Мое безрассудное сердце - Джо Гудмэн

— Вот мой ответ, — сказал он, подтолкнув к ней журнал. Джонна взглянула: «„Охотница“ сохранит взятый курс».

— Что?! Этого не может быть!

Прежде чем закрыть журнал, Декер промокнул записанное.

— Это будет именно так, — ответил он, убирая все в ящик. — Если кто-то будет спорить по этому поводу, так только вы. Я уже все решил.

Джонна вздрогнула, как от удара. Она вскинула голову, стиснула зубы и вспыхнула.

— Это была не просьба, — проговорила она. Декер даже восхитился таким самообладанием, но остался непреклонным.

— А между тем это могло быть только просьбой, — сообщил он. — Ваше положение здесь, на борту корабля, не дает вам права предъявлять какие-либо требования.

В фиалковых глазах Джонны вспыхнул холодный огонь.

— Я владею этим кораблем!

— А я им командую. — Он протянул руку, чтобы остановить ее. — И вы не владеете мной, Джонна. Даже и не помышляйте об этом.

— Но команда…

— Команда с уважением относится к нам обоим. Не ставьте же их перед выбором между нами и не сейте раздоров, разбивая команду на два лагеря. Разве только вы готовы взять командование кораблем на себя. — Он немного помолчал, глядя ей в лицо. — Вы готовы к этому?

Теперь лицо Джонны побледнело, а губы стали бескровными. Озноб пробрал ее до мозга костей.

— Нет, — ответила она, — вы знаете, что я не могу взять на себя командование.

Декер кивнул, довольный, что она поняла его, и устало потер затылок.

— Как вы себя чувствуете? Вы не голодны?

Она ничего не ответила. Теперь ей стало ясно, что в Бостон пни не вернутся, и у нее перехватило горло. Ее опять начало мутить — но не от голода и не от качки. У нее внутри все сжалось от сильнейшего страха.

— Может быть, вам лучше сесть, — предложил Декер. — Я принесу вам что-нибудь с камбуза. Я и сам ничего не ел.

Его не было минут двадцать, но он был уверен, что все это время она так и сидела без движения. Войдя в каюту, он поставил поднос на скамью рядом с Джонной. Не спрашивая, хочет ли она чего-нибудь, налил чай и протянул Джонне кружку.

— Можете погреть себе руки или душу, — сказал он так, словно это было для него безразлично.

Джонна обхватила кружку ладонями и поднесла к губам, но пить не стала. Она была благодарна Декеру, что он не предлагает ей что-нибудь съесть. Парок, поднимавшийся над чаем, овевал теплом ее лицо.

— Почему вы привезли меня сюда? — спросила она наконец.

Декер взял себе цыпленка и бисквиты. Он отнес свою тарелку на стол, подальше от Джонны, чтобы запах пищи не раздражал ее. Он сел, положив ногу на подлокотник стула, и принялся за еду.

— У меня нет другой возможности присматривать за вами, — просто ответил он.

Джонна нахмурилась:

— Не понимаю. Есть доктор Харди, чтобы присматривать за мной.

— Верно, но я имел в виду не ваше здоровье. Или по крайней мере не в том отношении.

Джонна маленькими глотками пила чай. Желудок ее успокоился, и Джонна слегка воспрянула духом.

— Вы мне не сторож, — сказала она.

— Теперь — сторож.

— Но…

— Вы действительно хотите спорить, Джонна? Вы находитесь на борту корабля. Вы должны смириться с этим. — Декер был не настолько глуп, чтобы принять ее молчание за согласие. Он подозревал, что она готовится к бою и собирается с силами. — О делах будет заботиться Джек, — продолжал он. — Джек многому научил вас, даже больше, чем ваш отец. Вы можете быть спокойны.

— Дело не в этом.

