Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы - В Иноземцев

Понимание этого факта широко распространилось в конце 50-х - начале 60-х годов. В 1958 году М.Янг издает свою фантастическую повесть "Возвышение меритократии", где обрисовывает грядущий конфликт между интеллектуалами и остальной частью общества См.: Young M. The Rise of Meritocracy: 1958-2033. L., 1958.; в 1962 году Ф.Махлуп вводит в научный оборот термин "работник интеллектуального труда (knowledge-worker)", подчеркивающий ранее неизвестные черты нового типа работника: его ориентированность на оперирование информацией и знаниями; фактическую независимость от факторов собственности на средства производства; высокую мобильность и стремление к деятельности, открывающей поле для самореализации и самовыражения даже в ущерб сиюминутной материальной выгоде. Все больше исследователей приходят в этот период к выводу, что новая роль знания вызывающая массовое появление подобных работников, не может не привести к радикальным подвижкам в общественной структуре.

С начала 60-х и вплоть до середины 80-х годов в западной социологии ведется анализ двух процессов, имеющих непосредственное отношение к формированию новой социальной структуры постиндустриального общества.

Первым из них является снижение влияния и внутренний раскол рабочего класса. Основываясь на анализе меняющейся структуры народного хозяйства развитых стран, многие авторы отмечали, что пролетариат становится далеко не самой заметной социальной группой современного общества, а его представители оказываются разобщены по образовательному уровню, интересам, национальным и расовым признакам См.: Marcuse H. One-Dimensional Man. Studies in the Ideology of Advanced Industrial Society. L.. 1991. P. 31.. В 1973 году Д.Белл, экстраполируя тенденции предшествующих двадцати лет, утверждал, что к концу века рабочий класс сохранится лишь как второстепенная социальная группа. При этом подчеркивалось, что упадок традиционного пролетариата сопровождался и его растущей дифференциацией.

В условиях становления постиндустриального общества с одной стороны, все большее число видов труда требуют серьезной профессиональной подготовки, а занятые таким трудом работники относятся по своим жизненным стандартам и сфере своих интересов к средним слоям общества, в силу чего по ряду признаков выходят за рамки традиционно понимаемого пролетариата. Однако с другой стороны, те же процессы порождают потребность в значительной массе низкоквалифицированного труда, применяющегося как в материальном производстве, так и в сфере услуг. Эта вторая часть прежде единого рабочего класса состоит, по словам А.Горца, "из людей, которые стали хронически безработными, либо из тех, чьи интеллектуальные способности оказались обесцененными современной технической организацией труда", и может быть названа "не-классом не-рабочих", или "неопролетариатом" Подробнее см.: Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. Cambridge, 1987. P. 279.. Результатом становится фактическое исчезновение рабочего класса в том его понимании, какое вкладывали в это понятие К.Маркс и его последователи.

Вторым выступает обособление новой элиты постиндустриального общества. Уже к середине 70-х годов среди социологов стало доминировать представление о том, что эта страта объединяет прежде всего людей, воплощающих в себе знания и информацию о производственных процессах и механизме общественного прогресса в целом. "Если в предыдущем столетии господствующими фигурами были предприниматели, бизнесмены и промышленные руководители, - писал Д.Белл, -то "новыми людьми" оказываются ученые, математики, экономисты и создатели новой интеллектуальной технологии" Белл. Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.. 1999. С. 463.. Предельно широкое определение этой социальной страты дал Дж.К.Гэлбрейт, указавший, что "она включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс коллективного принятия решений" Galbraith J. К. The New Industrial State. 2nd ed. L., 1991. P. 86.. В это же время ряд авторов поспешили не только объявить технократов доминирующим классом постиндустриального общества, но и назвать его субъектом подавления остальных социальных слоев и групп См.. напр.: Touraine A. The Post-Industrial Society. Tomorrow's Social History: Classes, Conflicts and Culture in the Programmed Society. N.Y., 1974.P. 70..

В 70-е годы, когда теория постиндустриального общества только еще формировалась, было предложено множество новых определений господствующей элиты. В большинстве случаев в их основе лежало понимание того, что основой причисления человека к новому высшему классу являются его способности к творческой деятельности, к усвоению, обработке и продуцированию информации и знаний. Отсюда следовало, что этот господствующий класс не столь замкнут и однороден, как высшие слои аграрного и индустриального обществ. Его власть базируется на обладании уникальными знаниями и принадлежности к технократической элите. Однако, несмотря на формальную открытость элиты постиндустриального общества, на то, что "информация есть наиболее демократичный источник власти" Toffler A. Powershift. Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21st Century. N.Y.. 1990. P. 12., знания, как и капитал, обладают ограниченным предложением, и поэтому формирующееся общество вряд ли может стать обществом эгалитаристским.

