ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ - ДЖОРДЖО ВАЗАРИ

Однако фортуна, весьма покровительствовавшая ранее сему человеку, недовольная, от него отвернулась и нанесла ему помимо прочих еще один весьма тяжкий удар: король Генрих передал упоминавшийся дворец синьору Пьеро Строцци, и Джованфранческо очутился бы в положении самом ужасном, если бы не сострадание названного синьора, которого судьба Рустичи, ставшая ему известной, весьма огорчила. И синьор Пьеро помог ему вовремя в большой его беде, устроив в какой-то монастырь или другое подобное место монахом и, не забывая о несчастной старости Джованфранческо, его поддерживал и о нем заботился, как того заслуживали его большие достоинства, до конца его жизни.

Скончался Джованфранческо восьмидесяти лет, и большая часть его работ осталась у названного синьора Пьеро Строцци. Не умолчу и о том, что стало мне известным, а именно о том, что, когда Антонио Мини, ученик Буонарроти, приехал во Францию, Джованфранческо любезно принял его, и в руки Рустичи попали некоторые картины, рисунки и модели, выполненные рукой Микеланджело, часть которых затем заполучил скульптор Бенвенуто Челлини во время пребывания своего во Франции и увез их во Флоренцию.

Был Джованфранческо, как уже говорилось, не только несравненным в литье, но и человеком величайшей доброты, высоконравственным и охотно помогавшим бедным. Потому и не удивительно, что с такой щедростью поддержал его в большой беде и деньгами и всем другим названный синьор Пьеро, ибо свыше всякой истины истинно, что и в этой еще жизни тысячекратно вознаграждается содеянное ближнему ради Господа Бога. Рисовал Рустичи превосходно, о чем можно судить и по нашей Книге и по книге рисунков высокочтимого дон Винченцо Боргини.

Упомянутый выше Лоренцо Нальдини, прозванный Гуацетто, ученик Рустичи, отлично выполнил во Франции много скульптурных работ. Но он не знал некоторых частностей, как и его учитель, проживший столько лет во Франции в полной почти праздности, занимаясь лишь постоянно своим упоминавшимся конем. У названного Лоренцо было несколько домов в предместье за воротами Сангалло, которых он лишился во время осады Флоренции, когда они были разрушены народом вместе с другими постройками. Это огорчило его настолько, что, возвращаясь на родину в 1540 году, не доехав четверти мили до Флоренции, он нахлобучил на голову капюшон своего плаща, дабы закрыть глаза и не видеть разрушенное предместье, с его домом по въезде через названные ворота. Увидев его таким закутанным, стража у ворот захотела узнать, что это значит, когда же узнали, почему он так закрывается, его подняли насмех. Прожив несколько месяцев во Флоренции, он возвратился во Францию, куда увез и свою матушку и где и теперь он живет и работает.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ФРА ДЖОВАНН'АНЬОЛО МОНТОРСОЛИ СКУЛЬПТОРА

Когда у некоего Микеле д'Аньоло из Поджибонси в поместье, носящем название Монторсоли, что на Болонской дороге, на расстоянии трех миль от Флоренции, где владения его были весьма обширными и плодородными, родился младенец мужского пола, ему было дано имя деда, то есть Аньоло. Когда мальчик этот, подрастая, проявил заметную склонность к рисованию, отец по совету друзей отдал его в обучение к мастерам каменного дела, работавшим в каменоломнях Фьезоле, что почти насупротив Монторсоли. Продолжая у них работать вместе с Франческой дель Тадда, который тогда был еще юношей, и с другими, Аньоло спустя немного месяцев отлично научился владеть резцами и, пользуясь ими, выполнил немало работ. А потом через дель Тадду свел он дружбу с фьезоланским скульптором мастером Андреа, которому талант юноши угодил настолько, что, полюбив его, он начал его обучать и не отпускал его от себя целых три года. Когда же по прошествии этого времени умер его отец Микеле, Аньоло отправился вместе с другими молодыми резчиками по камню в Рим, где, поступив на строительство св. Петра, высек там несколько розеток главного карниза, обходящего внутри храм, что принесло ему и большую пользу и немалую выгоду.

Уехав затем по неизвестной мне причине из Рима, он устроился в Перудже у одного каменных дел мастера, который по прошествии года передал ему все свои работы. Но Аньоло, понимая, что пребывание в Перудже не давало ему ничего и что он там ничему не мог научиться, при первой представившейся ему возможности оттуда уехал и переселился в Вольтерру, где работал над гробницей мессера Рафаэлло Маффеи, по прозванию Вольтеррано, где, поскольку она сооружалась из мрамора, он высек кое-что, показавшее, что талант его даст со временем добрые плоды.

