработал дешевую популярность у немцев на унижении своих солдат и офицеров. Ельцин пошел тем же путем. И не только не притормозил бегство наших сильнейших дивизий, а, наоборот, ускорил его, пойдя «на более сжатые сроки».

Там, в Богучарах, мы сидели в брезентовой палатке, по которой беспрерывно строчил холодный осенний дождь, пили из минных алюминиевых колпачков разбавленный спирт и смотрели по «видику» любительский фильм о проводах последних российских частей из Германии.

…Явно «уставший» Ельцин, неуверенно дирижирующий военным оркестром и наваливающийся на кого-то из перепуганной дипломатической свиты. Не менее «уставший» замминистра, тайком справляющий малую нужду под трапом самолета. Бывший главком Западной группы войск генерал-полковник Матвей Бурлаков с притуманенным взором. И его замполит генерал Иванушкин, спящий на пресс-конференции своего босса в зале ожидания подмосковной авиабазы Чкаловской 1 сентября 1994 года…

Офицеры штаба некогда элитной танковой дивизии, в ту стылую осень 1994 года сидящей по уши в жирном воронежском черноземе, до слез под ядреный мат ржали над выходками своего Верховного. То был невеселый смех…

Строители постарались на славу. Возвели красивый и уютный городок за «немецкие деньги». На новоселье приехали из ФРГ представители правительства, журналисты. Наши офицеры говорили слова благодарности. Один из них все-таки не удержался, чтобы не «капнуть дегтя в бочку меда», когда стали вспоминать теплые проводы последних советских частей из Германии осенью 94-го: