Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Питер, а здешние мужчины, искатели любовных приключений, — они используют «микки финн»?

— Вы имеете в виду Мату? — прищурился он.

— Нет, вообще.

— Я сомневаюсь, что китаец или евразиец подсунет «микки финн» гуйлао, если вы об этом. — Он нахмурился, и лицо у него покрылось морщинами. — Скажу лишь, что вам тем не менее следует быть поосмотрительнее с ними и с европейцами. Если откровенно, вы будете у них в списке одной из первых. В вас есть что-то такое, от чего большинство из них падает в обморок от возбуждения.

— Ну спасибо! — Она оперлась на перила балкона, довольная комплиментом. «Вот бы Линк был здесь. Терпение». — А это кто? — спросила она. — Старик, что так и пожирает глазами молодую девушку? Внизу на первом балконе. Смотрите, он её за задницу лапает!

— А-а, это один из местных пиратов — Четырехпалый У. А девица — Венера Пань, звезда местного телевидения. Молодой человек, что беседует с ними, — его племянник. Вообще-то, поговаривают, что он его сын. У этого парня диплом Гарвардской школы бизнеса и американский паспорт. Такой смышленый, что на ходу подметки рвет. Старик Четырехпалый — ещё один здешний мультимиллионер, по слухам, занимается контрабандой, золотом и всем остальным. Кроме законной жены у него три наложницы разного возраста, а теперь он ухлестывает за Венерой Пань. Она была подружкой Ричарда Квана. Была. Но, возможно, теперь, после слияния с «Викторией», бросит Четырехпалого и вернется к банкиру. Живет Четырехпалый на старой гнилой джонке в Абердине, а свои несметные богатства держит под спудом. А-а, взгляните-ка вон туда! Сморщенный старик и женщина, с которыми разговаривает Тайбань.

Она проследила за направлением его взгляда — ложа через одну.

— Это ложа Шити Чжуна, — пояснил он. — Шити — прямой потомок Мэй-мэй и Дирка через их сына Дункана. Тайбань когда-нибудь показывал вам портреты Дирка?

— Да. — Она чуть поежилась, вспомнив нож Карги, вонзенный в портрет её отца, Тайлера Брока. Кейси раздумывала, сказать об этом Питеру или нет, и решила, что не стоит. — Сходство необычайное.

— А то нет! Вот бы мне попасть в Долгую галерею. Ну да ладно, эта пожилая чета, с которой он сейчас разговаривает, снимает двухкомнатную квартирку на шестом этаже в доме без лифта в Глессингз-Пойнт. А между тем они — владельцы огромного пакета акций «Струанз». Перед ежегодным собранием совета директоров действующему тайбаню всякий раз приходится идти к ним на поклон и ломать шапку, испрашивая право голосовать их акциями. Это право неизменно предоставляется, как изначально повелось, но все же он должен приходить лично.

— А почему так?

— Того требуют приличия. А ещё из-за Карги. — Мимолетная улыбка. — Это была великая женщина, Кейси. О, как бы мне хотелось быть знакомым с ней! Во время «боксерского восстания» — восстания ихэтуаней на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, — когда в Китае полыхал пожар очередной войны, эти наводившие на всех ужас ихэтуани получали определенную финансовую поддержку от Цы Си, вдовствующей старухи императрицы[329], и, конечно же, поощрялись ею. Они называли себя «Кулак во имя гармонии и справедливости», и боевой клич у них был: «Защитим династию Цин и убьем всех заморских дьяволов!» Тут, Кейси, надо взглянуть правде в глаза: европейские державы вместе с Японией здорово расчленили Китай. Так вот, ихэтуани набросились на все иностранные торговые дома, на сеттльменты, которые не имели защиты, и уничтожили их. Разграбили они и все владения Благородного Дома в Пекине, Тяньцзине, Фучжоу и Кантоне. Благородный Дом оказался в ужасном положении. В то время обязанности тайбаня снова номинально выполнял старый сэр Лохлин Струан — последний сын Робба Струана, сухорукий от рождения. Он стал тайбанем после Кулума. Карга назначила его на этот пост, когда ему было восемнадцать, сразу после смерти мужа, а потом после того, как погиб в море Дирк Данросс, и он без неё не смел и шагу ступить до самой своей смерти в пятнадцатом году. Ему было тогда семьдесят два.

— Откуда у вас все эти сведения, Питер?

— Придумываю, — величественно произнес он. — Так что Карге срочно нужны были деньги, и немалые. Множество ценных бумаг «Струанз» приобрел дед Горнта, из-за чего возникший было подъем деловой активности сменился спадом. Никаких обычных источников финасирования не имелось, и занять ей было негде, потому что вся Азия — все хонги — находились в одинаково стесненном положении. А отец человека, с кем сейчас беседует Тайбань, был Королем Нищих в Гонконге. Когда-то нищенство тут процветало. И вот, рассказывают, что Король Нищих явился к Карге. «Желаю купить пятую часть Благородного Дома, — объявил он с большим достоинством. — Продадите? Предлагаю двести тысяч таэлей серебром», а это была как раз та сумма, которая требовалась Карге, чтобы выкупить её бумаги. Они поторговались для приличия, и он остановился на десятой части, на десяти процентах, и это была невероятно честная сделка, потому что и тот и другой понимали: за эту сумму он мог получить процентов тридцать-сорок, ибо к тому времени Карга уже пришла в отчаяние. Он не потребовал никакого контракта — лишь оттиск её печатки и обещание, что каждый год она или тайбань будут являться к нему или к его потомкам, где бы те ни жили, и спрашивать разрешения на голосование их акциями.

«Пока тайбань просит об этом, право на голосование будет предоставлено».

«Но почему, Досточтимый Король Нищих? Зачем тебе нужно спасать меня от моих врагов?» — спросила Карга.

«Потому что твой свекор, старый Зеленоглазый Дьявол, когда-то спас репутацию моего деда и помог ему стать первым Королем Нищих Гонконга».

— И вы во все это верите, Питер? — вздохнула Кейси.

— О да. — Он обвел взглядом Хэппи-Вэлли. — Когда-то здесь было малярийное болото. Дирк и его привел в порядок. — Он затянулся сигаретой. — В один прекрасный день я напишу книгу о Гонконге.

— Если будете курить и дальше, не напишете ничего и никогда.

— Намек понял. О'кей, брошу. Сейчас же. На сегодня. Потому что вы такая красивая. — Он затушил сигарету. Ещё одна улыбка, но уже другая. — И-и-и, а ведь я мог бы рассказать вам немало любопытного о многих, кого вы встретили сегодня. Но не стану: это нечестно, неправильно. Того, что было на самом деле, я никогда не расскажу, хотя знаю очень много!

Кейси рассмеялась вместе с ним и перевела взгляд со странной пожилой четы вниз, на другие трибуны. И тут же невольно ахнула. Под балконом ложи членов клуба она увидела Орланду. А возле неё, совсем близко, Линка. Даже с такого расстояния трудно было не заметить, что эти двое счастливы вместе.