Мордант превыше всего! - Стивен Дональдсон

— Мы пришли не туда. Это попросту ловушка. У нас нет возможности нанести ответный удар.

С глухим стоном Тор поднял холодное тело Пердона. Когда он обернулся, Териза увидела, что его лицо залито слезами. В свете ламп он выглядел таким же бледным, как мертвецы.

— А ты хотел союза с этим чудовищем, — выкрикнул он, обращаясь к трупу друга. Но он не ждал ответа. Задрав голову к потолку, он внезапно закричал: — Ты смеешься сейчас над ним, Эремис? Тебе нравится так глумиться над человеком, который верил тебе?

О, Эремис наверняка смеется, точно. Териза была уверена в этом. Она оцепенело подошла к Тору и пыталась помочь его дрожащим рукам, пока Рибальд и остальные стражники не унесли тело Пердона прочь.

Когда они с Джерадином снова оказались снаружи, они увидели, что опять пошел снег.

Было темно, словно в сумерки; снег валил так густо, что поглощал свет. Кружась внутри стен долины, он закрыл все так, что Териза не видела дальше чем на пять ярдов от портика; снежинки, сухие, острые, кололи кожу. Стражники у дверей зажгли факелы, которые сразу потухли, едва они вышли из—под крыши портика. Все, что происходило в долине, все двенадцать тысяч человек исчезли в пелене. На земле соткалось белое покрывало толщиной в несколько дюймов.

Териза вздрогнула от холода, проникавшего до костей. Она когда—то видела сон о снеге и из—за этого сна приняла предложение Джерадина бросить свою старую жизнь.

В сопровождении Смотрителя Норге и Мастера Барсонажа появился принц Краген, отчаянно ругаясь.

— Клянусь звездами, — гремел он, — если этот снег не ослепит наших врагов так же как нас, мы — покойники. Тут с трудом найдешь собственный лагерь!

Норге стремился восстановить свою пошатнувшуюся невозмутимость.

— Думаю, нам следует двигаться дальше вперед, милорд принц. Если мы не продвинемся сейчас же, то застрянем здесь на всю ночь. Армии нуждаются в нас. И я не могу просить своих солдат остаться рядом с таким количеством трупов.

Принц кивнул.

— Я распоряжусь, чтобы мои люди держали лошадей вместе. — И, сопровождаемый своими солдатами, он шагнул в снегопад и растаял, словно снежинки унесли его прочь.

Норге бесцельно заявил:

— Тор… отдыхает. Я пригляжу за ним. Но мне кажется, он не сможет ехать верхом.

Никто не ответил. Нахмурившись, что было не в его характере, Смотритель снова вошел в особняк. Мастер Барсонаж откашлялся.

— Это была естественная ошибка, Джерадин. Наша общая ошибка. Что мы знали о Мастере Эремисе кроме того, что Эсмерель — его родовое гнездо? Было вполне разумно считать, что он обосновался здесь — и держит здесь своих пленников.

— Да, вполне разумно, — рассеянно ответил Джерадин.

— Нет, вовсе нет. — Териза не собиралась участвовать в беседе; она не знала, что скажет, пока не открыла рот. — Король Джойс не раз настаивал, чтобы я думала. — Ее мысли были переполнены думами о Пердоне, и Торе, и осложнениях, связанных со снегопадом. — Эсмерель был слишком очевидной целью.

Мы должны были прийти сюда. Нам больше некуда было идти. Но мы не знали, что его не будет здесь, — А сейчас мы нанесем ответный удар, — закончил за нее Джерадин.

Никто не стал спорить.

Солдаты подвели к крыльцу лошадей. Снег запутался у них в гривах, осел на крупе; снежинки были такими холодными и сыпались так густо, что тепло живой конской плоти превратило их в корку льда. Но снег с капюшонов и плеч солдат сдувал ветер.

Из дома начали появляться стражники. Через некоторое время Смотритель Норге и Рибальд вывели на крыльцо Тора. Никогда старый лорд не выглядел таким жалким. Ноги не слушались его, словно ребенка, руки дрожали, словно мороз пробирал его до костей, кожа выглядела как вареная картошка.

Тем не менее, его взгляд легко читался. Ярость, вызванная тем, что сделали с Пердоном, помогала старику держаться, когда тело и остальные чувства отказывались служить ему.

Пока Териза смотрела только ему в глаза, она могла на что—то надеяться.

Норге был прав; Тор не мог больше ехать верхом. Но рядом с ним стоял Рибальд, кроме того, оберегая его, Смотритель приказал подойти солдатам; тяжело сопя, Тор зашагал по снегу. Как и принц Краген, он, казалось, мгновенно исчез из этого мира.

По приказанию Норге Териза, Джерадин и Мастер Барсонаж сели на лошадей. Пользуясь указаниями стражников, которые выстроились цепочкой, конец которой не был виден в заметающем все снегопаде, они поскакали прочь от Эсмереля на поиски своего лагеря.

Несмотря на всю осторожность, они добрались до лагеря гораздо раньше, чем казалось возможным Теризе. Солдаты Орисона и алендская армия нашли для своих командиров удобное место поблизости от Эсмереля, подальше от ручья; поэтому Теризе, Джерадину и Мастеру Барсонажу не пришлось ехать так далеко, как большей части стражи. Для них были поставлены шатры; Мастер Гарпул с коллегой уже работали со своими зеркалами, воплощая снаряжение и провиант из Орисона.

Мастер Барсонаж и Джерадин поспешили им на помощь.

С лошади Териза увидела вокруг огни и факелы, некоторые на отдалении. Похоже, снегопад притих. И все равно снега намело четыре—пять дюймов. А до заката — если чувство времени не обманывало ее—оставалось еще не меньше часа. Даже если снегопад уменьшится, снег осядет на землю слоем толщиной не меньше фута.

Стражник помог ей спешиться и приоткрыл полог большого шатра, поставленного для Тора и Смотрителя Норге, но Териза оставалась снаружи, пытаясь понять, что же означает этот снег, пока Тор не добрался до лагеря. Лишь тогда она пошла за ним в убежище.

Слуга взял его плащ, принес еду и вино, которые старый лорд с гримасой отверг. Поддерживаемый Рибальдом и еще одним стражником он опустился в складное кресло. В его бровях застрял снег, снег лежал на голове. Щеки Тора цветом напоминали грязный лед. Рибальд стал перед ним на колено, предложил помочь снять сапоги; он отказался и от этого.

— Мне скоро снова придется выйти, — пробормотал он. — Этого не избежать.

— Милорд Тор, — сказала Рибальд тоном, какого Териза не слышала от него с тех пор, как умер Аргус. — Вам нет нужды выходить. Принц Краген и Смотритель Норге придут к вам.

— Ах да, — вздохнул Тор. — Но если я останусь здесь, кто даст королевской страже благословение? Я должен посетить каждый бивак, каждый эскадрон, чтобы каждый знал, что его храбрость ценят, а его преданность—общая гордость.

Нет, Рибальд, я останусь в сапогах. Мне тяжело будет надевать их еще раз.

Рибальд поклонился и отошел к Теризе. Лицо ветерана, отмеченное шрамом, вдруг исказила печаль.