Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук

-Бегом, – уже не таясь и не выбирая место для шага, крикнул, рванувшийся вперед, Митро.

Сердце Анаи колотилось и вздрагивало с каждым новым воем, раздававшимся уже с разных сторон. Только впереди, куда стремились беглецы, неслышно ничего. Бьющие по плечам и по лицу ветви деревьев и кустарников, еще больше раззадоривали и подгоняли бегущих.

Их сжимали в полукольцо. Многоголосый звериный рев, долетавший сзади и с обоих боков, говорил Митро, что они угодили в самую гущу таркской стаи. Просто чудо, что их маленький отряд не напоролся на тварей ранее. Наверное, эта свора тарков двигается на Хирмальм из Ульма. Трое беглецов просто шли всё это время рядом с врагом, и так же, как и сам враг, не догадывались об этом. По глупой роковой случайности их стоянка обнаружилась, в этом уже не было никаких сомнений.

Тем временем полукольцо сжималось, силы понемногу покидали бегущих. Погоня, воя и завывая в предвкушении скорого насыщения, нагоняла тяжело бегущую, теряющую силу, добычу. Постоянно оглядывающемуся на бегу Римасу, казалось, что вот-вот из зарослей, только что покинутых ими, покажутся преследователи.

Первой, споткнувшись об предательски вылезшую из земли корягу, упала Аная. Она, пролетев немного в воздухе, словно небольшая рыбацкая лодочка-плоскодонка по песчаному берегу, проскользила по траве еще несколько шагов. Раздирая в кровь ладони и часть лица, она больно ударилась коленями о выпуклые из бурой земли корни гигантов-деревьев. Сдерживая прыснувшие от резкой боли слёзы из глаз, она с помощью Римаса поднялась с земли и немного прихрамывая, продолжила бег.

Их передвижение заметно замедлилось. Хрипы, постоянно вырывающиеся из груди, устало бегущих людей, казалось, разносились на весь лес. Правда, погоня также заметно отстала. Отдаляющийся многоголосый вой всё больше оставался позади бегущих. Коротконогим таркам тяжелее бегать, чем длинноногим лоримам. Только не сравнится ни один лорим в выносливости с порождением Ледяного леса. Нужно было торопиться, но ноги подкашивались. Тело, отказывающееся идти дальше, болело и ныло, только ненавистный рев и вой погони подгонял, словно обжигающий острый хлыст.

-Отдых, – глухо, еле слышно скомандовал, падающий от усталости на траву, Митро. Все повалились рядом с ним. Глубоко вдыхая и жадно глотая свежий лесной воздух, раскалёнными от бега лёгкими. Трое беглецов лежали на мягком лесном ковре.

Восстановив понемногу тяжелое дыхание, Митро, словно не замечая Анаи, сказал Римасу, тяжело поднимаясь:

– Так дальше не протянем. Веди её дальше.

Словно в подтверждение его слов вой с новой силой холодной морской струёй окатил беглецов.

-Ты, видно, плохо узнал меня, братец, за эти годы! – Аная вскинулась на дружинника, словно волчица на своё несмышлёное чадо.

Только не было перед ней больше братца по её далёким детским играм. Перед ней стоял во весь свой рост, грозный давно уже выросший и ставший настоящим воином Митро. Она как-то сразу ощутила, что не может лишать его этого мига. Она не властна более над этим воем – он давно уже всё решил, и оставаться на месте – только делать его жертву напрасной.

Аная тяжело обняла его, прижавшись к твёрдой железной груди, с надеждой посмотрела в твёрдые голубые глаза. Но только непоколебимую уверенность она увидела в них – ничего более не осталось в тех ставших такими незнакомыми и родными очами.

Они уходили вдвоём, оставляя позади молча стоявшего и молча прощавшегося с ними, Митро. Перед тем, как нырнуть в заросли, Римас поднял вверх клинок, разлучаясь со своим другом и братом. Из-под личины шлема оставшегося воя он услышал его последние слова:

-Береги её.

-Сберегу, – кивнул он и исчез в зарослях.

