Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

Он догнал её и сбил с ног одним тычком в спину. Хрипло зарычал, бешено вращая глазами, замахнулся ремнём и хлестнул упавшую по лицу. Закрыться она не успела.

Я, Губитель, смотрел на всё это спокойно — людские дела меня не касаются; но вот тот, второй, взъярился тотчас же. И я шагнул вперед, даже не успев понять, зачем, в сущности, это делаю.

Я перехватил занесённую для повторного удара руку. И услышал свой голос (хвала Равновесию, именно свой, а не того, чьё тело тогда позаимствовал):

— Хватит, Арталег.

Да, тот хорошо знал сего типа. Парень по имени Арталег обмер. Он глазел на меня, и рот его медленно приоткрывался. Я отпустил его руку — она бессильно упала вдоль тела.

— Вставай, Саата-травница, — сказал я, наклоняясь надлежащей.

Он попытался воспользоваться этим, парень по имени Арталег, умевший довольно-таки быстро соображать. В его кулаке оказалась железная чушка, и ею он попытался со всей силы двинуть меня по затылку. Опасную игрушку пришлось отобрать, а самого парня слегка стукнуть по челюсти. Он всхрапнул и осел в пыль.

Ух, как вспыхнули её глаза, когда она увидела протянутую руку и моё лицо (вернее, лицо того). Сколько в них было… я даже не знаю таких слов. Призыв? Радость? Боль? Надежда? Нет, не то. Всё вместе и каждое по отдельности.

И ещё — она ждала. Ждала того. И не верила, что он погиб.

И ещё — я ощутил странное: мне было неприятно, что она ждала его, а не меня. Потому что в больших тёмных глазах пылала вырвавшаяся на свободу страсть.

Я знал это слово. Знал умом. А теперь понял, что это значит на самом деле. И — растерялся. Я, сражавшийся с богами и демонами, растерялся. Не знал, что делать. Стоял, держа её небольшую ладошку, посреди полного народом двора и не двигался с места. За спиной заворочался и застонал Арталег — пожалуй, я всё же приложил его чересчур сильно. И тут вмешался тот.

Он решительно потянул меня через двор — рука Сааты осталась в моей ладони. Не колеблясь, он взбежал по ступеням крыльца, пинком распахнул дверь (у меня она, правда, просто рухнула внутрь вместе с петлями) и, таща за собой замершую Саату, решительно направился куда-то в глубь дома.

Она не успела спросить, что я делаю. Последняя дверь сама распахнулась навстречу, и я увидел женщину средних лет (горе источило её душу, тень сознания заметно потемнела) и с ней двоих очень похожих на неё молодых парней — её сыновей.

Женщина вскрикнула, поднося ладонь ко рту. Парни остолбенело уставились на нас с Саатой.

— Эльстан! Ты… ты вернулся?

— Можно сказать и так, — ответил я. Пальцы Сааты в моей ладони заметно вздрогнули.

— А голос у тебя изменился… — пролепетал самый молодой — из памяти того я извлёк, что парня звали Армиолом.

— Мне пришлось ударить Арталега, — сказал я. — Саата не может оставаться с ним! Это зверь, это хуже, чем зверь! Почему вы ничего не сделали?!

Бедняги, они здорово растерялись.

— Эльстан… но что случилось? Расскажи же всё толком! — Её звали Деерой, она была хозяйкой этого хутора и опомнилась первой.

Я не успел произнести ни звука. Саата опередила меня.

— Матушка, бил он меня… муж мой, сын ваш, Арталег. Бил смертным боем… Кииту покормить не дал… супружеского долга потребовал. Я ему — погоди, докормлю, хотя знаю, что он сегодня утром опять Мииту наяривал… А он — нечего, орет. И за волосы. А как бить начинает, так звереет вконец. И пошло… Не помню, как во двор выбежала. А там… Эльстан стоит… — Она густо покраснела и потупилась.

— И сильно ты… братца моего приложил? — поинтересовался Алорт, старший из братьев.

— Уже вставал, когда мы сюда шли.

— Погодите вы! — Деера шагнула к Саате и обняла за плечи. — Дочка, я так вижу…

— Дочкой звали, а сына своего унять не захотели, — глухо, с обидой ответила Саата, опустив обязательное «матушка».

Деера сделала вид, будто не слышала.

— Уйти от нас хочешь? На позор выставить? — выпалил Армиол прежде, чем его успели остановить.

Я не вмешивался. Слушал. Тут не могла помочь и та память.

— Вот-вот, вам главное — чтобы всё шито-крыто и никто ничего не знал! — дикой кошкой прошипела Саата. — Да, не хочу я со зверем вашим жить! Все, нажилась, хватит! Синяков до конца дней своих не сосчитаю! Кииту беру — и к отцу. Он небось не прогонит. Проводишь меня? — Она взглянула мне прямо в глаза.

— Провожу, — ответил я не думая. — Хоть до края земли. «Лишь бы ты смотрела на меня таким взором, Саата…» Глаза Дееры сузились.

— Арталег тебе, Саата, муж законный. И защищала я тебя всегда, то ты знаешь…

— Защищали-защищали, да не защитили! — бросила Саата. — Всё, нет у меня больше никому веры! Хватит с меня. Батюшка мой тоже не из бедных. И барахла мне вашего не надо. Подавитесь моим приданым, будь оно трижды неладно! Пойдём, Эльстан!

Она решительно повернулась, потянув меня за собой. И я послушался.

— Стой, девка! — сорвался Алорт. Я оглянулся и посмотрел ему в глаза. Он разом осёкся.

…Силы лесные, силы небесные, да ведь не Эльстан это никакой! Как он глянул на меня — думал, на месте помру. Буркалы бездонные, ровно колодцы во тьму; меня мороз по коже, в груди всё сперло, ни рукой, ни ногой не пошевелить — мне, Алорту, в одиночку рогача бравшему!..

И не просто тьма у него в глазах, а Тьма Смертная, всем тьмам тьма. Не Эльстан это, обман, подделка, морок! Хочу заорать, дуру девку предупредить — мол, братан мой не ромашка-одуванчик, но этот-то тебя до ближайшего поворота только и доведёт! А потом… снасилит да и сожрёт. А что останется, снова снасилит. Силюсь, тужусь — а только сипеть и получается.

Уходят…

Он был глуп и горяч, младший сын Аргниста по имени Армиол. Он решил остановить меня стрелой в спину. Стрелу я сжёг ещё в воздухе, повернулся, взял комок сухой грязи и кинул. Парню в лоб. Теперь неделю, не меньше, проваляется без чувств. Впредь осторожнее будет.

Мы шли через широкий двор, и никто не заступил нам дорогу. Кроме Арталега — уже возле самых ворот. В руках у него был взведённый арбалет.

— Значит, спуталась ты тогда всё-таки с ним, Сатька… — прошипел он, когда Саата испуганно повисла на моей руке, и я невольно остановился. — Ну ничего, сейчас увидишь, как этот колдунчик у меня со стрелой в брюхе попляшет!..

Он сделал слишком много ошибок, этот Арталег. Ему бы выстрелить мне в спину, а он вылез лицом к лицу. Об участи, постигшей другого не в меру ретивого стрелка, его младшего брата, он, похоже, не знал.

— На колени, колдунчик!

Я шагнул вперед и взял оружие у него из рук. Естественно, шагнул не тот, кого здешние именовали Эльстаном, — он на такое способен не был. Вперед шагнул Губитель. Губитель, который всё-таки выиграл свой последний бой.