Обратная сторона жизни. Книга первая - Денис Кавченков

– Совсем е..нулся! – рявкнул сиплым и задрожавшим голосом Дима на безумца, закачавшегося в разные стороны. – Иди отсюда придурошный, а то вторую щеку придется подставлять, как завещал Господь твой – Иисус! – тяжело-дышащий парень, дернул левой рукой и свихнувшийся грешник, видимо понял, так как обиженно пошел прочь, с невнятным бормотанием потирая щеку.

«Охренеть!! Чуть не усрался от страху! Недаром я психушки боюсь… Сколько здесь еще находиться? Ожидание прям коробит! Ненавижу буйных психопатов!», – уже более аккуратно обходя взывающих к Богу, а также тупо бормочущих всякую ерунду узников, он зашагал к противоположной стене, обнаружив свободное пространство рядом с негром, покрытым множественными, едва видимыми в сумраке шрамами и азиатом, почему-то казавшимся японцем, но Дмитрий сам не понимал почему.

Естественно он направился туда, ибо, во-первых, чернокожие и японцы были редкостью в его краях, во-вторых, сей дуэт о чем-то почти яростно спорил, настороженно поглядывая на остальных, что прекрасно виднелось обновленным Адом зрением, ну, а в-третьих, рядом с ними практически отсутствовали раздражающие в своем отчаянии люди.

«Проклятое любопытство! Спасибо тебе, перепугавшая меня, царапающаяся бабуля!», – хотелось отослать сумасшедшей старухе воздушный поцелуй, но отсутствовало желание вглядываться в темноту.

– Привет! – юноша подошел к двум осторожно уставившимся на него людям разной национальности, но что самое интересное с такими же, как у него ожогами на лбу, уж он-то отлично запомнил форму раскаленного тавро на кочерге в лапах Анатона.

Ответного приветствия Дмитрий не получил, ибо сидящая на камнях пола парочка, состоящая из небольшого роста азиата с густой шевелюрой, а также крепкого сбитого, наверняка высокого и наголо обритого негра внимательно смотрела на него, не собираясь подниматься. Парень еще немного помялся, хлопая ресницами, ибо наглость, с которой он недавно воткнулся меж двух теток, куда-то исчезла. Ему жутко хотелось поболтать с этими двумя, так как он не ощущал здесь никого разумно мыслящего, кроме них, не считая шепчущихся о чем-то кучек бородатых людей, но выходцев Востока он вообще не понимал, да и мало ли о чем они говорят. Может его недавний «хрюк» обсуждают, они же там свиней держат за грязных животных.

– Ладно. Садись, – на чистейшем русском, как и все здесь, произнес азиат, сдвинув ноги в сторону, а чернокожий тоже расслабился, смягчив напряженный взгляд человека, выглядящего охотником на королевских кобр, причем любящим заниматься этим спросонья.

Да-да. Именно так он и смотрелся. Покрытый огромным количеством застарелых шрамов и непонятных, грубо выполненных татуировок, негр выглядел туземцем, попавшим в Ад прямиком с острова, затерянного в Тихом океане. И скорее всего так и было, но более всего мучил вопрос, отчего все разговаривают на русском языке и тут парня осенило.

«Каким-то образом здесь все понимают друг друга и все. Нет ни моего, ни их языков. Какой-то один на всех, давным-давно созданный, но забытый человечеством. Это можно позже узнать, а сейчас просто принять, как само собой разумеющееся. Ежели людей создавали в Аду вместе с Раем, то происходило же каким-то образом общение между изобретателями и творениями… Не просто же так говорится о Вавилонской башне, после которой смешались все языки, до этого же был всего один!», – парень хотел хлопнуть себя по лбу с криком: «Эврика!», – но не желал спугнуть потенциальных собеседников и возможно просто нормальных людей, тем более с тавром идентичным его.

Дмитрий присел на корточки, осторожно взирая на двух таких непохожих «мертвецов», и получил в ответ бесстрастный взгляд туземного охотника вместе с изучающим азиатским прищуром, после чего японец или кто там, вопросительно дернул подбородком вверх, типа, чего хотел юноша? Парень в ответ напряженно сглотнул слюну, просто-напросто не зная, как отреагировать. Он хотел поговорить с кем-то, кто его поймет и вроде бы нашел двух непохожих людей, наверняка разного вероисповедания, каким-то образом сошедшихся друг с другом в одной точке зрения по поводу происходящего, а теперь… Теперь не может сказать в чем дело и зачем пришел.

