Записки прижизненно реабилитированного - Ян Янович Цилинский

— Что здесь плохого? Может быть, она нашла свое счастье, — вырвалось у Суркова. Он вспомнил про согревшее его тепло, полученное от Татьяны.

— Я тебе еще не все сказала, — продолжала жена. — Роман начался по дороге из заключения, развивался бурно и зашел далеко. Таня потеряла голову. Герой — человек не нашего круга, не имеет ни денег, ни положения и? конечно, испорчен лагерем. Я в большой тревоге!

— Анастасия Ивановна! — твердо сказал супруг. — Нельзя все решать заранее. Сначала надо познакомиться, посмотреть на него и составить мнение.

— На днях он придет к нам, — ответила жена, — думаю, что ты разделишь мнение, сложившееся у меня.

Об увлечении дочери Анастасия Ивановна узнала только вчера. Последние две недели Татьяна по утрам исчезала и приходила домой поздно вечером усталая и счастливая. Анастасию Ивановну начали беспокоить отлучки и настрой Татьяны. Та была наполнена переливающейся через край радостью. Такой свою дочь Анастасия Ивановна никогда не видела.

«Куда она ходит, что делает, с кем встречается? — думала мать. — Неужели любовь? Но откуда?»

Угадав по скрипу открывающейся двери возвращение Татьяны, она вышла в прихожую и с надеждой на отрицательный ответ спросила:

— Доченька, мне кажется, что у тебя роман? Кто твой герой?

Татьяна бросилась ей на шею и заговорила:

— Мамочка, ты его знаешь. Это Вася! Мы встретились в дороге и вместе приехали. Он тоже освободился, я познакомила вас на вокзале. Мы так любим друг друга! Вася мой, мой!

У Анастасии Ивановны померкло в глазах. Матери следовало все понять раньше и предостеречь дочь. Ее избранником мог быть только он. Образ этого человека запечатлелся в памяти: высокий, лобастый. Строгое лицо с остатками детского румянца. Ежик светлых волос, остриженных под машинку. Порывистый и немного нескладный в движениях — и мужчина, и мальчик. Тогда, на вокзале, он спрыгнул с подножки вагона, принял вещи и протянул Татьяне руки. Дочь оперлась на них и соскочила на платформу. Они оказались рядом на вновь обретенной московской земле. Найдя глазами сквозь сутолоку перрона Анастасию Ивановну, Татьяна устремилась к ней. Дочь недолго задержалась в объятиях матери. Еще не высохли первые слезы радости, как она отошла на несколько шагов и вернулась со своим спутником:

— Мамочка, познакомься! Это Вася. Мы вместе приехали из лагеря. Он помогал мне в дороге. А это Анатолий, его брат! Он присоединился к нам в Рязани.

Татьяна кивнула на подошедшего стройного и очень красивого юношу в хорошем костюме. Он с достоинством поклонился.

Глаза Татьяны были торжествующие и гордые.

Лицо Васи расцвело в ясной улыбке. Он порывисто взял Анастасию Ивановну за руки и сказал чистым голосом:

— Вы такая хорошая! У меня тоже есть мама. Она, как и вы, очень долго ждала.

Руки спутника дочери были нежные и горячие. Женщина вздрогнула. Она вспомнила эти руки и узнала улыбку. Так улыбался Николай, ее любовь и нелепая ошибка. От его руки шло такое же тепло. Анастасия Ивановна отбросила воспоминания и спокойно ответила:

— Я так благодарна вам за помощь и внимание к дочери! Большое спасибо! Теперь всем пришло время расходиться. Вас ждет мама! — добавила благодарная мать не без иронии.

Молодые люди помогли донести вещи до такси. В дверях машины Татьяна задержалась и, обратившись к Василию, громко сказала:

— Помни наш уговор!

Первые дни после возвращения дочь почти не выходила из дома. Василий не звонил. Татьяна о нем не говорила. Майские праздники встречали в семье. В эти дни ходили и в гости. Мать успокоилась и выбросила из головы случайную дорожную встречу.

На Анастасию Ивановну нахлынули воспоминания: образ Николая, краткие дни ее ушедшего счастья, облик Василия, счастливые и усталые глаза дочери. Она представила, как Татьяна купается в свете улыбки Василия, как согревается теплом его рук и с какой самозабвенной страстью и наслаждением отдается этому человеку. В молодости судьба ей самой подарила такую радость. Татьяна была плодом этой оказавшейся лишь ослеплением любви. На секунду к сердцу матери подступило злое чувство ревности к дочери, которое тут же сменилось досадой на неожиданное и никому не нужное чувство, вторгшееся в жизнь Татьяны. Анастасия Ивановна любила дочь, желала ей счастья и считала, что Татьяне подходит лишь жизненный путь, определенный матерью. Она смотрела на дочь как на вещь, как на неодушевленный предмет. Мать не понимала, что у ее девочки, ставшей женщиной, появился свой внутренний мир, определяющий право выбора. Материнское чувство Анастасии Ивановны к Татьяне проявлялось не в ласках и нежности, которые эта женщина презирала, а в действии. Когда Таню осудили и отправили в лагерь, мать совершила невозможное. Она узнала пункт назначения, в который следовала ее дочь из Краснопресненской пересыльной тюрьмы, нашла пути к начальнику лагеря полковнику Чеченеву, узнала про его вкусы и желания и, не считаясь с расходами, добилась облегчения участи Татьяны. Теперь благополучию и счастью дочери грозила нелепая, как и минувший лагерь, любовь. Мать была готова к борьбе. Она понимала, что ей придется проявить выдержку и терпение и что говорить Татьяне сейчас о ее заблуждении рано и бесполезно.

— Доченька, приходи ужинать, тогда все и расскажешь, — мягко сказала Анастасия Ивановна и удалилась на кухню.

Разговор, происшедший за ужином, подтвердил наихудшие опасения. Избранник Татьяны был недоучившийся студент из полунищей интеллигентной семьи, существующей на зарплату. Его мама (это выражение со встречи на вокзале запомнилось) была детский врач, а отец — бухгалтер. Анастасия Ивановна презирала таких людей за неумение жить и непрактичность, но немного завидовала их непонятно откуда берущемуся счастью. Василий был человек без царя в голове. Оказалось, что, вернувшись вместе с Татьяной, он занимался только любовью и не думал ни об устройстве на работу, ни о продолжении учебы.

— Татьяна! — сказала Анастасия Ивановна твердо. — Василию пора определяться в жизни. Почему он еще не сходил в институт поговорить о восстановлении на учебу?

— Нам было не до этого, — ответила Татьяна беспечно, — теперь я напомню Васе об институте.

Анастасия Ивановна осталась довольна концом разговора. Она надеялась, что Василий потерпит неудачу. Восстановиться на учебу в институте человеку, имеющему клеймо 58-й статьи, несмотря на амнистию, было очень трудно. Мать поняла это на собственном опыте, начав недавно хлопоты о продолжении занятий дочери в институте театра.

Глава IV. В ЦАРСТВЕ ХОЛОДА

Май 1953 года подходил к концу. Менялись времена года. Заканчивалась весна, и наступало лето. Но люди жили по другому календарю. Они