Закончив это произведение и услышав, что Микеланджело Буонарроти дает работу всем лучшим резчикам и каменотесам на строительстве сакристии и библиотеки Сан Лоренцо, он направился во Флоренцию, где начал работать, и Микеланджело, судя уже по первым его вещам и по некоторым орнаментам, понял, что юноша этот обладает прекраснейшим талантом и решительностью и что в один день он сможет сделать столько, сколько более опытные и старые мастера не сделают и в два, и потому он назначил ему, который был еще мальчиком, такое же содержание, какое получали эти пожилые люди. Когда же в 1527 году по случаю чумы и по другим причинам строительство это прекратилось, Аньоло, не зная, чем бы ему еще заняться, отправился в Поджибонси, откуда были родом и отец и дед его, где он и прожил некоторое время у своего дяди мессера Джованни Норкьяти, человека набожного и хорошо образованного, ничем другим не занимаясь, кроме рисунка и науки.

Видя же, какая сумятица творится в мире, он вскоре пожелал предаться религии для спокойствия и спасения души своей и отправился к отшельникам в Камальдоли, где, однако, не задержался, так как, испытав их жизнь, не вынес ее лишений, постов и воздержания. Тем не менее все то время, которое он провел там, тамошним отцам он был весьма приятен, ибо поведение его было отменным и время он проводил там, вырезывая головы людей и различных животных с прекрасными и причудливыми выдумками, как набалдашники на дубинах или попросту палках, на которые святые отцы опираются, когда идут из Камальдоли в пустынь, или же гуляют по лесу, когда им потребна тишина. Покинув обитель с разрешения и благословения старшего, он направился в Вернию, так как все-таки еще испытывал тягу к монашеской жизни, где он провел некоторое время, участвуя в хоре и беседуя с тамошними отцами. Однако и тамошняя жизнь его не удовлетворила, и, наслышавшись, как живут разные монахи во Флоренции и в Ареццо, он отправился туда, покинув Вернию, но и там ни в одном монастыре не мог он устроиться так, чтобы удобно было ему заниматься и рисованием и спасением души, и в конце концов стал братом у инджезуатов во Флоренции, что за Порта Пинти, где он был принят весьма радушно, а так как они занимались витражами, то надеялись, что он окажет им в этом и помощь и пользу. Но поскольку отцы эти по своему образу жизни и правилу сами мессу не служили, они держали на этот случай священника, служившего каждое утро, капелланом же у них тогда был некий фра Мартино из ордена сервитов, лицо весьма разумное и добронравное. И вот, обратив внимание на способности молодого человека и рассудив, что он, находясь у тамошних отцов, едва ли мог чем-нибудь их проявить, ибо монахи эти только и делают, что читают молитвы, изготовляют витражи, кипятят воду и возделывают огороды и тому подобное и не занимаются ни наукой, ни словесностью, ему удалось словами и делами своими добиться того, что молодой человек, покинув инджезуатов, постригся 7 октября 1530 года у братьев-сервитов во флорентийской Нунциате под именем фра Джованн'Аньоло.

А в 1531 году, усвоив за это время обряды и службы сего ордена, а также изучив произведения Андреа дель Сарто, там находящиеся, он, как у них говорится, принял на себя обет. А в следующем году, к полному удовлетворению тамошних отцов и к удовольствию своих ближних, он отслужил весьма торжественно и чинно свою первую мессу. Поскольку же некие молодые люди, проявившие больше глупости, чем доблести, при изгнании Медичи попортили восковые портреты Льва, Климента и других представителей этого благороднейшего семейства, помещенные там по обету, братья постановили восстановить их, и фра Джованн'Аньоло с помощью некоторых из них, занимавшихся изображениями подобного рода, обновил кое-какие портреты, обветшавшие и поврежденные временем, и заново сделал пап Льва и Климента, которых и ныне там можно видеть, а вскоре и короля Боснии, а также старого владельца Пьомбино, и в работах этих фра Джованн'Аньоло преуспел изрядно.

В это время в Риме находился Микеланджело, которого папа Климент, задумавший продолжать работы в Сан Лоренцо, по этому случаю туда и вызвал. Его Святейшество попросил его указать ему молодого человека, который мог бы восстановить попорченные древние статуи в Бельведере. Вспомнив тогда о фра Джованн'Аньоло, Буонарроти и предложил его папе, а Его Святейшество особым указом затребовал его у генерала ордена сервитов, которому, хотя и с неохотой, пришлось того уступить, ибо иначе поступить он не мог.