– Привет, – вновь выпали из горла хриплые слова. – Я хотел поговорить… – он запнулся, зачем-то покрутив серо-голубыми глазами по сторонам, но скорей всего от неуверенности. – Поговорить о происходящем вокруг. Они все… – он обернулся и обвел рукой людей, сидящих на видимой протяженности огромного подвала. – Почти все они ушли в себя, – Дима объясняющее ткнул пальцем в грудь. – Затихли внутри, боятся выйти и посмотреть по сторонам. А я… – мальчишка снова сглотнул. – Не такой. Я хочу понять, что это за мир. Хочу уйти отсюда! – он несколько раз моргнул и замер в ожидании ответа, стараясь не прятать глаза от вперившихся в него азиата с негром, меланхолично двигающих губами.

– Уйти… Думаешь мы против? Но мне кажется, что еще рано, – задумчиво произнес пожавший худыми плечами японец. – По нашему поверью, души умерших на пути в мир мертвых, сначала должны миновать реку Сандзуногава. У этой реки три страшных порога, и только пройдя их, мы окажемся в конечной точке, – он как-то по детски пожевал губу. – Причем где-то на этих порогах живут старик и старуха, отбирающие одежды. Мой дед рассказывал истории подобной этой, во времена моего детства… Потом я вырос и мне повезло, хотя сейчас уже не уверен… – запнулся он. – Устроиться в офис в Лондоне, куда переехала наша семья еще в 80-х годах, где меня научили верить только в работу с карьерным ростом, сказав, что это является жизнью, достойней которой нет ничего. Но сейчас я даже не знаю, во что верить, ведь очнулся уже без одежды, а кто ее отобрал – неизвестно, – бесстрастным тихим голосом говорил невысокий, недвижимо сидящий азиат. – Я видел лишь отвратительное создание, помесь гигантского козла и человека, разговаривающего на моем родном языке и причинившего мне огромное количество страданий… А затем он убил меня, чтобы оживить и отправить в путешествие по Сандзуногаве, видимо заключенной в эту трубу, – он кивнул в сторону светящейся голубым стене, возле которой устало и бессмысленно сидел человек, до этого пытавшийся вернуть к жизни раздувшиеся трупы. – И сейчас я спорю с уважаемым воином… – его глаза указали на чернокожего. – О том, что будет за следующим порогом Сандзуногавы… – азиат, теперь уже точно японец – Дмитрий где-то читал, что речка с подобным названием проскакивала в религии этой нации – вперил взгляд в негра, покрытого шрамами, тут же пренебрежительно хмыкнувшего, будто показав свое отношение к бреду оппонента.

– Сандзуногава! Ха-ха-ха! Нет такой реки в мире масаи! – ощерил белоснежные зубы туземец, а Дмитрий непроизвольно провел языком по своим, ибо никак не мог привыкнуть, что еще недавно такие разрушенные, сейчас новенькие, словно из дорогой стоматологии. – Так говорит наш шаман! Шаман-масаи – он ударил себя кулаком в широкую грудь. – Много людей приходило к племени масаи! Белые! – чернокожий указал рукой на Диму. – Желтые! – кивнул на субтильного японца. – Снимали ви-де-о, делали фо-то! И платили дол-ла-ры! – смешно и по слогам произнес он. – Расспрашивали Лкетинга, – черный кулак снова с глухим звуком ударился об широкую и блестящую даже в темноте грудь. – О богах, в которых он верит. Ха-ха-ха! У масаи один бог – Энгаи! Много масаи верят в Иисуса! Но Лкетинг нет! Энгаи дал мне жизнь! Энгаи заберет ее! Но не сейчас! Наш шаман сказал, что смерть – пустая темнота, поэтому Лкетинг не умер! Лкетинг жив и будет сражаться! – воин, выпрямившись, встал на ноги и гордо вскинул вверх мускулистую руку, а затем опустился на каменный пол, гордо глядя блестящими глазами на японца с Дмитрием.

Парень же вспомнил про масаи только то, что это гордое африканское племя, живущее где-то в Кении и Танзании. Точнее не племя, а народ, разбитый на множество племен. Какие у них верования он не знал, но суть услышанного сводилась к одному – рассказы о смерти у каждой из народностей содержат крупицу истины.

«Спасибо моей дурной голове, что все детство я только и занимался чтением всего подряд! Кто бы мог подумать!», – он шумно шмыгнул холодным носом.

Взять хотя бы японца, рассказывающего о реке Сандзуногаве, состоящей из трех порогов, где эта остановка первый порог, а ведь дальше адский Рынок и вообще неизвестно что, вот тебе и пороги. Плюс старик и старуха, отбирающие одежды… Ну, так здесь все голые. Или туземец масаи, утверждающий, что окончательная смерть – это полеты в темной пустоте. Чем не высказывание Анатона, рассказавшего о возможности смерти в Геенне Огненной, после которой возвращаешься в бесконечную Вселенную искать заново собственный путь?