Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дорогой мой, – заметила она, – какой банальный вопрос! Во всех книгах, какие я читала, мужчина в таких случаях задает вопрос: «А ты уверена?»
– Черт побери, Гвен! – взорвался Димирест. – Ты все-таки уверена или нет?
– Конечно. Иначе я бы тебе этого не сказала. – Она протянула руку к стоявшей перед ним чашке. – Еще чаю?
– Нет!
– Все очень просто, – спокойно сказала Гвен. – Это произошло во время «пересыпа» в Сан-Франциско… Помнишь, мы еще ночевали в этом роскошном отеле на Ноб-Хилле, где открывается такой вид из окон… Как он назывался, этот отель?
– «Фейрмонт». Да, помню. Продолжай.
– Ну вот: боюсь, я там была неосторожна. Я перестала принимать пилюли, потому что начала от них полнеть, и, кроме того, я считала, что в тот день могу не беспокоиться, но, видно, ошиблась. Словом, из-за моей небрежности теперь во мне сидит крошечный Вернон Димирест, который с каждым днем будет все расти.
Наступило молчание. Потом он, запинаясь, сказал:
– Вероятно, я не должен об этом спрашивать…
Она прервала его:
– Нет, должен. Ты имеешь право спросить. – Темные глаза Гвен открыто и прямо смотрели на него. – Ты хочешь знать, был ли кто-то еще и уверена ли я, что это твой ребенок. Так?
– Послушай, Гвен…
Она дотронулась до его руки.
– Не надо деликатничать. Всякий на твоем месте задал бы такой вопрос.
Он с несчастным видом махнул рукой.
– Забудь об этом и извини меня.
– Но я готова тебе ответить. – Она заговорила быстрее и более сбивчиво: – Никого другого не было. И быть не могло. Видишь ли… дело в том, что я люблю тебя. – Впервые она не смотрела на него. И, помедлив, продолжала: – По-моему, я любила тебя… я даже уверена, что любила… еще до той нашей поездки в Сан-Франциско. Сейчас, когда я думаю об этом, я рада, что это так, потому что надо любить человека, от которого у тебя ребенок, правда?
– Послушай меня, Гвен. – Он накрыл ее руки своими. Пальцы у Вернона Димиреста были сильные, тонкие, привыкшие управлять и подчинять себе, но умевшие и ласкать. И сейчас они ласково гладили ее руки. Обычно грубый и резкий с мужчинами, Вернон Димирест был неизменно нежен с женщинами, которые ему нравились. – Нам надо серьезно поговорить и все обдумать. – Теперь, придя в себя от неожиданности, он привел свои мысли в порядок. Ему стало ясно, что делать дальше.
– А тебе ничего не нужно предпринимать. – Гвен вскинула голову, голос ее был спокоен. – И пожалуйста, не волнуйся: я не стану устраивать сцен и осложнять тебе жизнь. Я этого не сделаю. Я ведь знала, на что шла, знала, что это может произойти. Я, правда, этого не ожидала, но так получилось. И я решила сказать тебе об этом сегодня только потому, что ребенок твой: это часть тебя, и ты должен знать. А теперь, когда ты знаешь, я говорю тебе: можешь не волноваться. Я сама со всем справлюсь.
– Не горячись, я тебе, конечно, помогу. Не воображаешь же ты, что я отвернусь от тебя и сделаю вид, будто это меня не касается. – А про себя он думал: «Главное – не тянуть: чем быстрее избавимся от маленького негодника, тем лучше. Надо бы еще выяснить, насколько она религиозна; есть ли у нее предубеждения против аборта?» В разговорах с ним Гвен никогда не касалась вопросов веры, но бывает, что люди, от которых меньше всего можно этого ожидать, оказываются вдруг верующими. И он спросил:
– Ты католичка?
– Нет.
Ну, это уже лучше, подумал он. В таком случае ей, пожалуй, надо побыстрее слетать в Швецию – на это понадобится всего несколько дней. «Транс-Америка» тут, конечно, поможет – авиакомпании всегда помогают в таких случаях, при условии, что официально им ничего не известно: нужно лишь намекнуть на аборт, но не произносить этого слова. Тогда Гвен сможет полететь на самолете «Транс-Америки» в Париж, а оттуда «Эйр Франс» доставит ее в Стокгольм – по служебному билету, на основе взаимных услуг. Конечно, хоть она и бесплатно полетит в Швецию, все равно за операцию придется выложить немалую сумму: среди авиационных служащих даже ходила шутка, что шведы чистят не только внутренности, но и карманы своих пациенток. Все это, конечно, обошлось бы много дешевле в Японии. Многие стюардессы летят в Токио и делают там аборт за пятьдесят долларов. И даже как будто в клиниках. Но Димиресту почему-то Швеция или Швейцария представлялась более надежным местом. Если он когда-нибудь сделает стюардессе ребенка, заявил однажды Димирест, то избавляться от него она будет по первому классу.
Но то, что с Гвен это произошло именно сейчас, было чертовски некстати и нарушало все его планы: он задумал расширять свой дом и уже вышел за рамки бюджета. Ничего не поделаешь, мрачно решил он, придется продать кое-что из акций – пожалуй, «Дженерал дайнэмикс»: он уже неплохо на них заработал, и пора воспользоваться барышом. Надо будет позвонить маклеру, как только они вернутся из Рима… и из Неаполя.
И он спросил:
– Но ты все же поедешь со мной в Неаполь?
– Конечно. Я так давно мечтала об этом. К тому же я купила новую ночную рубашку. Ты ее увидишь завтра вечером.
Он встал из-за стола и ухмыльнулся:
– Бесстыжая девка.
– Бесстыжая беременная девка, которая бесстыдно любит тебя. А ты меня любишь?
Она подошла к нему, и он начал ее целовать – в губы, в щеки, в ухо, чувствуя, как напрягаются ее руки, обвившие его шею. И он шепнул:
– Я люблю тебя. – В эту минуту Димирест не сомневался, что говорит правду.
– Вернон, дорогой…
– Да?
Щека, прильнувшая к его щеке, была такая мягкая. Голос звучал глухо – она говорила, уткнувшись ему в плечо:
– Как я тебе сказала, так и будет. Тебе не придется мне помогать. Только если ты в самом деле захочешь.
– А я и хочу. – Он решил, что прозондирует почву насчет аборта по пути в аэропорт.
Гвен высвободилась из его объятий и посмотрела на свои часики: восемь двадцать.
– Пора, капитан. Поехали.
– Я думаю, ты понимаешь, что тревожиться тебе не о чем, – говорил Вернон Димирест, ведя машину. – Авиакомпании привыкли к тому, что их незамужние стюардессы беременеют. Это случается на каждом шагу. Согласно последнему отчету, десять процентов стюардесс ежегодно оказываются беременными.
Вот теперь, не без удовольствия отметил он про себя, они уже подходят к сути дела. Прекрасно! Важно отвлечь Гвен от всяких сентиментальных глупостей, связанных
