Преображения еврея - Аб Мише

Римская церковь смекнула, что евреи полезны как вечное подтверждение явления Христа, а сверх того, выгодны при торгово-финансовых хлопотах в феодальном хозяйстве - и было решено, что убивать их не стóит. Но, как указал в 1205 г. христианским королям Европы папа Иннокентий III, на фоне коллег по престолу более благосклонный к евреям: «Все монархи обязаны порабощать евреев и держать обособленно в качестве бесправного и низшего сословия» [4, 71].

Оно и исполнялось. Случались кое-где и кое-когда послабления, но общий порядок, устанавливаемый соборами - высшими законодательными органами церкви, соблюдался. Чтό только евреям ни запрещалось на протяжении средневековья! Землевладение, государственная и общественная служба, лечение христиан, браки с ними и совместная еда, проживание в одних домах, содержание христианской прислуги, и просто любые сношения с христианами, соблюдение еврейских праздников, посещение христианских гостиниц и бань... Евреям не разрешалось то строить новые синагоги, то украшать их, выходить на улицу во время христианского праздника, а в дни христианского поста принимать пищу. Они обязаны были «не унижать христиан своим щегольством в одежде». Показания еврея в суде не имели доказательной силы. Четвёртый Латеранский собор 1215 г., приняв ряд постановлений, которые унижали евреев, завершил их введением отличительного знака для них: жёлтый круг ввела Франция, особые головные уборы Германия, Польша, Испания, жёлтый воротник евреи носили в Праге, изображение колеса в Будапеште, Скрижалей Завета в Англии - фантазия христианских властей гуляла. В Кастилии и на Сицилии евреи должны были носить бороды. На Крите метились еврейские лавки. Знак призывал презирать и преследовать еврея. Погромы хорошо взращивали еврейскую покорность - попробуй супротив! Эдвард Фланнери: «В 1389 г. в Праге еврейские. дети, играя, осыпалипеском священника, несшего гостию. Евреи были наказаны, но ответили насилием. В отместку... было убито три тысячи евреев, сожжена синагога и уничтожен свиток Торы» [5, 118]

В странах ислама евреи, как и все неверные - зимми - считались арендаторами земли, отданной Аллахом мусульманам; за пользование ею они платили налог и, например, в Марокко ещё и в 19 веке были крепостными - имуществом хозяина, как инвентарь, как скот. Все зиммиплатили иподушный налог-джизью с обязательным обрядом унижения. Историк Бат-Йеор приводит указания XV-XVI вв. о порядке взимания джизьи: «Надлежит собрать [зимми] в общественном месте, например, на базаре. Там заставить их ждать, стоя в самом низком и грязном месте. Собирающие дань представители закона, сидящие на возвышении, должны принять угрожающую позу, дабы зимми и все прочие почувствовали, что цель наша - унизить их...

Зимми выступает вперёд, держа свою дань на ладони протянутой руки, сановник же берёт её таким образом, чтобы его рука была сверху... Вслед за тем эмир ударяет зимми кулаком по шее; стоящий подле эмира служитель поспешно отгоняет зимми прочь... Следует допускать всех желающих [мусульман] полюбоваться на это зрелище. Никому из зимми не дозволяется посылать вместо себя третье лицо для уплаты джизьи, ибо все они должны лично подвергаться этому унижению; как знать, может быть, в конце концов они уверуют в Аллаха и его Пророка и тем освободятся от своего мерзкого ярма».

Печать об уплате джизьи на запястье или на груди, дающая право на перемещения, являлась знаком бесчестия. Престижные профессии, вроде драгомана (переводчика) в Османской империи, были запретны для плательщиков джизьи.

Халиф Аль-Мутаваккил в 850 г. повелел неверным носить отличительную одежду с нашивками. При езде верхом им полагались деревянные стремена и седло с притороченными шарами. «И ещё он повелел, дабы... минтака [арабский воинский пояс] надевать не смели».

В XVIII в. датский путешественник удивлялся: «В Каире ни христианам, ни евреям не разрешается показываться верхом на лошади. Они ездят только на ослах и при встрече с самым даже незначительным египетским господином обязаны соскакивать наземь... Чтобы предупредить о приближении [такого господина]... вначале в моих разъездах по Каиру я посылал вперёд моего янычара, а слуге моему велел ехать за мной, оба были верхом на ослах... как и я сам. Но после испытанного мной унижения, когда эти два мусульманина спокойно оставались в сёдлах, тогда как мне приходилось спешиваться, я решил ходить пешком».

