Манифик - Тимур Александрович Темников

Она наконец прошла вперед, оттолкнув долговязую фигуру плечом, оставив его с открытым ртом и в онемении.

Глава 13

Когда он приехал домой, его встречала Аврора. У входа в дом. На крыльце. Она стояла то ли в длинном платье, то ли в сорочке до пола и прикрывала плечи красным платком. Исай оценил композицию. Хайтековский дом с плоской крышей: два параллелепипеда, один выше, другой ниже, въехавшие друг в друга на полной скорости, белая облицовка, высокие стеклянные стены очагами прозрачных желаний заглянуть внутрь, которые пропускают только свет, но недоступны проникновению любопытства. И она в белой сорочке до пят, с накинутым на плечи павловским шерстяным платком. Аврора стояла босая и чуть пьяная. То ли от выпитого шампанского, то ли от проведенного вечера на сцене. Исай чувствовал через нее то грандиозное величие. Нет, не себя, а мира вокруг себя, который, как море перед Моисеем, расступался, предлагая сушу, через которую пролегает путь к счастью. И она, Аврора, а значит, он, Исай, был проводником человечества.

Он поцеловал ее в губы – это была благодарность, которую он хотел донести до нее, отдать ей, признать ее важность для того дела, которое они совершают. Пусть не вдвоем, но они главные персонажи. Он в тени, она под светом софитов.

Исай отстранился и взял ее за подбородок.

– Ты мне нужна сегодня вечером, – сказал он. – Приходи.

Она погладила его по голове, он опустил голову вниз, чтобы Аврора провела ладонью по макушке и затылку, и еще раз заметил, что она босая стоит на керамогранитной плитке.

– Не мой ноги, пожалуйста, – попросил он.

– Я помню, – ответила она.

Аврора поняла, как ей нужно переодеться и зачем прийти в спальню к мужу.

Когда Исай принял душ и лежал на кровати, он вспомнил разговор с Еленой. Он тогда ничего не ответил на ее вопрос, сказал, что уже поздно и пора разъезжаться по домам. А что он должен был ей рассказать? Своему психиатру, которая согласилась стать на ступеньку ниже и получать от него зарплату. Ну хорошо, она была совладелицей предприятия, но всего лишь на мизерные десять процентов. А делала больше, чем остальные. Он отдал ей руководство всем процессом. Негласно, но постепенно отдал ей все свои заботы о происходящем. Конечно, у него была на то важная причина. Ему необходимо было освободить время для своей миссии. Но ведь он отдал ей вожжи управления, уже наладив работу. Можно сказать, он объездил несущихся в разные стороны диких лошадей и потом, когда они стали смирными и безоговорочно подчинялись управлению, вручил ей упряжь.

Он чувствовал, что не мог солгать ей. Он мог сказать неправду кому угодно, но только не Елене. Он помнил, что она для него сделала. Если бы не она, он все так же и существовал бы на территории дурдома. Если бы он хорошо себя вел и принимал нужные таблетки, возможно, ему бы даже вручили четырехгранный ключ от всех дверей и позволили ездить с тележкой на пищеблок, точнее, контролировать того, кто эту тележку тащит, но за ними всегда бы следовал широкий санитар сопровождения. Трудотерапию назначали только самым прилежным, но все равно должен был присутствовать надзиратель. Ему, Исаю, в карму, то есть в историю болезни, записали бы важные плюсы, что могло бы посодействовать его освобождению, так как комиссия проходила раз в шесть месяцев и она оценила бы рвение человека на принудительном лечении. Возможно. А возможно, и нет. Но благодаря Елене он вышел гораздо раньше, без постоянных тележек в обязанностях и уборки территории от пожухлой листвы или замерзшего снега.

Потому он ничего ей не ответил. Но он четко помнил, что скрежет железа вернулся в его голос только тогда, когда она отменила ему таблетки. Или, скорее, не возражала против их отмены. А значит, его поступок правильный и сомнению не подлежит.

Исаю тогда вдруг стало так легко. Прямо на следующее утро после отмены. Он привык жить, словно на его груди висела тяжелая наковальня. А потом он вмиг от нее освободился и вдохнул воздух по-настоящему. По-человечески. Каждая капля кислорода словно впилась в его мозг и принесла такое отдохновение, которое сравнить было ни с чем невозможно. И в то же утро голос внутри стал громче и Исай почувствовал его силу, по которой скучал. Теперь он позволил себе видеть жизнь такой, какая она была на самом деле. Отличать черное от белого без сомнений, потому что в голову вернулся ориентир.

И да! Он, конечно же, заметил «изменение в своем состоянии», о котором спрашивала Елена. Он превратился из обычного человека во всемогущего. Он понимал, что такое нельзя выставлять напоказ, потому внешне оставался прежним, но там, внутри, он стал другим. Он вернулся к свой сути, а главное, он услышал и понял свое предназначение – сделать человечество счастливым, и не просто, как раньше, пропагандируя счастье. А устраняя помехи раз и навсегда.

Раздался стук в дверь. Исай ждал его. Он знал, что придет Аврора и избавит его от лишнего накопившегося груза ненужных тяжелых эмоций. Ему это необходимо, иначе как он сможет видеть по-настоящему?

– Входи! – скомандовал он.

Аврора вошла в спальню. На ней были латексные стринги, ее грудь была опоясана черными кожаными ремнями. Сережка в пупке блестела, словно утренняя звезда. Волосы заплетены в две косички, концы которых лежали прямо на сосках. Не двигаясь. Потому что на каждой висели тяжелые серебряные броши, которые Исай купил дорого в Италии во время их путешествия, когда продумывал ее образ. Аврора прошагала на высоких каблуках к кровати. Она швырнула в Исая наручники с крепким кожаным ремнем: один его конец был зафиксирован на середине длинной цепи, которая соединяла запирающие механизмы, другой заканчивался ошейником, в надглоточной части было кольцо, к нему карабином был пристегнут поводок.

– Ты знаешь, что с этим делать. Надевай, – сказала она, держа в другой руке плеть-многохвостку. – Сегодня ты будешь делать так, как я хочу.

Обычно эту роль играл Исай. Но сегодня Аврора, как всегда, понимала его больше, чем все остальные. Он повиновался, нацепил ошейник, отдал поводок в ладони девушки, сам лег на живот и свел руки в области поясницы. Его жена застегнула на них наручники. Потом обошла его, водя кожаными хвостами плети по телу, и уселась перед его лицом, раздвинув ноги. Она отодвинула мешающий латекс и потянула за поводок – Исай, словно огромный червь, подполз ближе и получил хлесткий удар плетью по спине.

Боль,