Дневникъ паломника - Джером Джером

Я бы желалъ, чтобъ Провидѣніе занималось своими дѣлами и не совалось въ мои: совсѣмъ оно ихъ не понимаетъ.

Она сказала, что дождется моего возвращенія, потому что хочетъ увидѣть меня передъ отъѣздомъ. Я замѣтилъ, что вернусь черезъ мѣсяцъ, — не раньше. Она отвѣчала, что это ничего: времени у нея довольно и она подождетъ пока я вернусь.

Семья просила меня пріѣжать поскорѣе. Пообѣдалъ на славу; «нагрузился балластомъ», какъ говоритъ мой другъ — мореплаватель; пожелалъ всѣмъ «счастливо оставаться», поцѣловалъ тетку Эмму, обѣщалъ позаботиться о себѣ и надѣюсь съ Божьею помощью исполнить это обѣщаніе во что бы то ни стало, — сѣлъ на извощика и уѣхалъ.

Пріѣхалъ на вокзалъ раньше Б. Занялъ два мѣста въ курящемъ вагонѣ и сталъ разгуливать взадъ и впередъ по платформѣ.

Когда вамъ нечего дѣлать, вы начинаете думать. За неимѣніемъ лучшаго занятія я погрузился въ размышленія.

Какое удивительное воплощеніе соціализма представляетъ современная цивилизація — не соціализма такъ называемыхъ соціалистовъ! — системы, сфабрикованной очевидно по образцу каторжныхъ тюремъ, — системы, при которой несчастный смертный осужденъ на работу подобно вьючному животному не ради личной пользы, а для блага общества, — системы, при которой нѣтъ людей, а есть только числа — при которой нѣтъ ни честолюбія, ни надежды, ни страха, — а соціализма свободныхъ людей, работающихъ бокъ о бокъ въ общей мастерской, каждый на свой страхъ, напрягая всю свою энергію и способности, — соціализма мыслящихъ, отвѣтственныхъ индивидуумовъ, а не автоматовъ, направляемыхъ правительствомъ. Вотъ и я, въ награду за мои труды, получилъ отъ общества возможность прокатиться въ сердце Европы и обратно. Рельсовые пути проложены на протяженіи 700 или 800 миль, чтобы облегчить мою поѣздку, выстроены мосты, пробиты туннели; армія инженеровъ, сторожей, стрѣлочниковъ, носильщиковъ, конторщиковъ печется о моемъ благополучіи. Мнѣ нужно только заявить Обществу (олицетворенному въ данномъ случаѣ кассиромъ), куда я хочу ѣхать, и усѣсться въ вагонъ; остальное сдѣлаютъ за меня другіе. Если я захочу развлечься въ дорогѣ чтеніемъ, — сдѣлай одолженіе: книги, газеты написаны и напечатаны. Въ различныхъ мѣстахъ пути заботливое Общество припасло все что нужно для подкрѣпленія моихъ силъ (бутерброды могли бы быть посвѣжѣе, но можетъ быть оно думаетъ, что свѣжій хлѣбъ вреденъ для моего желудка). Если я усталъ съ дороги и хочу отдохнуть, Общество поджидаетъ меня съ ужиномъ и постелью, съ холодной и теплой водой для мытья и съ полотенцами для утиранья. Куда бы я ни пошелъ, чего бы я ни захотѣлъ, Общество, точно геній восточной сказки, готово помогать мнѣ, угождать мнѣ, исполнять мои приказанія, доставлять мнѣ всяческія развлеченія и увеселенія. Общество свозитъ меня въ Оберъ-Аммергау, позаботится обо всѣхъ моихъ нуждахъ въ дорогѣ, покажетъ мнѣ представленіе Страстей, которое оно поставило, прорепетировало и будетъ играть для моего поученія и услажденія; отвезетъ меня домой, объясняя по дорогѣ, при посредствѣ своихъ путеводителей и указателей все, что можемъ, по его мнѣнію, заинтересовать меня; будетъ передавать мои письма роднымъ и знакомымъ, оставшимся въ Англіи, а письма родныхъ и знакомыхъ мнѣ; будетъ смотрѣть за мной, ублажать меня, беречь меня, какъ родная мать… Какъ родная мать никогда не съумѣетъ.

Я съ свой стороны долженъ только исполнять работу, которую оно мнѣ препоручило. Общество относится въ человѣку глядя по его работѣ.