Другой европеец в Тунисе в 1800 г. наблюдает: «Мавританские женщины не считают нужным закрываться чадрой перед евреем, в котором видят всего лишь нечистое животное». Ещё один свидетель в странах Северной Африки (1870 г.): «[Евреи] обязаны были жить в особом квартале, не смея появляться на улице после захода солнца... Им нельзя было ездить ни на лошадях, ни на мулах, и даже на ослах дозволялось ездить только за городом; у городских ворот им полагалось спешиваться и далее шагать по середине мостовой, чтобы не мешать арабам... Приближаясь к мечети, они должны были разуться и пройти мимо священного здания, отвратив от него взгляд... Стоило, чтобы одному [из мусульман] показалось, что еврей оскорбил его, он убивал этого еврея... и в наказание лишь платил штраф государству» [6, 60, 84-5, 103, 221, 250].

Мусульманские запреты относились и к евреям, и к христианам, но за спиной христиан стояли европейские страны с их послами и консулами, которые могли заступиться за единоверцев. Евреи же оставались всегда беззащитны и свою порцию помоев получали сполна.

Самому за себя не постоять; выходит, надо искать защиты - опять-таки унижаться. Еврей становился жертвой - таким его видели все, он сам тоже.

Выжить для средневекового еврея значило: подладиться, подольститься. Ростовщику перед рыцарем или бюргером - только шапку ломать. Скромность - лучшее, что может вырасти на такой почве, об остальных качествах удобнее помолчать.

«Человек должен быть скромным... Держи голову склонённой, глаза опущенными...» - учил в XIII в. раби Моисей из Эвре (Франция), а один из столпов еврейской мысли раби Моше бен Нахман (Рамбан) предостерегал евреев от употребления в пищу мяса хищных птиц, чтобы не дай бог не перенять их жестокость и агрессивность. В XV в. знаменитый раввин в послании к еврейским общинам Германии по поводу угрозы погромов напоминает: «Общины должны постоянно помнить стих: “Блажен человек, который всегда пребывает в страхе” (Притчи Соломона, 28, 14)» и подписывается так: «человек, который не способен царствовать, который пишет, исполнившись смирения, ничтожный Иосиф Колон» [3, 207, 277-8].

Борис Чичибабин(«Еврейскому народу»): «Помутилось семя Ветхого Сиона. Догорели страсти, Опустились плечи, Ни земли, ни власти, Ни высокой речи...»

Ещё и через века, в XX в. Жан-Поль Сартр заметит: «Евреи - самые кроткие из людей. Страстно, самозабвенно выступают они против всякого насилия...» Сартр восхищается, но на обороте той медали рисуются еврейские погромы и дымы Освенцима.

Украинская Хмельничина - очередной этап уродования массового еврейского сознания. Религиозные авторитеты евреев уравняли казацкие жертвы с «мучениками за веру» эпохи крестоносцев. Те же грехи избранного народа - те же муки. Подтверждалась неизбывность и обречённости евреев, и их вины - их положения жертвы. Вослед Хмельничине взыграла новая волна народных надежд на очередного «спасителя» Саббатая Цви - массовый психоз развеялся с крахом саббатианства, что многим евреям показалось дополнительным указанием на безысходность их судьбы. Еврейская душа крепче прежнего познавала свою долю - приучалась к будущей нацистской бойне.

Еврейский философ Моисей Мендельсон в XVIII в. отмечал: «Гнёт, под которым мы живём уже столько столетий, лишил наши души мужества... Естественное стремление к свободе не находит среди нас своего проявления. Оно... выражается лишь в молитвах и страданиях, но не в активных действиях...»; «Месть ищёт для себя объект, и если она не может обратиться вовне, она начинает грызть собственную плоть...» [7, 68].

В биологических опытах крысу в клетке колотят электрическим током, она мечется в поисках выхода, потом, отчаявшись, ложится на пол клетки и, когда ей открывают дверцу - уже не уходит на свободу. Так рождался «жертвенный еврей».

Евреи никогда не забывали о своей избранности. Стремление христиан или мусульман обратить евреев в свою веру было дополнительным доказательством особой ценности еврейской души. Еврейская гордость росла, гонители оказывались всё ниже и ниже. На презрение к себе евреи отвечали презрением ещё бóльшим: у них-то ведь не было другой силы для самоутверждения. В I в. Иосиф Флавий на оскорбления грека-юдофоба Апиона отвечал пламенным сочинением - через полторы тысячи лет на все публичные поношения еврейский язык не поворачивался ответить. Преследователи, по мнению евреев, преступили все границы человечности, они - нелюди, говорить с ними унизительно и бесполезно (разве что «диспуты» при крайней нужде, под угрозой смерти), остаётся терпеть. Терпение во имя веры - высшая доблесть. Страдание послано евреям Всевышним в качестве наказания, но оно и знак избранности, иначе говоря, Его особой любви. Еврейская диалектика!