Берия. Судьба всесильного наркома - Борис Соколов

Но насчет марксистского кружка Берия, думаю, сказал правду. Идеи марксизма накануне и во время Первой мировой войны продолжали сохранять популярность среди молодежи, особенно студенческой. Молодые люди объединялись в кружки для изучения работ Маркса, которые, казалось, давали ответы на все животрепещущие вопросы современной жизни. Такие марксисты далеко не всегда причисляли себя к партиям большевиков и меньшевиков, и власти на подобные кружки порой смотрели сквозь пальцы. Сомневаюсь, правда, что Берия когда-либо читал "Капитал", но с основными идеями марксизма уже в училище он так или иначе мог познакомиться. Эта идеология должна была прийтись по вкусу сыну крестьянина из глухого грузинского села. Марксизм давал простые ответы на сложные вопросы бытия и надежду выбиться из нужды.

Молодежь тогда охотно шла в революцию, была воодушевлена идеей борьбы за общее благо. Наверное, Лаврентий Берия не был исключением. И эту веру он, как и его сверстники, мог сохранять в течение нескольких послереволюционных лет. Потом кто-то разочаровался в революции, ушел в личную жизнь или в профессиональную деятельность, не связанную с политикой. Кто-то, напротив, сохранил фанатичную веру до самого конца. Из последних мало кто пережил Великую чистку 1937–1938 годов. Но были и третьи, кто веру сменил на циничный расчет и к которым, несомненно, принадлежал мой герой. Да, идеалы, во имя которых совершалась революция, оказались недостижимы. Да, для ее победы пришлось уничтожить тысячи и тысячи не только открытых контрреволюционеров, но просто людей, которые очутились не в то время не в том месте, попали в заложники или под подозрение, оказались не подходящего социального происхождения. Но мы-то живы. Раз вместо прежней иерархии, "буржуазно-помещичьей", как ее называли большевики, возникла новая, революционная иерархия, названная впоследствии "номенклатурой", надо сделать все возможное, что войти в ее состав, получить власть и пайки. А для того чтобы быстро подняться вверх по служебной лестнице, особенно в таком специфическом учреждении, как ЧК, требовалась не только безжалостность к тем, кого объявляли врагами, но и виртуозное знание аппаратных ходов. Очевидно, Берия оказался среди таких вот знатоков. А уж то, что ему благополучно удалось миновать чистку второй половины 30-х годов, для чекиста его уровня, пусть в тот момент и бывшего, было редким исключением и свидетельствовало о незаурядных способностях по части самосохранения.

Вообще же, как можно судить по немногим сохранившимся воспоминаниям, Лаврентий Берия в детстве и юности ничего замечательного не совершил и ничем особенным не выделялся среди своих сверстников. Полагаю, друзья его ранних лет очень удивились бы, если бы им сказали, что скромный студент Бакинского технического училища войдет в Большую Историю как видный государственный деятель. Вот только до сих пор спорят — со знаком плюс или минус сохранился он на ее скрижалях.

Берия — человек

Прежде чем перейти к первым шагам Берия в политической борьбе, развернувшейся в Закавказье после свержения царизма, я хочу немного забежать вперед и попытаться понять, каким человеком был Лаврентий Павлович? Ответ на этот вопрос поможет нам разобраться в изгибах его политической судьбы и объяснить трагический конец. Многие десятилетия сама постановка такого вопроса публике казалось кощунственной. Лаврентия Павловича иначе, чем исчадие ада, многие не воспринимали. Сын же Серго рисует почти иконописный портрет отца — пламенного рыцаря революции, печальника о благе России, Грузии и всего человечества, ставшего жертвой козней темных сил в лице Хрущева, Маленкова и примкнувших к ним Молотова, Кагановича и прочих членов Президиума ЦК.

Серго Берия пишет, что его отец был разносторонне одаренным человеком: "Рисовал карандашом, акварелью, маслом. Очень любил и понимал музыку… Мама часто покупала пластинки Апрелевского завода с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе.

Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных дозах. Пьяным я его никогда не видел…

Обратите внимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых костюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не приходилось. По-видимому, отец просто не обращал внимания на такие вещи… Жить в роскоши у руководителей государства тогда не было принято. В нашей семье, по крайней мере, стремления к роскоши не было никогда.

