Капкан для шоколадного зайца - Светлана Богданова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не дома, дорогая, — уже в лифте поведала ей Ангелина. — Чем я буду заниматься? Хороший вопрос! Мне опять передавили все сувениры. Да, да, именно те, что подарил Валерий Александрович. Как это произошло? Лучше не береди мои душевные раны, позже расскажу. Сейчас мне нужно заехать в магазин сувениров, потом в агентство, потом… Ты со мной хочешь?! Тебе не лень в такую холодину из дома выползать? Сидела бы возле телевизора и спящего супруга в тепле, с чашкой кофе на коленях. Нет, мне не жалко. Подгребай к агентству, если тебе так дома опостылело.
— Ой, спасибо! — поблагодарила Ангелину Катя. — Я мигом, тачку поймаю и подскочу к твоей работе.
Вот дурында! Мороз крепчает, а ей неймется. Ангелина не переносила морозы, зимой ее производительность труда резко падала, а организм стремился впасть в спячку до весны. С пробуждением природы она расцветала, в ее карих глазах загорались задорные кофейные искорки или чертовщинки, как ласкательно называл Анатолий. В Новый год Ангелина через силу накрывала стол, стараясь закупить в супермаркете уже готовые салаты и закуски, и после боя курантов и бокала шампанского устраивалась на диване, заворачивалась в одеяло, включала телевизор с праздничным концертом и засыпала под песни и пляски народов мира.
На близящийся Новый год Ангелина ждала от Анатолия серьезного разговора о дате бракосочетания и перебирала в голове тысячу причин, чтобы перенести свадьбу на апрель, а еще лучше на май или июнь. Они планировали пышное торжество: как-никак, а Анатолий женился впервые. Но ведь гораздо приятнее праздновать свадьбу при хорошей погоде, ярком солнце, в тепле, без верхней одежды. А не кутаться в пальто или шубы под пронизывающим питерским ветром, моросящим снегом с дождем и прыгать через серые сугробы, по слякоти в белых туфлях и поднятым подолом длинного платья.
Зачем Каррерасу понадобился Илюхин ресторан… На Бали — вечное лето, даже в сезон дождей температура не опускается ниже двадцати пяти градусов тепла, все осадки выпадают ночью, и ливень длится не более часа, а к утру промытая зелень тропических деревьев и лиан сверкает, точно отполированная, и распустившиеся цветы благоухают, будто откупоренные флаконы с туалетной водой в парфюмерной лавке.
А в Питере зима частенько начинается в ноябре, а заканчивается к концу апреля, в долгожданное лето — плюс пятнадцать — стандартная температура, а при двадцати градусах горожане изнывают от жары и повышенной влажности, обливаются потом и томятся в пылище и духотище мегаполиса.
То ли дело бабье лето: еще тепло, но нет зноя, и природа торопится поделиться дарами полей, огородов и лесов, и все прилавки магазинов и ларьков ломятся от овощей и фруктов, а бабульки возле рынков и станций метро торгуют свежесрезанными гладиолусами, астрами, георгинами и пучками зелени с грядок.
В сезон бабьего лета Ангелина садилась на диету из арбузов, чтобы к зиме прочистить организм, промыть почки и сохранить до весны накопленную красоту. Было бы здорово перенести свадьбу на это время, но она заранее знала, какую бурю негодования вызовут ее аргументы у Анатолия, который обязательно посчитает их нелепыми отговорками, прикрывающими серьезные претензии невесты, и будет мучить ее идиотскими вопросами и странными подозрениями.
Удивительно, сколько всего может промелькнуть в хорошенькой женской головке, пока старенький лифт в панельном доме спускается на первый этаж. Но возле машины Ангелину ожидал следующий сюрприз: здоровяк сенбернар Дик, насладившись беготней по кустам и кочкам за быстроногим дворовым котярой, отдыхал, возлежа на багажнике ее красавицы «ауди». Металл на капоте вибрировал и прогибался в такт прерывистому собачьему дыханию, а слюна, капающая из пышущей жаром пасти, выжгла в льдистой корочке желтоватые дорожки.
Ангелина нажала на кнопку выключения сигнализации, кнопка не сработала. Наверное, сигнализация сломалась, а иначе бы сирена завыла на весь двор еще раньше, когда Дик устроился на багажнике машины. То ли проводка где-нибудь замкнула от внезапно стукнувших после долгой слякотной погоды морозов, то ли еще какая неисправность приключилась, но в электрике, как, впрочем, и в механике автомобилей, Ангелина не разбиралась.
Фары не моргали, двери не открывались, да еще гигантский сенбернар, как лягушка из анекдота, пятой точкой к машине прилип.
— Дик, Дикуля, — манила она упрямую собаку. — Слезай, тебя дома ждут. Бабка уже котлеток налепила, иди, а то оголодаешь.
Дик чмокнул, вылив изо рта поток вязкой слюны, но с багажника не слез. Ангелина обошла вокруг, приблизившись к лобастой голове пса. Дик замолотил хвостом и угрожающе зарычал.
— Ты, чудовище! — закричала на него Ангелина. — Пошел вон, а то сейчас как огрею тебя палкой по хребтине, мало не покажется!
Чудовище вскочило, запрыгало толстыми лапами по капоту, царапая черную лакированную поверхность, и громоподобно залаяло. Ангелина спрятала палку за спину и предусмотрительно отступила на несколько шагов назад.
Что же делать? Нельзя оставлять Дика на багажнике, а то он его промнет и изуродует. Ангелина снова поднялась на свою лестничную площадку и позвала на помощь суперспециалиста Мишку.
Второй раз трюк с котярой не удался. Дик два раза на одну и ту же наживку не клевал. Видно, его серое вещество и впрямь было высокоразвитым, он лишь недобро покосился на приманку налившимся кровью глазом и рыкнул так, что кот, будто ошпаренный, взлетел на макушку березы.
— Давай, Мишань, иди за бабкой, пусть она его едой завлечет, — предложила Ангелина.
— Не-е, этот зверь бабку не уважает. Тут Светка нужна, — чинно рассуждал Мишка под вопли качающегося на березе кота.
— Ну подсуетись, Мишань, — просила Ангелина. — А то он мне всю машину раскурочит!
— Светка в школе, а мне в школу нельзя показываться, — отнекивался Мишка. — Сегодня утром училка звонила, так я ей наплел, что у меня температура под сорок. Она заставила меня врача из поликлиники вызвать. Ну мне градусник докторше подсунуть — плевое дело, а справка — в кармане. Представляете, что будет, если врач придет, а меня нет! Мать с меня три шкуры спустит…
— Беги за Светкой, Мишань, — взмолилась Ангелина, глядя на топающего по багажнику Дика. — Смотри, что он с капотом сделал! У меня ж сердце не выдержит, помру — смерть на твоей совести будет. А я тебя здесь прикрою. Если врачиха без тебя подойдет, я ей наплету, что ты взял на себя героическую миссию по освобождению двора от взбесившегося пса-террориста и, рискуя собственным здоровьем, встал
