Страна золотых пагод - Станислава Рамешова

И хотя свадьбы как таковой не было, все отвечало традициям, и соседи приняли пришедшую в дом женщину как полноправную супругу Тюнтина.

Уже начинало смеркаться и на веранде у Тюнтина зажгли новую лампу, когда в ворота дома с двумя окнами проследовали фигуры в оранжевом. Немного посидели, попили чаю (без сахара) и ушли. Поунджи обязаны вернуться в монастырь до захода солнца.

4. Кто сосчитает, сколько в Бирме пагод?

Статистика уверяет, что в Бирме два миллиона четыреста сорок шесть тысяч пагод. Но как их сосчитать?

Пагоды везде, куда ни посмотри. Они есть в каждой деревушке, прячутся в лесах, белеют по берегам рек, зовут вдаль с вершины холмов. Маленькие и гигантские, знаменитые и безвестные, полуразвалившиеся и обласканные заботами, беленные известью и позолоченные. Одни кичатся блеском золота, другие взывают о помощи обрушившейся кирпичной кладкой. Сколько же их? Попробуйте сосчитать крупинки песка на дне морском или звезды в высоком тропическом небе!

Вот одно сравнение: в Китае пагод немногим более двух тысяч. А в Бирме в одном только Пагане их вдвое больше. Буддизм исповедуют в нескольких странах, но ни в одной нет такого несметного количества пагод, как в Бирме.

Очень почетно возвести навес — сая, под которым могут отдохнуть усталые путники. Еще почетнее построить монастырь. Но высшая заслуга перед Буддой — построить пагоду, заслужить честь называться «пейадага».

Стать пейадага — страстное желание каждого бирманца. Это почтенный, всеми уважаемый человек. Его пагода стоит на земле как наглядное доказательство того, насколько он продвинулся на своем пути к нирване.

Но далеко не каждый может позволить себе такую роскошь. Возведение пагод было под силу лишь королям и их свите. И все же пагоды вырастали как грибы после дождя. Многие не выдержали испытания временем и стоят по сей день обрушенные. Считается, что ремонтировать пагоду не имеет смысла, потому что это не прибавит заслуг тому, кто возьмется за сей неблагодарный труд. Гораздо лучше построить пагоду самому или хотя бы принести несколько кирпичей на строительство новой пагоды.

Давно появился и живет еще обычай жертвовать пагоде тонкую золотую пластину по случаю семейного или религиозного торжества. Но если состоятельным людям купить такую пластину было просто, то бедняки копили деньги, месяцами отказывая себе в самом необходимом, чтобы приобрести вожделенную пластину и прикрепить ее к пагоде — водрузить свой, кровно заработанный золотой листок.

Уже в давние времена познали мастера секрет изготовления тончайших, почти прозрачных, толщиной в микрон, золотых листочков. Особенно славятся мастера Мандалая. На древнем языке пали золото называли «гема». В Мандалае есть целая улица златокузнецов, которая так и зовется: Гема-мала.

Колокола на платформах бирманских пагод не сзывают верующих к богослужению, как в христианских церквах. Они висят низко над землей, доступные каждому. Языков у них нет, зато рядом всегда лежит деревянная колотушка. И каждый желающий может поднять ее и ударить в колокол, чтобы привлечь к себе внимание небес.

Низкий протяжный звон колоколов часто слышится в пагодах. Намного труднее услышать «голос» их меньших собратьев — маленьких серебряных колокольчиков, подвешенных к тхи пагод. Чтобы услышать их мелодичное позванивание, нужна хотя бы минута полной тишины, чем многолюдный Рангун похвалиться не может. Серебряный звук колокольцев очаровал меня вдали от шумных рангунских улиц — в храме Швемодо, что стоит в городе Пегу.

Обширный двор известной пагоды ранним тихим утром был безлюден, лишь из прилегающего монастыря время от времени показывалась фигура поунджи и бесшумно исчезала в дальнем углу двора. В тиши едва слышно позванивали колокольчики на тхи маленьких пагод, окруживших центральную ступу.

В эту минуту привычный окружающий мир будто исчез, отодвинулся со всеми его страстями и проблемами. Повседневные человеческие стремления показались до смешного ничтожными перед этим вечным спокойствием пагоды, сиявшей в лучах утреннего солнца.

В едва уловимом дрожании теплого воздуха осталось лишь чудо золотой пагоды и вселенский покой. Удивительное чувство умиротворения: ни забот, ни проблем, ни желаний — ничего, кроме растворенных в тебе благостной тишины и покоя. Наверное, в эту минуту мы испытали состояние, близкое к нирване.

Но вот от главного входа донеслись до нас голоса людей и звуки трещоток. Это любящие родители купили игрушки своим чадам в лавочках, расположившихся внизу, у лестницы.

Идиллия разрушилась безвозвратно. По двору пагоды шествовала многочисленная семья. За ними шли поунджи с уже наполненными тапеитами — сейчас за стенами монастыря начнется утренняя монашеская трапеза. Пагода ожила. Таинство прикосновения к нирване без следа исчезло. Мы вернулись в мир людей.

Некогда могущественная монская столица Пегу — ныне заштатный провинциальный город, известный гигантской скульптурой лежащего Будды, самой большой во всей Бирме.

Будда лежит в позе блаженного небытия — нирваны. Длинаколосса — пятьдесят пять метров, высота — пятнадцать. Историки считают, что статуя создана в X веке.

Когда на монское государство Пегу в 1757 году напал бирманский король Алаунпая, он не пощадил ничего, кроме золотой ступы Швемодо и статуи лежащего Будды. Но то, что уберег завоеватель, разрушила стихия.

В 1930 году Пегу подвергся сильному землетрясению — город и пагоды были превращены в руины. От славной Швемодо уцелела лишь небольшая часть. Она и теперь стоит на подворье новой пагоды, которая превзошла по высоте даже рангунскую Шведагон.

Воины Алаунпаи отнеслись к лежащему Будде с тем же почтением, что и к Швемодо. Но вот беда: они разрушили город до основания, и люди покинули его. Постепенно джунгли поглотили статую, скрыли в густых зарослях. О существовании каменного колосса забыли. Два века прошло, прежде чем джунгли раскрыли свою тайну и знаменитая статуя снова стала местом паломничества.

Из Рангуна в Пегу едем по шоссе, среди рисовых полей. Серая, иссушенная жарой, плоская, как стол, земля. То тут, то там дымятся небольшие костры. Это крестьяне жгут рисовую солому, чтобы удобрить поля для будущего урожая.

К лежащему Будде стекается не меньше народа, чем к самой Швемодо. Чтобы уберечь статую от дождей и солнца, люди построили навес. Низкий, почти касающийся головы колосса, он безнадежно испортил вид статуи. И все-таки она очень впечатляет: оранжевый цвет одежд, меловая белизна лица, на котором резко очерчены черные дуги бровей и скользящие в улыбке красные губы, золотые ногти на руках и ногах. Столетиями люди приходят и уходят, а Будда все лежит и в лазури утреннего неба, и в багровом отсвете заката.