Но Декер продолжал, пропустив ее замечание мимо ушей:

— К тому времени, когда мы вернемся из Лондона, ваша контора и склады будут отстроены заново. Вам вовсе не нужно находиться там и вникать во все детали. Миссис Девис держит в своих руках все ваше домашнее хозяйство; она будет от вашего имени рассылать извинения за то, что вы забросили ваши светские обязанности. — Он не добавил, что эти обязанности очень немногочисленны. — Миссис Девис сама упаковала вещи в сундук. Я уверен, там есть все, что вам может понадобиться.

Услышав о таком предательстве, Джонна немного сникла. Она никак не ожидала, что экономка одобрит ее похищение.

— А Грант? — Она смутно помнила, как он появился, когда потушили пожар. Кажется, он предлагал отвезти ее домой. — Он ничего не говорил по поводу того, что вы увозите меня на корабль?

— Он много чего говорил. Но его никто не слушал. — Правда, после того, как он рухнул оземь от удара Декера. — Разве его мнение имеет какое-либо особое значение? Я считал, что вы больше не помолвлены.

— Мы никогда не были помолвлены, — решительно проговорила Джонна. Увидев, что уголки губ Декера приподнялись. Джонна поняла, что он опять ее дразнит. Интересно, научится ли она когда-нибудь не замечать эти поддразнивания? — Стало быть, теперь я ваша узница?

Декер поднял глаза от тарелки.

— Не совсем.

— А как еще это можно назвать? Я нахожусь здесь против своей воли, и бежать отсюда мне некуда. Вы даже приставили к моей двери сторожа.

— Слугу, — поправил Декер. — И он уже ушел. Это было сделано на время, пока вы не придете в себя. А теперь слуга уже не нужен. Вы вольны выходить из каюты и гулять сколько угодно. Полагаю, что здравый смысл посоветует вам держаться подальше от помещений команды, но за этим исключением вы можете бывать везде, где захотите.

Джонна представила себе, как она выйдет на палубу, и желудок ее опять сжался.

— Я буду находиться в каюте, — сказала она.

— Как вам угодно! — Он пожал плечами:

— Угодно. — Джонна допила чай и поставила кружку на поднос. — А теперь я хочу лечь.

Интересно, подумал Декер, она действительно устала или ей просто хочется избавиться от него?

— Прекрасно. — Без малейшего усилия, легко, он встал и подошел к Джонне. Поставил на поднос свою тарелку и нагнулся, протянув руки. Но вовсе не за подносом. Когда он выпрямился, в его объятиях оказалась Джонна.

Она удивилась, но не стала вырываться и посмотрела на Декера широко раскрытыми, вопрошающими глазами.

— Доброй ночи, Джонна. — Он прикоснулся губами к ее лбу и легко поцеловал в губы. — Простите меня.

Декер вышел прежде, чем Джонна поняла, за что он просил прощения и простила ли она его. Она медленно опустилась на скамью у окна. Долго в ту ночь сон не шел к ней.

Подгоняемая свежим ветром Северной Атлантики, «Охотница» легко рассекала волны. В основном корабль делал двенадцать узлов в час, иногда тринадцать. Плавание проходило без штормов, хотя сильный ветер дул постоянно. Волны с белыми гребешками бились о борта и окатывали палубу соленой водой.

Управление кораблем отнимало у Декера большую часть дня, и за целые сутки он редко покидал штурвал больше чем на два-три часа. В таких случаях он отправлялся поспать в кубрике экипажа. Декер заходил в каюту Джонны ровно настолько, сколько требовалось времени, чтобы сделать записи в судовой журнал. Во время этих коротких встреч он неизменно осведомлялся о ее здоровье, о том, не испытывает ли она каких-либо неудобств. Он всегда предлагал ей Пройтись по палубе с ним или с кем-нибудь из членов экипажа. Джонна отвечала ему небрежным тоном, вежливо, но холодно и явно была не расположена к разговорам. От всех предложений выйти из каюты она упорно отказывалась.