Митро постоял немного, прислушиваясь к удалявшимся звукам уходящих друзей: «Несите весточку в дом отчий! Летите быстрее птицы лесной! Бегите быстрее лани! Скорей!» Он остаётся. Не увидит более воин матушки, не услышит он более слов своей любой Лонушки! Он остаётся! Хруст в кустах за спиной заставил его резко развернуться и ощетиниться мечом из-за щита…

Глава 15.

Равнина.

За оленьим стадом легко было передвигаться. Широкая бескрайняя равнина растянулась до самого горизонта, в ней хватило бы голубого мха для еще нескольких таких стад. Они шли неторопливо, огромным серым потоком кормясь, ревя, испражняясь, оставляя за собой пустынную, будто перемолотую тысячами гусеничных тракторов, землю.

Вот уже началась вторая неделя путешествия. Он легко шел рядом со стадом, параллельно двигаясь на расстоянии пятисот или четырёхсот шагов, почти вплотную к скальному наросту, тянувшемуся вдоль безбрежной равнины. Ночевал среди скал, достаточно высоко над землёй, чтобы избежать ночных неприятностей, которые ему могли доставить хищники. Запасы мяса пополнял, охотясь, отбивая от стада телят. Старался растягивать мясной резерв, выходя на охоту только по необходимости. В горных наростах несколько раз наталкивался на чистые источники воды, весело бегущие среди камней, будто по лесной тропке. А в один из дней чуть было не напоролся на старых знакомцев – кабанью семью. Ксандр, забравшись по выше на скальный уступ, развалился на камнях, приятно щурясь на ставшее чаще выходить солнце. Наслаждаясь теплом, он наблюдал за милым семейством «хрюшек», как он мысленно назвал их. Глядя на семейную идиллию внизу у подножия, Саша благодарил Бога, к которому он чаще стал обращаться, оставшись один, что не догнал тогда кабанью стаю. Папаша свин оказался громадным, размером с взрослого носорога, виденного парнем в городском зоопарке на экскурсии с классом. Здоровенные желтые клыки, как пара рогов автопогрузчика, торчали у него из-под нижней губы. Он легко вспахивал ими прогретую землю вокруг, оставляя глубокие борозды. Гора мышц и мяса, толстые коренастые лапы-ноги… Саша не выжил бы, встретив его тогда на открытом пространстве. И Дар не помог бы. Несколько самцов поменьше роя землю и похрюкивая, кормились поодаль от «папаши». Самки, не имеющие клыков, своими влажными пятаками, словно несколько пылесосов, проходили следом за самцами, всасывая, поедая все остатки. «Малышня», резвясь, попискивая и похрюкивая, вертелась вокруг, добавляя семейной идиллии красок и шарма.

Лёжа на своем наблюдательном пункте, Ксандр наслаждался картиной, ему всегда нравились животные и наблюдение за ними. С каждым часом, проведённым в этом грозном и опасном, но таком чудесном мире, он чувствовал, что становится частью этого леса, этой долины, этих скал. Словно первобытный человек шел по следу, охотился, прятался, ел мясо недавно убитой добычи, спал под открытым небом. Будто дикий кот, Саша лежал сейчас, купаясь в солнечных лучах, постоянно настороженный и следящий за всем вокруг. Крис был прав: те безобидные дикие свинки из лесного хозяйства – ничто по сравнению с этими доисторическими зверьми. Внезапное озарение, как солнечный луч, вырвавшийся из плена серых туч, осветил его сознание. А не на хррагово ли семейство он сейчас любуется? Не тот ли вепрь из Ледяного леса сейчас перед ним? По рассказам Альдора, Саша помнил: Ледяной лес находится на острове Норта, а сами поселения нортийцев разбросаны по побережью, омываемому Холодным морем[2]. Но то, что это Норта – можно было только предполагать. Такие кабаны могли водиться где угодно. Альдор сам говорил, что Дорн мало изучен. В общем, южное направление, изначально выбранное путником, являлось правильным. Возможно, он сможет выйти к людям, нортийцы ведь были союзниками Династии и, кстати, единственными мореходами на Дорне. Если это действительно Норта, то только они смогут переправить его через Холодное море в Меленвиль.