Таким образом, несмотря на то, что исследователи с большой степенью определенности указывали на разрушение классовой структуры, свойственной эпохе индустриализма, уже к началу 80-х годов стало ясно, что постиндустриальное общество формируется как новый тип классового общества. В данном вопросе большинство западных авторов основывались на подходе М.Вебера, отмечавшего, что главным признаком класса является хозяйственный интерес его представителей, а вопрос о собственности на средства производства является вторичным См.: Weber M. Economy and Society. L., 1970. P. 183.. Принимая подобную точку зрения, нельзя не признать, что не только интересы, но даже системы ценностей новой элиты постиндустриального общества и "неопролетариата" кардинально различны. Более того, в новых условиях позиции низших классов гораздо более уязвимы, так как единственным значимым ресурсом оказывается знание, которое не приобретается в ходе коллективных действий. Фактически единственным эффективным методом повышения благосостояния работников становится "приобретение редких навыков, у которых нет легкодоступных субститутов" Clement W.. Myles J. Relations of Ruling: Class and Gender in Postindustrial Societies. Montreal, 1994. P. 33.; массовые формы протеста и коллективные методы борьбы оказываются практически исчерпанными. В новых условиях оказывается, что классу технократов противостоят подавленный класс исполнителей и особо отчужденный класс, к которому относятся представители устаревающих профессий; сам же переход к новому социальному порядку становится переходом от общества эксплуатации к обществу отчуждения.

Таким образом, к 90-м годам сформировалась трактовка новой социальной структуры. На одном ее полюсе оказался высший класс постиндустриального общества, представители которого происходят, как правило, из обеспеченных семей, имеют превосходное образование, исповедуют постматериалистические ценности, заняты в высокотехнологичных отраслях хозяйства, имеют в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями производства, и зачастую занимают высокие посты в корпоративной или государственной иерархии. На другом располагается низший класс, представители которого происходят в большинстве своем из среды пролетариата или неквалифицированных иммигрантов, не отличаются высокой образованностью, движимы главным образом материальными мотивами, заняты в массовом производстве или примитивных отраслях сферы услуг, а иногда являются временно или постоянно безработными. Каждая из этих категорий выступает скорее идеальным типом, чем оформившимся классом; между тем они постоянно пополняются представителями "среднего класса", который на протяжении десятилетий считался главной опорой индустриального общества.

Нестабильность "среднего класса" в современных условиях предопределяет сложность становления постиндустриальной социальной структуры. Еще в начале 80-х годов Д.Белл отмечал, что эта общественная страта чрезвычайно аморфна и выделяется прежде всего на основе психологического самоопределения значительной части граждан Bell D. The World and the United States in 2013 // Daedalus. Vol. 116. No 3. P. 28.; тем самым в неявном виде признавалось, что залогом кризиса социальной структуры индустриального типа выступает перемена в общественном самосознании. По мере того как подобная перемена становится все более заметной, оказываются различимы и контуры нового общества.

Сегодня можно с высокой степенью уверенности утверждать, что постиндустриальное общество не станет обществом, в котором господствует идея равенства. Открывая широкие перспективы перед теми, кто приемлет постматериалистические ценности и видит своей задачей совершенствование собственной личности, новые тенденции формируют новую социальную элиту из высокообразованных людей, достигающих свои цели посредством умножения знания. По мере того как наука становится непосредственной производительной силой, роль этого класса усиливается. Его представители обеспечивают производство уникальных благ, которые оказываются залогом процветания общества, и в силу этого в их распоряжение переходит все большая часть общественного достояния. Однако способность продуцировать новые знания отличает людей друг от друга гораздо больше, чем масштаб их личного материального богатства; более того, эта способность не может быть приобретена мгновенно и не подлежит радикальной корреляции. Поэтому новый высший класс имеет все шансы стать достаточно устойчивой социальной группой, и по мере того, как он будет рекрутировать в свой состав наиболее достойных представителей иных слоев общества, потенциал этих слоев будет лишь снижаться. Обратная миграция, вполне возможная в индустриальном обществе, где в периоды кризисов крупный предприниматель мог разориться и вернуться в состав класса мелких хозяйчиков, в данном случае почти исключена, ибо раз приобретенные знания могут совершенствоваться, но утраченными быть практически не могут. Поэтому, на наш взгляд, можно предположить, что современное общество эволюционирует в направлении жестко поляризованной классовой структуры, чреватой не вполне понятными нам противоречиями и конфликтами.