Общество говоритъ мнѣ: — Садись и пиши, вотъ все, что я отъ тебя требую. Прошу отъ тебя немного, но ты можешь изводить бумагу на то, что твои друзья называютъ, если не ошибаюсь, литературой; и находятся люди, которые съ удовольствіемъ читаютъ твое маранье. Превосходно; садись и пиши свою литературу или какъ тамъ она называется, а я позабочусь обо всемъ остальномъ. Я доставлю тебѣ письменныя принадлежности, умныя и остроумныя книги, ножницы и клейстеръ — все, что нужно для твоего ремесла, я буду кормить тебя, одѣвать тебя, найду тебѣ квартиру, буду возить тебя всюду, куда захочешь, снабжать тебя табакомъ и всѣмъ, что нужно для твоего благополучія, — только работай. Чѣмъ больше ты наработаешь, и чѣмъ лучше ты наработаешь, — тѣмъ больше я буду заботиться о тебѣ. Пиши, — вотъ все, что я отъ тебя требую.

— Но, — отвѣчаю я Обществу, — я не люблю работать; я не хочу работать. Что я за каторжнивъ, чтобы работать!

— Прекрасно, — отвѣчаетъ Общество, — не работай. Я тебя не заставляю. только если ты не будешь работать для меня, такъ и я не стану работать для тебя. Не будетъ отъ тебя работы — не будетъ и отъ меня обѣда, ни развлеченій, ни табаку.

И я рѣшаюсь быть каторжнивомъ и работать. Общество не заботится объ одинаковомъ вознагражденіи всѣхъ людей. Его главная задача — поощрять умы. По его мнѣнію, человѣкъ, работающій только мускулами, немногимъ выше быка или лошади, ну и обращеніе съ нимъ немногимъ лучше. Но лишь только онъ начнетъ работать головой, превратится изъ чернорабочаго въ ремесленника, его фонды поднимаются.

Конечно методъ, примѣняемый обществомъ для поощренія умовъ, далекъ отъ совершенства. Его знамя — знамя житейской мудрости. Боюсь, что оно лучше вознаграждаетъ поверхностнаго, трескучаго писателя, чѣмъ глубокаго, блестящаго мыслителя; а ловкая плутня частенько угождаетъ ему больше, чѣмъ скромный трудъ. Но его планъ разуменъ и здравъ; его цѣли и намѣренія — благія, его методъ, вообще говоря, дѣйствуетъ исправно, и съ каждымъ годомъ оно умнѣетъ.

Когда нибудь оно достигнетъ высшей мудрости, и будетъ воздавать каждому по заслугамъ.

Но не тревожьтесь. Мы до этого не доживемъ.

Размышляя объ обществѣ, я столкнулся съ Б. Въ первую минуту онъ принялъ меня за неповоротливаго осла и сказалъ это, но увидавъ, что ошибся, — извинился. Онъ тоже поджидалъ меня уже нѣсколько времени. Я сказалъ ему, что занялъ два мѣста въ курящемъ вагонѣ, а онъ отвѣчалъ, что сдѣлалъ тоже. По странной случайности мы заняли мѣста въ одномъ и томъ же вагонѣ. Я — два мѣста у оконъ близь двери, а онъ — два мѣста у оконъ на противуположной сторонѣ. Четыре другихъ пассажира усѣлись по серединѣ. Мы сѣли у оконъ близь двери, и предоставили остальныя два мѣста желающимъ. Всегда слѣдуетъ быть великодушнымъ.

Въ нашемъ вагонѣ оказался удивительно болтливый пассажиръ. Я въ жизнь свою не встрѣчалъ человѣка съ такимъ запасомъ скучнѣйшихъ анекдотовъ. У него оказался другъ, — по крайней мѣрѣ тотъ господинъ былъ его другомъ, когда поѣздъ тронулся, и онъ разсказывалъ этому другу разныя исторіи, не умолкая ни на минуту, отъ Лондона до Дувра. Прежде всего онъ разсказалъ длинную исторію про пса. То есть ничего-то не было въ этой исторіи! Просто разсказъ о повседневной жизни пса. Песъ просыпался утромъ, царапался въ дверь, а когда дверь отворяли, онъ уходилъ въ садъ и оставался тамъ до вечера; а когда его жена (не жена пса, а жена господина, который разсказывалъ про пса) выходила подъ вечеръ въ садъ, онъ всегда спалъ на травѣ; а когда его брали въ комнаты, онъ игралъ съ дѣтьми, а вечеромъ ложился спать на коврикѣ, а утромъ начиналась опять таже исторія. И тянулась эта исторія около сорока минутъ.