Черный флаг (ЛП) - Оливер Боуден

Более того, я узнаю, где находится Обсерватория и смогу добраться до нее раньше них, а этот удар был уже куда значительнее. Больнее. Я думал, насколько им будет больно, пока считал свои деньги.

Мне пришлось искать наобум, где губернатор держал своих штатных пленников, но я угадал верно. Это было небольшое строение, стоявшее отдельно от особняка, я обнаружил высокую стену рядом, и…

Это странно. Почему дверь открыта настежь?

Я проскользнул внутрь. Горевшие факелы на стенах освещали картину резни. Четверо или пятеро мертвых солдат валялись в грязи, с зияющими дырами в горлах и раздробленным мясом в груди.

Я понятия не имел, где держали Мудреца, но одно было вне всяких сомнений: здесь его больше не было.

Я слишком поздно расслышал шум позади, чтобы успеть защититься от удара, но зато меня не вырубили, и я свалился вперед, больно приземлившись в грязь, но сохранив самообладание. Копье вбили в землю, где я лежал. С другого конца стоял удивленный солдат. Я поднялся, схватил его за плечи и отбросил. В то же время я пнул основание копья, выхватил его и проткнул им тело солдата.

Он плюхнулся, как приземлившаяся рыба, нанизанный на палку собственного копья, но я не собирался любоваться видом. Второй солдат уже накинулся на меня, озлобленный так же, как злишься, увидев своего друга убитым.

"А теперь, — подумал я, — посмотрим, всегда ли работает эта штука."

Щёлк.

Скрытый клинок сработал, и я отразил удар стали его клинка сталью своего собственного. Обезоружив его, я разрезал его горло сильным ударом.

Я вытащил меч из-за пояса за миг до того, как встретился с третьим. За ним были двое солдат с мушкетами. Неподалеку стоял Эль-Тибурон, с саблей наголо, но опущенной, он следил за боем. Я увидел, как исказилось лицо одного из солдат, и я узнал этот взгляд — взгляд, который я видел раньше на лицах моряков на палубе корабля, который столкнулся с моим.

Он выстрелил, когда я пронзил солдата передо мной и саблей, и скрытым клинком, пронзив его и, развернув, прикрывшись им одновременно. Его уже мертвое тело вздрогнуло, когда выстрел мушкета попал в него.

Я отпустил свой щит, вытащил кинжал из него, пока он падал, пояса и взмолился, чтобы я попал так же метко, как и всегда, после бесчисленных часов проведенных за бросанием ножей в стволы деревьев дома.

И я попал. Мне удалось вынести не первого мушкетера — тот уже панически пытался перезарядить оружие — но второго, который упал с ножом, всаженным меж ребер.

Прыжком я добрался до того, первого, и нанес удар кулаком в живот рукой с клинком, и он кашлянул и умер на древке. Капли крови бусами описали дугу в ночи, и я, вытащив клинок, обернулся, чтобы отразить атаку Эль-Тибурона.

Но он не напал.

Вместо этого Эль-Тибурон замедлил темп боя, и вместо того, чтобы сразу же атаковать меня, он просто перебросил меч из одной руки в другую и направил его на меня.

Отлично. По крайней мере, много трепаться во время боя мы не будем.

Я зарычал и ринулся вперед, размахивая клинками и надеясь дезориентировать его. Эль-Тибурон не изменился в лице и легко парировал мою атаку быстрыми движениями локтя и предплечья. Он сконцентрировался на моей левой руке, в которой я держал клинок, и, прежде чем до меня это дошло, сабля оказалась выбита из моих пальцев и улетела в грязь.

Все, что у меня осталось, это скрытый клинок. Эль-Тибурон сосредоточился на нем, понимая, что он для меня в новинку. За его спиной продолжали собираться стражники, и хотя я не понимал, что они говорят, это было очевидно: я не ровня Эль-Тибурону. От смерти меня отделяли несколько ударов сердца.

Так оно и оказалось. Последняя атака Эль-Тибурона закончилась ударом гарды по моему подбородку, и я почувствовал, как зубы разжались, голова закружилась, и я упал, сначала на колени, затем лицом в грязь. Я чувствовал, как под одеждой по бокам стекает кровь, и весь мой боевой дух испаряется из-за боли.

Эль-Тибурон подошел ко мне, наступив на скрытый клинок и удерживая мою руку на месте. В голове пролетела мысль, а есть ли у клинка пряжка быстрого сброса. Хотя, конечно, толку от нее было бы мало. Эль-Тибурон подцепил меня под подбородок мечом, уже готовый нанести последний удар, как…

— Хватит! — раздался крик. Краем глаза сквозь пелену крови на лице я увидел, как стражники расступаются, и входит Торрес, а ДюКасс следует за ним по пятам. Два тамплиера плечами отпихнули Эль-Тибурона, и с раздражением в глазах — взгляд охотника, у которого отняли добычу — тот отступил. Впрочем, меня это не слишком печалило.

Я судорожно вздохнул. Рот наполнился кровью, и я сплюнул. Торрес и ДюКасс склонились рядом, оглядывая меня, словно врачи — пациента. Когда француз потянулся к моему предплечью, я подумал было, что он хочет нащупать пульс, но он лишь ловко отстегнул скрытый клинок и отшвырнул его в сторону. Торрес смотрел на меня, и мне было интересно, действительно ли он был так разочарован или же лишь притворялся. Он взял мою вторую руку, снял тамплиерское кольцо и спрятал его в карман.

— Как тебя зовут, беглец? — спросил Торрес. — По-настоящему?

Я был разоружен, но они все же позволили мне сесть.

— Я, э-эм… Капитан Отвали.

Я снова сплюнул, чуть не попав на ботинок ДюКасса. Он перевел взгляд с плевка на меня и ухмыльнулся:

— Ты всего лишь грязный простолюдин.

Он замахнулся было, чтобы ударить меня, но Торрес остановил его. Торрес окинул взглядом двор и тела, словно пытаясь оценить ситуацию.

— Где Мудрец? — спросил он. — Ты его освободил?

— Это не моих рук дело, как бы мне ни хотелось, чтобы это было бы иначе, — выдавил я из себя.

Насколько мне было известно, Мудреца либо освободили ассассины, либо же он сбежал сам. Как бы то ни было, он был свободен, и ничто не угрожало ни ему, ни его секрету, который мы все так хотели знать — расположение Обсерватории. Моя вылазка была бесполезной.

Торрес посмотрел мне в глаза и, должно быть, увидел там правду. Его лояльность тамплиерам делала его моим врагом, но было в нем что-то, что мне нравилось — или, по крайней мере, что я уважал. Возможно, он видел что-то во мне, чувство, что мы не такие уж и разные. Одно я знал точно: если бы решение принимал ДюКасс, я бы сейчас смотрел, как мои кишки вываливаются на землю; Торрес же поднялся и подал знак своим людям.

— Заберите его. Отправьте в Севилью вместе с флотом с сокровищами.

— В Севилью? — опешил ДюКасс.

— Да, в Севилью, — отозвался Торрес.

— Но мы же можем сами его допросить, — возразил ДюКасс. Я мог бы поклясться, что слышал злобную ухмылку в его голосе. — Я бы… с превеликим удовольствием сам допросил его.