Декалог 1: Загадка - Стивен Уокер

Он помолчал.

— В чём бы ни была ваша вина, всё, что сегодня тут случилось, связано с этой книгой, а через неё — с моим народом, — он глубоко вздохнул. — И поэтому я могу предложить решение. Лишь частичное решение, и дорогое… но всё-таки решение.

Он снова замолчал на какое-то время, и Барбара услышала, как среди обломков потрескивает огонь.

— Время очень опасно, — тихо сказал он. — Им можно манипулировать только ценой полной ответственности.

Он раскрыл книгу. Барбара задрожала:

— Что вы сделаете?

— Я ничего не сделаю. Это можете сделать вы и Ракотис, — он вручил ей книгу. — Перед вами выбор. Продолжать жить дальше, смириться со всеми случившимися смертями, научиться жить в мире, который вы сами и создали. Или… — он не решался. — Воспользоваться этой книгой, чтобы отменить всё, что тут произошло.

— Я выбираю воспользоваться книгой!

— Моя дорогая, имейте вежливость дать мне закончить. Даже у моих соплеменников мудрость имеет свои границы. Это решение дастся не даром.

— Что вы имеете в виду?

— Я знаю лишь то, что весы времени должны быть сбалансированы. Что же касается остального — книга знает. Теперь вы должны сделать выбор, — и он отвернулся.

Барбара всё ещё не смотрела в книгу. Вместо этого она посмотрела на Ракотиса. Ему тоже придётся заплатить.

Если воспользоваться книгой, Птолемей останется живой, история будет исправлена, будет восстановлен тот мир, который она знала. Но… она потеряет сына, мужа, восемь лет жизни и любви. Она потеряет часть себя. И что, если Йена ей тоже придётся потерять? Что, если его смерть в шахте это цена, которую она должна заплатить за исправление своих ошибок?

Она снова посмотрела на Ракотиса и увидела, что он тоже нашёл ответ. Заглянув за отражавшиеся в его глазах огни, Барбара подумала, что её потери могут оказаться не такими уж и большими.

Затем Ракотис взял книгу. Вдвоём они начали её читать. Когда они читали, Барбара почувствовала, как что-то внутри неё слабеет. Она начала плакать. Она жалела не себя, и не Йена. Она плакала о своём муже. И о своём сыне, которого никогда не будет.

Слёзы скатились с её щёк и полетели на страницы книги.

Они не долетели.

Время распуталось раньше.

331 г. до н. э.

Когда его корабль пробил во времени дыру и провалился в неё, Ракотис понял, что умрёт. Но когда ожидаемое растворение тела не произошло, он заподозрил, что покинул сознание слишком рано.

Ракотис опасливо позволил самосознанию вернуться из запасного мозга. Его тут же охватила боль. Ему было страшно оценивать степень повреждения тела во время катастрофы, он был удивлён, что оно до сих пор живо. Ракотис усилием воли вернул полный контроль над телом. Боль в сломанных конечностях делала это невозможным. Он попытался изолировать ту часть мозга, которая была ответственна за такие сигналы; но когда он пытался надеть скафандр, ужасный скрежет расколотых костей в его верхних конечностях нарушил его концентрацию.

Когда, наконец, Ракотис выбрался из корабля, он уже умирал. Когда поле времени его корабля исчезло, его ударило потоком воды, но он уже не чувствовал ни боли, ни надежды.

Его сознание отчаянно спешило скрыться в запасном мозге, но его отвлекла мысль: «корабль… взрыв времени… энергия должна куда-то деться…»

Ракотис умер раньше, чем закончилась мысль.

А в будущем, через тысячу лет, город горел, унося с собой знания и мудрость мира.

Уже в который раз за эту ночь я обескураженно чесал затылок.

— Это всё? — спросил я. — Но что случилось с Доктором и его друзьями после этой… обратной перемотки времени?

Сильверман пожал плечами:

— Сожалею, мистер Эддисон, но мне нечего добавить.

— И снова Доктор абсолютно другой, — заметил незнакомец. — Может быть, всё-таки, я — это он.

— Что же, ваша внешность этого не исключает, — признал я, — но давайте не будем торопиться выводами.

Я наклонился к Сильверману и взял из его руки жёлтый камень.

— Так это золото? Может быть, я всё-таки получу гонорар? — я бросил его обратно на стол. — Давайте ещё что-нибудь попробуем.

Сильверман осмотрел оставшиеся в куче предметы и выбрал то, что привлекло моё внимание ещё в конторе — свёрнутую газету с заголовком об НЛО. Он собрался повторить свой фокус, но внезапно незнакомец нагнулся и вырвал газету из его рук.

— Нет, — сказал человечек, — не думаю, что от этого будет польза. — Лучше попробовать что-то другое.