Дача… была одна, современной постройки… Пять небольших комнат, включая столовую, в одной… стоял бильярд…

Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в правительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили там наркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК (это — ставший знаменитым после романа Юрия Трифонова "Дом на набережной". — Б. С.). Как-то в нашу квартиру заглянул Сталин: "Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!" Мама не захотела. "Ладно, — сказал Сталин, — как хотите. Тогда распоряжусь, пусть какой-то особняк подберут".

И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что по Рублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталин приехал, осмотрел и говорит: "Я в ссылке лучше жил". И нас переселили на дачу по соседству с Кагановичем, Орджоникидзе. Кортов и бассейнов ни у кого там не было…

Мать, как и другие жены членов Политбюро, в магазин могла не ходить. Существовала специальная служба… Комендант получал заказ, брал деньги и привозил все, что было необходимо той или иной семье. А излишества просто не позволялись… Лишь один пример: вторых брюк у меня не было…

Вспоминаю наши лыжные походы в Подмосковье, прогулки по лесу. Отец очень любил активный отдых и умел отдыхать. Помню, недели две вдвоем с ним занимались мы оборудованием спортивной площадки. И каток небольшой нашли… и сетку волейбольную купили…

Когда уезжали в отпуск на юг — а мы всегда проводили отпуска вместе, позднее они отдыхали с мамой всегда вдвоем, он любил ходить в горы. Хорошо плавал, ходил на байдарке или на веслах…

Вместе с мамой посещал манеж — к верховой езде был приучен с детства и, чувствовалось, в молодости был неплохим наездником.

Ну, а о том, как отец любил футбол, ходят легенды. Утверждают даже, что в молодости Берия был чуть ли не профессиональным футболистом. Это преувеличение, конечно, хотя, как и волейбол, футбол он очень любил и, наверное, играл неплохо".

Что тут сказать! Воля ваша, но как-то не вяжется образ Берии-спортсмена с фотографиями тучного, одутловатого Лаврентия Павловича последних лет жизни. Хотя допускаю, что в 20-е и 30-е годы он занимался физкультурой достаточно активно. Также вызывает сомнение утверждение Берии-младшего, что его отец "был очень мягким человеком". Не те должности занимал Лаврентий Павлович большую часть своей жизни, где можно было проявлять мягкость.

Создается впечатление, что, даже достигнув высокого положения, Берия так и не приобрел вкуса к роскоши. Похоже, по-настоящему его интересовали только карьера и власть. Серго Лаврентьевич свидетельствует: "Отец был неприхотлив в еде… Был повар, очень молодой симпатичный человек. Но, как выяснилось, опыта работы он не имел, что, впрочем, ничуть не смутило домашних. Мама сама готовила хорошо, так что наш повар быстро перенял все секреты кулинарного мастерства и готовил вполне сносно.

Предпочтение, естественно, отдавалось грузинской кухне: фасоль, ореховые соусы. Если ждали гостей, тут уж подключались все. Особых пиршеств не было никогда, но всегда это было приятно. Собирались ученые, художники, писатели, навещали близкие из Грузии, друзья".

Насчет неприхотливости Лаврентия Павловича в еде сохранилось также любопытное свидетельство переводчика Сталина Валентина Михайловича Бережкова, встречавшегося с Берией на Тегеранской конференции: "Он почти не прикасался к еде. Но ему всегда ставили тарелку с маленькими красными перцами он закидывал в рот один за другим, словно семечки. Однажды предложил мне такой перчик — и меня буквально обожгло, когда я прикоснулся к нему губами. Берия засмеялся и принялся настаивать, чтобы я проглотил. Пришлось сделать вид, что послушался. Затем незаметно выбросил под стол.

— Это очень полезно. Каждый мужчина должен ежедневно съедать тарелку такого перца, — назидательно поучал Берия.

Он также всякий раз спрашивал, почему я худой?

— Такова конституция моего организма, — отвечал я. Не мог же я сказать, что две сосиски в день, которые мы получали в столовой… никак не могли прибавить мне веса".