Я с любопытством посмотрел на него, но оставил свои мысли при себе. Тишину нарушил Сильверман:

— Как скажете, сэр, — он выбрал маленький мелок. — Вы не против этого предмета?

Незнакомец одобрительно кивнул.

— Мелок, так мелок, — сказал я.

Дэвид Дж. Хау

Очарование

Солнце жарило как в аду.

На протяжении последних двухсот лет оно каждое утро раскрывало свой циклопический глаз и грозным взглядом смотрело вниз, на беззащитную землю. Под его немигающим взглядом влага исчезала из почвы, трава и деревья жухли, множество мелких животных скрючивались и умирали.

Люди были в отчаянии. Поля не родили, семьи голодали, реки и ручьи пересохли. Даже из самых глубоких колодцев было всё сложнее доставать воду. С каждой неделей без дождя к ведру приходилось довязывать ещё один кусок верёвки, и очень скоро ведро всё равно начинало возвращаться пустым.

Среди бурых полей и пыльных каменных дорог, пчёлам приходилось всё дальше летать в поисках пыльцы, случайные ветры вздымали пыль в виде вихрей, а горизонт дрожал от непреходящей жары.

Горячее удушливое спокойствие нарушили звуки шагов, хрустевших по гравию дороги, и голоса. Один голос был женский, другой мужской.

— На счёт жары ты был прав, Доктор.

— Хм.

— Тут жарче, чем на Лансароте!

— Хм.

Из-за поворота появились два человека. Впереди, спиной вперёд и лицом к своему спутнику, шла женщина. Её загорелое лицо обрамляли короткие прямые тёмные волосы, отчего казалось, что её голубые глаза сверкали. Её гибкое тело было одето в разноцветные шорты и просторную рубашку, завязанную на животе узлом. Ансамбль дополняла пара ношенных и пыльных, когда-то бывших белыми, кед и надетая набекрень оранжевая бейсболка.

Её спутник был одет в белую рубашку и белые брюки в розовую полоску; рукава были закатаны выше локтей. На голове у него была старая соломенная шляпа с красной шёлковой лентой, штаны поддерживали подтяжки с узором. Он тоже сильно загорел, а в его светлых волосах были ещё более светлые, выгоревшие пряди, свидетельствующие о долгом времени, проведенном на солнце.

— Тут жарче, чем на Сарне! — продолжала девушка, разворачиваясь на ходу. — А это о чём-то да говорит!

Позади неё Доктор поднёс к губам бутылку с водой и немного надпил.

— Не ругай жару, Пэри, — посоветовал он. — Она может приносить большую пользу, тепло необходимо для роста большинства живых существ.

Пэри улыбнулась. Впервые с тех пор, как она начала путешествовать с Доктором, она чувствовала себя расслабленно. В конце концов, это она попросила остановиться и пройтись пешком по сельской местности.

— Как жаль, что всё здесь так высохло, — сказала она, оглядывая пожухлые поля. — Я и не думала, что на Земле возможна такая долгая засуха.

Она что-то заметила и остановилась, вглядываясь вдаль.

— Доктор! Посмотри!

Доктор подошёл к ней и осмотрел далёкие поля. Там, вдали, он увидел какую-то сочную зелень, но из-за дрожания нагретого воздуха ничего нельзя было разобрать.

— Интересно, — сказал он. — Может быть, это мираж? Ты хочешь посмотреть?..

Он ещё не закончил вопрос, а Пэри уже шла по дороге, высматривая проход между полями.

— Идём, Доктор, — донёсся до него её голос. — Если это деревня, то в ней есть бар, а я сейчас могу убить за банку холодного пива!

— Люди! — пробормотал Доктор себе под нос, улыбаясь.

Он оглядел окрестности. Всё было бурое и пожухлое, всё медленно умирало под неумолимым взглядом солнца. Он прищурился и вгляделся туда, где Пэри заметила зелень — зелень по-прежнему была там. Задумчиво поправив шляпу, он пошёл.

Минут через десять Пэри уже шла вдоль полей, на которых росли здоровые сильные лозы. Трава на обочине пыльной дороги тоже была сочной, и деревья больше не выглядели увядшими. Впереди возле дороги стоял указатель. Пэри ускорила шаг и направилась к нему.

Чем дальше шёл Доктор, тем сильнее он хмурился. Он обернулся, чтобы проверить, не мерещится ли это ему, но позади него была по-прежнему сухая пустошь, такая же, какой он её помнил. Несмотря на это, здесь земля ожила, и даже воздух стал слегка влажным.

— Доктор! — донёсся спереди голос Пэри. — Это деревня!

Доктор поспешил догонять подругу. Он нагнал её возле стоявшего у дороги указателя «Сэер». Метрах в ста дальше стояла пара кирпичных коттеджей, а за ними из-за вершин деревьев выглядывала старая кирпичная башня.